Капитан Аль-Джезаира - Вернер Лежер

Эль-Франси - француз по имени Жан Менье из Ла-Каля. Человек состоятельный: охота - прихоть куда как не из дешевых. Ни о каком Луиджи Парвизи в городке, по словам шпиона, никто ничего не знает.

Имена, как звук и дым, - они исчезают. Их можно сбросить с себя, как грязную рубашку, и заменить на другие, когда потребуется.

"Ну хорошо, - решил Бенелли, - коли так, надо обязательно сойтись с этим Жаном Менье - Эль-Франси лицом к лицу и выяснить наконец, не Луиджи ли Парвизи действует под этими именами". Сюрприза здесь, пожалуй, ожидать не приходится: очень уж прочные завязываются узелки между этим Менье и Парвизи. Он, Бенелли, просто нюхом чует, что не ошибся. Даже в мыслях иной раз путается: хочет сказать Парвизи, а говорит - Менье, думает о Менье, а говорит - Парвизи.

Он приказал схватить этого Эль-Франси и доставить в Алжир. Но его посланцы вернулись с пустыми руками. Всякий раз дичь умело ускользала от них. Ну как не зауважать такого человека! Возможно, своего земляка? Бенелли даже чуть было не возгордился им. Но - лишь на миг: он терпеть не мог рядом с собой никого, умного и понимающего тонкость интриги, такого же авантюриста, как и он сам. Пока Парвизи не ввязался еще в высокую, запутанную игру, называемую политикой. Пока нет. Но кто может гарантировать, что он не сделает этого завтра? А может, уже и сегодня?

Возможно, однако, что все это куда проще. Он ищет своего сына. Прочности регентства это никоим образом не угрожает. Снова и снова Бенелли урезонивал себя, призывал к спокойствию. Что ему этот человек? С чего бы щадить его? Из-за того, что он - генуэзец? К черту сантименты! Генуя, родина, давным-давно покинута и позабыта. Теперь она - не более чем точка на географической карте. Да, если речь идет только о розысках сына, это не так уж плохо. Но ведь этот Эль-Франси - преемник француза Эль-Франси! С ним даже и негр Селим, верный спутник того, первого. Почему первый передал второму это почитаемое и любимое в стране имя? Только ли для того, чтобы ему удобнее было искать мальчишку? Нет, не может быть - за этим, несомненно, кроется что-то иное. Парвизи работает на Францию. Если так, то это грозит опасностью, устранить которую может только один человек - он сам, Бенелли!

И безобидность Эль-Франси - всего лишь маска. То, что упустил туземный лазутчик, не ушло от внимания Мустафы. В стране много говорят об Эль-Франси. И верный друг-то он, и помощник, и советчик. Но чтобы подстрекал он народ против турок - об этом никаких сведений не поступало. За это его к ответу не притянешь. Ладно, пусть даже против турок он ничего и не замышляет, но он, и это много существеннее, наводит людей на размышления. Только что вспыхнувший пожар можно погасить быстро. Куда страшнее огонь, тлеющий под крышей, скрытый под балками и кладками. В любой момент может разлиться он в целое море пламени, и для преодоления его потребуются чрезвычайные меры. Если люди долго обдумывают какое-то дело, взвешивают все "за" и "против", прикидывают шансы на возможный успех и неудачу, выжидают, пока плод созреет, - это и есть наивысшая опасность!

- Я - Мустафа, советник дея, - представился Бенелли деревенскому старосте.

- Добро пожаловать, господин. Великая честь выпала нашей деревне. Что привело тебя к нам?

- Я на охоте, мой друг. Не могу ли я чем-нибудь помочь вам? Не нападают ли хищные звери на ваши стада? Я могу расправиться с ними.

- Ты так добр, господин! - снова поклонился кабил.

"Скрытный парень, - решил Бенелли. - Может, не следовало представляться советником дея?"

- Повторяю: я охотно помогу вам.

- Спасибо, господин, но ты опоздал.

- Опоздал? Не понимаю тебя.

- Нам помог Эль-Франси, господин!

Бенелли удовлетворенно улыбнулся. Кабил заметил это.

- Ну вот. Я рад слышать это. Лихой парень этот Эль-Франси!

- Наш друг, господин.

- Вы можете гордиться им. Все, что я о нем слышал, мне очень нравится. Я с удовольствием сходил бы как-нибудь вместе с ним на охоту. Скажи, где я мог бы с ним встретиться? Ты ведь слышал обо мне, знаешь, что я...

- Да, господин.

- И что же ты знаешь?

- Что ты большой начальник.

Бенелли рассмеялся. Этот деревенский староста - остолоп, дурень, слабоватый умом.

- Вовсе не это хотел я сказать, мой друг, а то, что как охотник могу потягаться с вашим Эль-Франси. Мне хотелось бы поохотиться вместе с ним. Где он?

- Я не знаю этого, господин.

- Мне говорили, что его видели здесь еще вчера?

- Вчера, господин?

- Странно, что ты ничего об этом не знаешь.

Кабил не отреагировал.

- Жаль. Ты лжешь, старик! - легко, будто так, между прочим, бросил Мустафа в лицо старосте оскорбительные слова.

- Я не отваживаюсь возразить тебе, такому великому и могущественному человеку, даже если в мыслях твоих нет правды.

- Проклятье! - Из этого идиота все равно ничего путного не выудишь. Лучше, пожалуй, закончить разговор какими-нибудь дружелюбными словами. Извини, я не хотел тебя обидеть. Меня, должно быть, неправильно осведомили. Этой ночью мы останемся у вас. Я сам принимаю приглашение в твой дом. Для моих спутников найди подобающий кров.

То, что кабил и не думал его приглашать, Мустафу нимало не смутило. Он - господин, и дать ему приют все прочие должны почитать за великую честь.

Среди ночи Мустафа покинул деревню. Он неслышно выскользнул из хижины, осторожно миновал поселение и лишь после этого вскочил на коня.

Бенелли заблуждался. Деревенский староста с его смиренным "Да, господин!" вовсе не был ни остолопом, ни глупцом, но умным и опасным противником.

- Гляди, Селим! - Луиджи Парвизи протянул негру трубу и показал направление, куда смотреть.

- Алжирцы. Уходим!

- Да, это они. Хорошо, что нас предупредили.

Парвизи оглядел окрестности. Они находились почти на самом краю равнины, за которой начинались холмы. Уйти можно. Если пустить коней в галоп. И прямо в горы. Ввек никто не сыщет. Но кони устали...

- Нет, Селим, скрываться мы не будем. Этого советника дея я должен рассмотреть поближе.

- Что это в последнее время они уж очень нами интересуются? - спросил чуть спустя негр.

- Кажется, нам не доверяют. Эти, из Алжира. А туземцы - за нас. Молодцы! Чуть заслышат о чем-нибудь, что, по их мнению, нас касается, сразу же спешат предупредить.

Не слезая с коней, оба друга осмотрели оружие. Все в порядке. Пистолеты и ружья - готовы к стрельбе, кривые сабли легко ходят в ножнах.

- Признаться, и мне удирать тоже что-то не хочется. С четырьмя-то людьми, замысли они что-нибудь недоброе, мы легко управимся.

Жемчужно-белые зубы Селима сверкали под стать его глазам. Негр явно не страшился возможной схватки.

Друзья не оглядывались. Лишь потом, когда топот копыт за спиной уже едва слышался, они придержали коней и стали ожидать алжирцев.

Это были пожилой мужчина и трое молодых парней.

- Салам алейкум! - поприветствовал старший, судя по всему - главный, и, не дожидаясь ответа, добавил: - Я рад, что наконец-то встретился с тобой, Эль-Франси.

Парвизи изобразил на лице изумление:

- Ты знаешь меня?

- О тебе и твоем друге столько рассказывают, что догадаться, кто ты, совсем не трудно.

- Вот как?

- Ты позволишь нам остаться в твоем обществе?

- Я не знаю тебя и твоих спутников. Страна велика, в ней достаточно места, чтобы не наступать друг другу на пятки, даже если каждый пойдет своей дорогой, - осадил старика Парвизи.

- Ты неприветлив, Эль-Франси. Я шейх Юсуф из Бискры.

- Думай обо мне что хочешь, Юсуф. По мне, так оставайся с нами, пока нам по пути.

- А куда ты направляешься?

- Там видно будет. Во всяком случае, собираюсь поохотиться.

- О! Позволь и мне разок выйти на хищника вместе с тобой!

- Что ж, если не струсишь... Вперед, Селим, тронули!

Бенелли старался держаться бок о бок с Парвизи. Снова и снова пытался он завести разговор, однако охотник отвечал лишь односложно и неприветливо.

Что надо этому человеку, который представился дружественному кабилу как Мустафа, советник дея?

Кавалькада въехала в горы. Парвизи внимательно оглядывал местность. Вдруг он остановился.

- Я приехал. Сюда, Селим. А тебе - счастливого пути, Юсуф! - сказал Луиджи и направился к месту, показавшемуся ему подходящим для бивака. Шейх то ли не понял намека, то ли не захотел понять, что здесь их пути расходятся.

- Ты не хочешь исполнить мое желание, Эль-Франси? - удивленно спросил Мустафа.

- Ты ведь занят делами. А время сейчас еще раннее. Остановишься рядом на привал - и потеряешь впустую добрых полдня. Меня же никто и ничто не гонит, я останусь здесь, - улыбаясь, ответил Эль-Франси.

- Тогда и я тоже остаюсь. Разбейте-ка лагерь, люди!

Пока Селим и трое спутников Бенелли занимались обустройством стоянки, Парвизи стоял, скрестив руки, у скалы, заранее выбранной им на всякий случай для прикрытия сзади. Алжирец делал вид, что ужасно занят. Он хватался то за одно, то за другое, метался к каждому из своих парней и шушукался с ними, работать, впрочем, отнюдь не помогая.