Приди, полюби незнакомца - Кэтлин Вудивисс

На третий день она была как выжатый лимон и переносить эту непрерывную внутреннюю борьбу больше не могла. Она всячески убеждала себя согласиться с тем, что мужчина, сидящий рядом, — ее отец, старалась отбросить мысли о том, что он может ошибаться, повторяла себе вновь и вновь, что она — Ленора. В конце концов, кому лучше знать, как не отцу? И тем не менее, слушая его не вполне трезвую болтовню, она задавалась вопросом: вполне ли он в здравом уме, чтобы ему безоговорочно верить?

Усилием воли она заставила себя зваться Ленорой, но в глубине души ее точили сомнения. Эти сомнения отнимали последние силы, и к тому моменту, когда экипаж, свернув с главной дороги, подкатил к большому дому на берегу, она была вконец измотана и физически, и душевно.

Роберт Сомертон неуклюже соскочил на землю и подал дочери руку. Из дома уже спешила служанка. Ленора оперлась о протянутую руку, но взгляда девушки избегала и сразу двинулась по дорожке к широким ступеням, пристально вглядываясь в красивый фасад двухэтажного дома. Раздвижные двери и окна, симметрично расположенные на обоих этажах, были задернуты темно-зелеными шторами. Между колоннами тянулись широкие перила. На верхнюю веранду вела витая лестница. С Бель Шен не сравнить, но свое обаяние у этого дома было, и она странным образом испытала к нему почти родственное чувство, словно когда-то он уже одаривал ее миром и покоем.

Подведя Ленору к ступеням, улыбчивая служанка сделала книксен. Ленора решила, что та по меньшей мере лет на десять старше ее, но вела она себя бодро и энергично, словно знала секрет вечной молодости. В голубых глазах ее плясали смешинки.

— Меня зовут Мейган, мэм, — объявила она. — Мистер Синклер нанял меня присматривать за домом, если, конечно, вы не против.

— Мистер Синклер? — Ленора удивленно изогнула бровь. — А я и не знала, что мистер Синклер распоряжается этим домом.

Мейган смешалась.

— Но разве ваш муж, мэм, не имеет права заниматься домом, когда вас нет?

Ленора повернулась и взглянула на отца с подозрением. Ее ведь уверяли, что здесь будут жить только они вдвоем да слуги.

Откашлявшись, Роберт поспешил вмешаться в разговор.

— Ленора, Малкольм сказал, что сразу же съедет отсюда, так что не о чем волноваться.

— Надеюсь, что так. — Прозвучало это не очень почтительно, но Леноре вовсе не понравилось, что ее пытаются провести. — Я ведь уже говорила, что мне нужно время, чтобы освоиться. — Произнося эти слова, она подумала: сколько уж раз приходилось повторять их в последнее время. По дороге сюда отец всячески восхвалял Малкольма, словно приучая ее к мысли, что жить ей придется с ним. Пока что у нее не было никакого желания быть его женой, ибо сердце ее все еще принадлежало Эштону; да и долго еще, думала она со страхом, будет ему принадлежать.

— Добро пожаловать, мэм, — мягко сказала Мейган. — Дорога была длинная, и вы, наверное, до смерти устали.

Она открыла дверь, и Ленора вошла. Остановившись на пороге, она дала глазам привыкнуть к полумраку, царящему в холле. Увиденное привело ее в глубокое отчаяние — ясно стало, что здесь ей приходилось нередко бывать. Все здание пересекал длинный коридор. Лестница начиналась у одной стены, а затем, изгибом, устремлялась к противоположной и вела на второй этаж. Мебели было не слишком много и подобрана она со вкусом — спокойные мягкие цвета создавали ощущение пространства и обилия воздуха. В холле и прилегающих комнатах полы были устланы разноцветными коврами. Самая большая из них представляла собой просторную гостиную, где были расставлены стулья, столики и диваны. В холле обращал на себя внимание неброский персидский ковер, на котором стояли стол и стулья.

— Мы охладили для вас лимонад, мэм, — объявила Мейган. — Хотите попить? Или, может, сухариков погрызете?

— Звучит заманчиво, — улыбнулась Ленора.

— Тогда располагайтесь в гостиной, мэм, — сказала Мейган. — Я мигом.

Наступила тишина. Роберт Сомертон посмотрел на дочь и подошел к ней.

— Ну как, девочка, находишь тут что-нибудь знакомое?

Не отвечая, Ленора вошла в гостиную и приблизилась к двустворчатым застекленным дверям, из которых открывался вид на берег. Ощущая на себе взгляд отца, который остался в холле, она открыла одну половину, и в комнате сразу стало свежее от соленого океанского воздуха.

— А слуги здесь новые, — это был не вопрос, а утверждение.

Сомертон удивленно посмотрел на нее, подняв тонкие брови.

— Отчего ты так решила?

— Мейган назвала свое имя, — Ленора слегка пожала плечами. — Если бы она работала здесь давно, то знала бы меня.

— Старых слуг отпустили, как только тебя похитили. Малкольм нанял новых.

Ленора задумчиво посмотрела на отца.

— И что, никто не вернулся? Даже любимчики?

— Да нет. Наверное, они нашли где-нибудь другую работу. — Роберт провел дрожащей рукой по губам и обежал глазами комнату. Он заметил несколько хрустальных графинов в буфете и непроизвольно облизал губы.

Повинуясь непреодолимому, видно, желанию, он нервно одернул пиджак, устремился к буфету и налил себе изрядную порцию виски.

— Честно говоря, подробностей не знаю. Я ведь и сам появился здесь совсем недавно. — Сделав большой глоток, он снова посмотрел на нее. — После того как вы с Лирин разлетелись по новым гнездам, я много путешествовал. Затем решил наведаться сюда, посмотреть, как вы тут с Малкольмом живете. Как выяснилось, это было удачное решение.

— Удачное? — неопределенно повторила Ленора и слабо улыбнулась. — Это еще будет видно, не так ли?

— Что ты, собственно, имеешь в виду? — Роберт пристально взглянул на нее.

Ленора задумчиво стянула перчатку, сняла шляпку, положила то и другое на стул и неторопливо прошлась по комнате. Она вглядывалась в обстановку, надеясь, что какая-нибудь мелочь пробудит обвал воспоминаний. Точно так же она посматривала и на отца, желая до конца быть уверенной, что никакой ошибки нет, это действительно тот, кто дал ей жизнь.

— Только то, что к Малкольму мне еще придется привыкать. Я уже поверила было, что Эштон мой муж, и для меня было ударом узнать, что это, возможно, не так.

Отец испуганно посмотрел на нее.

— Ты что, хочешь сказать, что… спала с этим человеком?

Ленора почувствовала, как щеки заливает предательская краска. Разве может она рассказать ему о тех ночах, что провела в объятиях Эштона? Разве может она позволить, чтобы эти минуты, такие драгоценные для нее, были захватаны, запачканы этим человеком и Малкольмом Синклером? Она отдалась Эштону, считая себя его женой, но она ни слова об этом не скажет, чтобы просто удовлетворить чье-то любопытство.