Переинкарнация (СИ) - Сергеева Александра Александровна

Высадку десанта произвели под проливным тропическим дождём среди тьмы тьмущей. Как нартии не промахнулись и не переломали крылья – Бог ведает. Но диверсантов подкинули чуть ли не под самые стены крепости – мы с Тармени отвели глаза, кому надо. На высокие, но старые щербатые стены Алесар с Мейхалтом не влезли – взлетели соколами. Старшее поколение в лице Сарга и Джарата Кара, прихватив кадета аэт Варкара, обстоятельно штурмануло крепость по закинутым на стену верёвкам и отправилось шарить по сусекам.

Тармени держал в узде мозги часовых и с интересом изучал партизанские приёмы товарищей по борьбе. Те сволакивали всё более-менее горючее содержимое сусеков в кучи на первом этаже донжона. Это был не новострой – крепость раньше принадлежала кому-то из местных танов – а потому мужики расчудесно тут ориентировались.

Покончив с предвариловкой, Сарг объявил, что местное передающее устройство с тарелкой на пузе нужно уничтожить, не полагаясь на разрушительную силу поджёга. Мокрые, как селёдка, мужики с энтузиазмом поддержали командира. Намеревались, было, дунуть устраивать резню, но тут уж Тармени воспротивился столь абсурдному решению. Бог тяжко вздохнул и обречённо посмотрел на любимую супругу. Ему предстояло и дальше контролировать такую же обречённую крепость. Поэтому мне выпало заморочить голову тому «Тарелочнику», что руководил этим горным блокпостом.

Я текла вверх по винтовой лестнице донжона. За мной осторожно поднимались Сарг, Алесар и Вейтел. Предварительная разведка Тармени – буквально, не сходя с места – показала место дислокации приговорённого. Загвоздка состояла в том, что прикончить его в собственной конуре мы не могли: подозрительно и всё такое. Сарг решил, что смерть на пожаре будет выглядеть более правдоподобно. Для чего «Тарелочника» нужно в бессознательном состоянии препроводить прямо к пожару. На своих двоих, так сказать. Я откровенно нервничала, опасаясь, что не сдюжу. Теребила Сли, но тот отмахивался, дескать, поживём – увидим. Мы пожили, взбираясь наверх, и увидели.

«Тарелочник» был матёрым. Не просто какой-то там умник, а умник из старой гвардии. Повидавший, так сказать, и понюхавший пороха. Нанюхался его гад настолько качественно, что учуял нас ещё за дверью. Я только-только подлетела к ней, как в голову прилетел первый удар. Далеко не смертельный, но мой миролюбивый Сли вдруг растерялся: закрыться успел, а вот послать ответную гранату не сообразил.

Сарга мало волновали наши божественные тонкости. Он добрался до двери и распахнул её пинком. Кузены никогда не запирались, ибо муравьям нечего скрывать от муравейника. «Тарелочник» не был знаком с тактикой ведения боевых действий в помещениях. Он не оттянулся вглубь своего каменного чулана, ища укрытие, чтобы отстреливаться, как всякий нормальный герой. Наоборот вышел на передний край обороны, за что и схлопотал дверью в лоб. В тот самый момент, когда уже начинал радировать про объявившееся в подразделении ЧП. Успел сообщить свои позывные и на этом сеанс связи оборвался – доложил опамятовший Сли.

Мы с ним поднатужились и взломали уа-туа-ке-тау, охреневшего после торпедного удара дверью. Я прекрасно помнила тот кисель и ту белую трубу, через которые ко мне тянулись мысленные щупальца кузенов в прошлой жизни. Мерзкое ощущение, но познавательное. Теперь же я и сама умела показывать подобные фокусы. А у моего Сли было гораздо больше извилин, чем у этого утырыша. Поэтому общими усилиями мы тщательно заблокировали уа-туа-ке-тау. Выждали положенное время на ответную реакцию мозгового прорыва и взяли противника «на болевой». Обратили его энергию против хозяина – он у меня в тот поганый канал зомбирования влез со всеми потрохами.

– Готово? – каркнул над ухом Сарг.

Они с Алесаром стояли наизготовку в решимости броситься вперёд и навалять гаду. Но гад теперь пялился на них пустыми глазами, сидя на заднице посреди конуры. Вейтел протиснулся между опекунами и юркнул к добыче. Заглянул ей в глаза и тоном эксперта провозгласил:

– Готов! Он там, как сопля, размазался.

Сарг требовательно уставился на меня.

– Не знаю как, но малыш действительно это чувствует, – слегка обалдела я.

– Отлично, – скривился Алесар и бросил Вейтелу, как равному: – Командуй!

Мы со Сли не слишком решительно, но пошли на эксперимент: позволили Лисёнку перехватить инициативу. Я прямо физически почувствовала, как воля сына проникла мимо нас в распахнутый канал: по-мальчишески дерзко и беспощадно. Наверно, это было то самое, чем владела я, будучи человеком. Только теперь мне довелось ощутить это со стороны.

Лицо сына снова стало Варкаровским до последней морщинки у зло сощуренных глаз. Он даже не польстился на детскую рисовку, бравируя вслух командами – Лисёнок давил врага по-взрослому жёстко и молча, понукая того к действию. И «Тарелочник» поднял с пола своё тело. А затем послал его вперёд механическим шагом безмозглого робота, сроду не знавшего свободы волеизъявления. Не знаю, кем был этот красивый сильный человек при жизни, но явно нерядовой личностью. Уа-туа-ке-тау – утверждал Тармени – всегда тщательно подбирают тела для носителей высшего в их понимании интеллекта. Такому подойдёт не всякий мозг…

Сли подал сигнал опасности за несколько секунд до встречи с опасностью. Та вышла нам навстречу из такой же конуры этажом ниже. Тут уж мы окончательно передали контроль над командирским телом Лисёнку. Тот понял это и мобилизовался ещё больше, чуя, какая ответственность на него свалилась. Мы же со Сли торпедировали «Блюдечника», решившего так невовремя прогуляться.

Теперь перед нами вниз по ступеням маршировали два тела, в командных рубках которых паниковали связанные слизняки. Оба с упорством заводского станка долбились и долбились в оболочку чужой воли, пытаясь сообщить своим о нападении. Я тревожилась за сына, но лицо того было спокойно и сосредоточено.

Ещё одну рыбку с блюдцем на пузе мы поймали почти перед самым выходом на сцену. Тармени его запеленговал, но оставил эту работу мне – наверняка, в воспитательных целях.

– Вот и славно, – с нескрываемой мстительной радостью похвалил наш улов Джарат. – Теперь прирезать гадов и на костёр.

– Думаю, Вейтелу будет полезно попрактиковаться, – намекнул мне Тармени на мой материнский долг обучать щенка на волкодава.

А что тут скажешь? Он прав, как бы я не бесилась, имея собственное пацифистское мнение на этот счёт. К тому же Вейтелу не требовалось разрешение матери в военных вопросах. На то у них есть Повелевающий битвами, что б его! Нужно будет как-нибудь постепенно переориентировать сынулю на Акзунамтиля – бога ремёсел и всего умного. Наука моему мужу куда ближе бряцанья оружием и прочего милитаризма.

Тармени кивнул ожидающему приказа Вейтелу – «Тарелочник» дёрнулся, как припадочный, и повалился прямо на заготовку будущего пожара. Поскольку ту сделали не пионерским «вигвамом», а пьедесталом для аутодафе, туда же вольготно улеглись ещё восемь тел. Для достоверности картины, так сказать. Подозрительно, если на пожаре погибнут одни командиры – поняла я, окончательно самоустранившись от продолжения банкета. Кто бы в чём ни был прав, смотреть, как твой ребёнок убивает восемь живых организмов, тошнотно до невозможности.

– Ты излишне травматизируешь, – попытался успокоить меня супруг. 

– Драматизируешь, – машинально поправила я, выплывая из донжона во двор.

За спиной разгорался пожар. Справа в длинной приземистой постройке, где располагалась казарма, тоже. С неба лило, как из ведра. Перепачканные рожи мужиков светились от счастья, как фонари. Уставшие, замёрзшие – они взлетели на стену, будто двужильные. Даже Сарг Каром – два неугомонных старпёра. Не знаю, как пожар внутри помещения может имитировать удар молнии, но я была рада за них.

Вейтел здорово устал, но набычился, когда Тармени снова предложил спустить его на воздушном лифте, минуя верёвку. Я махнула рукой: пускай его. Хочет вдосталь нахлебаться настоящей походной жизни, пусть мучается. С мальчишками бесполезно спорить, когда речь заходит об их крепчающей мужской гордости. Тут хоть заорись, срывая голос и переходя на клёкот – тебя в упор не услышат. Особенно всякие там отпрыски Варкаров с их традициями боевых великомучеников. Правы наши Орденские тётки: сыновей нужно прятать от этого мира. Пусть растут учёными на благо человечества.