Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский

- Кузен Кир - это просто невоспитанный балбес, - вздохнул Михаил. - Хотя, сказать честно, в те дни я и сам был не умнее его. Всем нам тогда казалось, что Россия погибнет, если не принять экстренных мер, чтобы сломить упрямство Ники. Поэтому прошу, не судите его слишком строго.

- Меры вы приняли, но все стало еще хуже, - хмыкнул я, - ибо Родзянки, Рябушинские, Гучковы и Милюковы водили вас, Великих князей, за нос, желая установления республики по французскому образцу, а уже ими втемную манипулировали англо-французские кураторы, чьей целью было расчленение территории России на зависимые от них полуколонии. Ну ладно, я учту ваше ходатайство и направлю бывшего Великого князя Кирилла Владимировича в пожизненную ссылку на остров Пасхи вместе с его подельниками. Dixi!

- Батя, мы отклонились от главной темы, - напомнила мне Кобра, - тем более что Кирилл Владимирович сейчас с семьей не в Крыму, а прячется где-то в Финляндии.

- Да, действительно, - сказал я, - давайте вернемся к господам Романовым, что маются от неведения в имении «Дюльбер» на южном берегу Крыма. Для товарища Задорожного, что сейчас пасет их души, у меня имеется мандат, подписанный Лениным и Дзержинским, для спокойствия самих экстрактируемых со мной будет Михаил Александрович, а для солидности и представительности на задание с нами пойдут одна штурмовая рота и два звена «Шершней». Будем надеяться, что работать им по основной специальности не придется. А теперь все! Отправляемся немедленно, форма одежды походная.

20 (7) января 1918 года, полдень. Крым, окрестности Ялты. Имение «Дюльбер».

Еще летом, в эпоху, когда Россией правили люди, которые сами называли себя «временными», многим Романовым разрешили уехать из Петрограда в свои крымские имения, дабы они не мозолили новым властям глаза. Этой возможностью воспользовались Великий князь Петр Николаевич с супругой Милицей Черногорской, Великий князь Николай Николаевичи с супругой Анастасией Черногорской, Великий князь Александр Михайлович, его супруга Великая княжна Ксения Александровна плюс выводок из шести их сыновей «Романовы в квадрате», вдовствующая императрица Мария Федоровна, а также Великая княжна Ольга Александровна с мужем, полковником Николаем Куликовским. Также вместе с представителями рода Романовых в Крыму отсиживалось семейство князей Юсуповых: князь Феликс Феликсович (старший) с супругой Зинаидой Николаевной и их сын Феликс Феликсович (младший) с супругой Ириной Александровной (приходящейся старшей и единственной дочерью Великому князю Александру Михайловичу) и дочерью Ириной, трех лет от роду. Полковник Куликовский был единственным просто потомственным дворянином в компании августейших и сиятельных особ, относившихся к нему как к какому-то парии.

К январю восемнадцатого года имение «Дюльбер», где и собралась описанная выше компания, напоминало спасательный плот, без руля и без ветрил болтающийся на поверхности моря в свежую погоду. И ничегошеньки в его судьбе не зависело ни от пассажиров, ни от команды, ни даже от капитана. А капитаном на этом плоту был не абы кто, а комиссар Севастопольского совета Филипп Львович Задорожный, коему вменялось опекать и охранять оказавшихся в Крыму Романовых. Загадочнейший человек, о котором не известно ничего, кроме его фамилии, имени и отчества, одновременно жесткий и обходительный - да так, что о нем восторженно отзывалась даже вдовствующая императрица: «Забота о нас Задорожного и желание его охранить нас от жестокости революции приближают нас, людей, к Богу». А Великий князь Александр Михайлович писал в своих мемуарах: «Моя семья терялась в догадках по поводу нашего мирного содружества с Задорожным. Великим благом было для нас очутиться под такой стражей. При своих товарищах он обращался с нами жестко, не выдавая истинных чувств...». И только Великая княжна Ольга Александровна называла своего тюремщика «обаятельным убийцей».

И была еще одна загадка. В мемуарах господ Романовых говорилось, что систему обороны имения «Дюльбер» комиссару Задорожному помогал обустраивать Великий князь Александр Михайлович, рассчитавший сектора обстрела из пулеметов. Но с чего бы это? Заканчивал милейший Сандро морской корпус, служил исключительно на флоте, а потом и в авиации, но ни одного дня не воевал в пехоте. И вообще никто в той компании не воевал, кроме одного человека, которым оказывается... полковник Куликовский, имеющий за спиной два с половиной года в окопах Германской войны. Вот так - присвоил себе Великий князь Александр Михайлович заслуги простого полковника, и даже глазом не моргнул. Наверное, просто по привычке.

Однако всю это застойное болото бытия разом куда-то сгинуло около полудня седьмого января (по Юлианскому календарю, ибо обитатели имения мыслили исключительно в его рамках), когда выставленные комиссаром Задорожным наблюдатели обнаружили, что к имению со стороны моря приближаются летательные аппараты неизвестной конструкции. Тут следует отметить, что выскочившие на обращенную в сторону моря галерею второго этажа комиссар Задорожный и Великий князь Александр Михайлович отнюдь не были чайниками (то есть несведущими профанами) в воздухоплавании, но тем не менее застыли в необычайном изумлении, ибо то, что предстало их взору, не походило ни на что привычное. Эти штуки (одна очень большая, как крейсер, и восемь маленьких, напоминающих миноносцы эскорта), не являлись аэропланами, так как у них отсутствовали растопыренные в стороны тонкие полотняные крылья. Но и назвать их дирижаблями тоже было нельзя, потому что боковой ветер, довольно сильный, не влиял на их полет. И, самое главное, где оглушающий шум и треск многочисленных моторов? Эти аппараты перемещались в воздухе бесшумно, словно призраки. И не наблюдалось ни государственных флагов, ни опознавательных знаков, свидетельствующих о национальной принадлежности нежданных гостей.

И вот они уже совсем близко. Большой аппарат прямо в воздухе разворачивается на восемь румбов и плавно опускается перед главным входом во дворец, а несколько малых скользят над самой крышей, и тут же там раздается грохот человеческих шагов по железной кровле и слышатся женские голоса: «Бросай оружие! Руки вверх! Лежать! Не шевелиться!» Все это произносится громко, резко и сурово, на русском языке, с неизвестным акцентом, с добавлением слов, не публикуемых в орфографических словарях. Матросики, по сигналу тревоги бросившиеся к своим пулеметам на крыше, явно попали как кур в ощип, когда прямо на их головы начали спрыгивать невежливые пришельцы (точнее, судя по голосам, пришелицы).

Комиссар Задорожный и Великий князь Александр Михайлович ошарашенно переглянулись и стремительно кинулись к главному входу, так как на галерее, им делать было уже нечего.

Прибежали они уже к шапочному разбору, и, спустившись по парадной лестнице, оказались как в театре на галерке, глядя поверх