Творения, том 4, книга 1 - Иоанн Златоуст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6. Зная это, будем иметь в виду одно то, что угодно Ему (Богу) и что может привлечь на нас Его благоволение; и ни из угождения дружбе, ни из покорности какому-либо обычаю, не станем пренебрегать добродетелью, но будем пользоваться, как должно, долготерпением Божиим и, пока есть еще время, отложив всякую леность, возлюбим добродетель и возненавидим порок. Если мы не будем и к добродетели стремиться с любовью и охотою, и к пороку не будем питать великой ненависти, то не в состоянии будем ни избежать вреда от этого, ни достигнуть той. А что добродетель заслуживает того, чтобы мы желали ее и горели к ней любовью, - послушай, что говорит пророк: “Суды Господни истина, все праведны; они вожделеннее золота и даже множества золота чистого” (Пс.18:10,11). Сказал так не потому, чтобы это одно было самое вожделенное, но потому что у нас нельзя найти чего-либо другого драгоценнее этих предметов. Потому он и присовокупил: “слаще меда и капель сота”. И здесь опять он употребил это сравнение потому, что не мог найти вещества слаще меда. А те, которыми овладела безумная страсть и любовь к собиранию богатства, истощают на это все свои силы, и никогда не насыщаются, потому что сребролюбие есть ненасытное пьянство; и как пьяные, чем больше вливают в себя вина, тем большею распаляются жаждою, так и эти (сребролюбцы) никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более видят возрастание своего имущества, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой злой страсти, пока не низринутся в самую бездну зла. Если же эти люди проявляют с таким напряжением эту пагубную страсть, виновницу всех зол, то тем более должно нам суды Господни, которые выше “золота и даже множества золота чистого”, всегда иметь в своих мыслях и ничего не предпочитать добродетели, а эти пагубные страсти искоренять из своей души и знать, что это временное удовольствие обыкновенно рождает непрестанную скорбь и нескончаемое мучение, а не обманывать самих себя и не думать, будто настоящею жизнью оканчивается наше существование. Правда, большая часть людей не выражают этого словами, напротив даже говорят, что они веруют учению о воскресении и будущему воздаянию; но я обращаю внимание не на слова, а на то, что каждый день делается. Если в самом деле ты ожидаешь воскресения и воздаяния, то для чего так заботишься о житейской славе? Для чего, скажи мне, мучишь себя каждый день, собирая денег больше, чем песку, покупая села, и дома, и бани, часто приобретая это даже грабежом и лихоимством и исполняя на себе пророческое слово: “Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что [другим] не остается места, как будто вы одни поселены на земле” (Ис.5:8)? Не это ли видим мы каждый день? Один говорит: “дом такого-то отнимает у меня свет”, и выдумывает тысячу предлогов, чтобы отнять его; а другой, взяв поле у бедного, присоединяет к своему. А что особенно замечательно, необыкновенно, странно, и непростительно - иной сам живет в одном месте, часто даже не имеет возможности, если бы и хотел, перейти в другое место, или по слабости телесной, или по другим обстоятельствам, а между тем хочет всюду и во всех, так сказать, городах иметь памятники своего лихоимства, везде поставить вечные столпы своего нечестия, и грехи, которыми все это собрано, возлагает на свою голову, и - неся это тяжкое и не удобоносимое бремя, не чувствует его, а наслаждение собранными им сокровищами предоставляет другим, не только уже после переселения из этой жизни, но еще и прежде исхода отсюда. Если он и не лишится их против воли, то все они расточаются и, так сказать, разрываются по частям его домашними, а сам он не наслаждается и незначительною их частью. И что говорю: не наслаждается? Если бы он и хотел, то, как достанет его, когда у него одно чрево при таком большом богатстве?
7. Причина всех зол - тщеславие и желание дать свое имя полям, баням, домам. Что тебе пользы, человек, когда спустя немного, от постигшей тебя горячки, душа твоя, внезапно отлетев, оставит тебя без всего и нагим, или - лучше - лишенным добродетели, а облеченным в неправды, хищения, лихоимство, стоны, воздыхания, слезы сирот, козни, обманы? Как ты, имея на себе столь великое бремя грехов, в состоянии будешь пройти сквозь те узкие врата, которые не могут вместить столь великой ноши? По необходимости ты останешься вне (царствия) и, под тяжестью этой ноши, напрасно будешь каяться, видя уже пред глазами у себя приготовленные наказания, тот страшный и никогда несгорающий огонь и не умирающий червь. Но если мы сколько-нибудь заботимся о своем спасении, то, пока есть еще время, отступим от греха, обратимся к добродетели, отринем тщеславие. Оттого оно и называется тщетным, что пусто и не имеет в себе ничего твердого и постоянного; это только обман очей, исчезающий прежде, чем явится. Не видим ли, как часто тот, кому сегодня предшествуют ликторы, и кого окружают копьеносцы, завтра оказывается в темнице, вместе с преступниками? Что обманчивее этой пустой и суетной славы? Если же в настоящей жизни и не случится с ним такой перемены, так смерть непременно постигнет его и прервет его благополучие, и тот, кто сегодня важно выступал на площади, сажал (других) в тюрьму, сидел на возвышенном месте, вел себя весьма гордо и на всех людей смотрел как на тени, завтра вдруг лежит мертвый, бездыханный, полный зловония, осыпаемый тысячью укоризн и от обиженных им, и от не обиженных, но соболезнующих обиженным. Что может быть несчастнее такого человека? И все, что им собрано, часто делят между собою его враги и неприятели; а грехи, от этого накопившиеся у него, он уносит с собою, и подвергается за них весьма строгому отчету. Поэтому, умоляю: убегая этой суетной славы, возлюбим славу истинную и пребывающую во веки, и пусть ни страсть к богатству не обольщает нас, ни пламя похоти не сожигает, ни зависть и ненависть не сушат, ни гнев не воспламеняет, но все эти злые и пагубные страсти угасив росою духа, презрим настоящее, возжелаем будущего, подумаем о будущем дне (суда) и покажем великую тщательность в жизни. Не для того мы явились в эту жизнь, чтобы только есть и пить.
Не жизнь создана для пищи и питья, но для жизни пища и питье. Так не станем же извращать этого порядка, и не будем так угождать чреву и плотским удовольствиям, как будто бы мы для этого и созданы; но, размышляя о происходящем для нас вреде от этого угождения, станем укрощать движения плоти, не поленимся и не попустим ей восставать на душу. Если Павел, столь великий и высокий муж, как бы на крыльях облетевший всю вселенную, ставший выше телесных нужд и удостоившийся слышать неизреченные глаголы, которых доселе никто другой не слышал, говорил в своем послании: “Усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным” (1Кор.9:27), - так если он, удостоившийся такой благодати, после столь многих и высоких подвигов, имел нужду усмирять, и порабощать, покорять под власть души и подчинять ее господству сильные порывы плоти (усмиряют же то, что восстает, и порабощают то, что сбрасывает с себя узду), то что скажем мы, не имеющие ничего доброго, обремененные тяжкими грехами, и при всем том преданные великой беспечности? Разве в этой брани есть перемирие? Разве есть определенное время для нападения? Всегда нужно трезвиться и бодрствовать, и никогда не считать себя в безопасности, потому что не назначено время, когда враг и противник нападет на нас. Итак, будем всегда помышлять, всегда заботиться о своем спасении, дабы таким образом могли мы и быть непобежденными и, избежав козней врага, получить милость от Бога, благодатью и щедротами Его Единородного, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 23. “Ной же обрел благодать пред очами Господа. Вот житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом” (Быт.6:8,9).
1. Видели вы из того, что уже сказано, как велико человеколюбие и как чрезмерно долготерпение Божие? Видели, как усилилось нечестие тогдашних (современных Ною) людей? Узнали, какова была добродетель праведника среди такого множества (нечестивых), и как не повредило ему ничто - ни единомыслие этих людей, наклонное к нечестию, ни то, что он остался один среди них и шел противоположным путем? Он, как отличный кормчий, держа кормило ума с великою бдительностью, не попустил своей ладье потонуть от напора волн нечестия, но, став выше бури и, будучи обуреваем волнами, находился, как бы в пристани, и так управляя кормилом добродетели, спас себя от потопа, имевшего постигнуть всех во вселенной. Такова добродетель: она бессмертна и непобедима, не подчиняется превратностям настоящей жизни, но воздетая выше сетей нечестия, на все человеческое смотрит как бы с какой высокой башни и не чувствует ничего, что для других бывает тягостным. Напротив, как стоящий на высокой скале смеется над волнами, когда видит, что они с шумом ударяются о скалу и тотчас обращаются в пену, - так и подвизающийся в добродетели, пребывая в безопасном месте, не испытывает никакой неприятности от житейского волнения, но живет спокойно, наслаждаясь тишиною своих помыслов и представляя себе то, что дела настоящей жизни, проходящие так скоро и быстро, ничем не различаются от течений речных. Как бывает с волнами морскими, что они то поднимаются на несказанную высоту, то вдруг опять упадают, так точно мы видим, что люди, не радеющие о добродетели и преданные пороку, то высоко умствуют, поднимают брови и успевают в делах настоящей жизни, то вдруг уничижаются и приходят в крайнюю бедность. На них-то указывая, и блаженный пророк Давид говорил: “Не бойся, когда богатеет человек, когда слава дома его умножается: ибо умирая не возьмет ничего” (Пс.48:17,18). И хорошо сказал: “Не бойся”. Пусть, говорит, не смущает тебя избыток его богатства и блеск славы. Спустя немного, ты увидишь его лежащим на земле, неподвижным, мертвым трупом, сделавшимся пищею червей, лишенным всего этого (богатства и славы) и не могущим ничего взять с собою, но все оставившим здесь. Не смущайся же, смотря на настоящее, и не ублажай того, кто в скором времени должен лишиться всего этого. Таково ведь настоящее счастье и таково свойство богатства: оно не сопутствует отходящим отсюда; оставив здесь все свое богатство, отходят они нагими и ничего неимущими, неся с собою одно нечестие и скопленное ими из-за богатства бремя грехов. А в деле добродетели ничего такого нет: она и здесь ставит (нас) выше наших зложелателей и делает непобедимыми, доставляет нам непрестанное удовольствие и не дает чувствовать превратность (житейских) дел; сопутствует нам и во время исхода отсюда, и тогда особенно, когда мы нуждаемся в ее пособии, в тот страшный день подает нам великую помощь, преклоняя на милость к нам Судию; и как здесь, во время бедствий, возвышает над бедствиями, так и в будущем (веке) избавляет обладающих ею от вечных мучений. Мало этого: она еще доставляет нам и наслаждение неизреченными благами. И дабы увериться вам, что это действительно так, и что мы говорим это не просто и напрасно увлекая вас, я постараюсь доказать это вашей любви предметом нынешней беседы. Смотри, как этот чудный, разумею Ноя, в то время, как весь род человеческий навлек на себя гнев человеколюбивого Господа, своею добродетелью возмог и гнева (Божия) избегнуть, и заслужить от Него великое благоволение. Но, если угодно, поговорим пока о событиях настоящей жизни, - потому что некоторые, может быть, не верят будущему и невидимому. Итак, из здешних событий посмотрим, какая судьба постигла предавшихся нечестию и чего удостоился возлюбивший добродетель. Так как благой Бог определил наказать род человеческий за усилившееся нечестие всеобщею гибелью, сказав: “Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил”, и, показывая силу Своего гнева, произнес этот приговор не на человеческий только род, но и на всех скотов, и гадов, и птиц (потому что, когда должны были погибнуть в потопе люди, для которых созданы эти твари, то естественно и им разделить с людьми наказание), так как, говорю, приговор был неограничен и не полагал никакого различия, то, чтобы ты знал, что Бог нелицеприятен и что, проникая в сердца наши, Он не презирает никого, но, если найдет с нашей стороны хотя малый повод, являет Свое неизреченное человеколюбие, и чтобы мы не подумали, что будет всецелое истребление рода человеческого, но знали, что Он, по Своей благости, соизволяет сохранить роду человеческому искру и корень, от которого бы он разросся в длинные ветви. Писание говорит: “Ной же обрел благодать пред очами Господа”.