Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило - Лана Туулли

- А как же! – тут дон Текило вспомнил, что ж именно мешало наслаждаться последним в этой жизни ужином. Достал из-за пазухи пригревшегося трехголового змееныша.

Черная центральная голова выпустила трехконечный язык, ласково тыкнулась в ладонь иберрца. Правая голова изволила смерить важным взглядом мэтра Вига и вдруг заорала голосом ивоветвянина: «Мстю вам я да по задам!!!»

Волшебник спешно зашипел что-то, успокаивая существо.

- Отличненько… - одобрил предваряющий этап своего великого магического эксперимента мэтр Виг. – Так, это сделано, это подготовлено… Какой еще фактор мы могли упустить из виду?

Иберрец покрутил золотую булавку. Взгляделся в искорки коричневого камушка.

- А если не сработает?

- Ну… - развел руками мэтр Виг. Было заметно, что такой вопрос ему доставляет прямо-таки физическое неудобство. – Конечно, может и не сработать. Но, если ты не знаешь, у меня магические артефакты очень хорошо получаются. Например, Ядвига неплохо наколдовалась…

- Ну! – мановением руки обесценил вигово хвастовство вор. Воспоминания о госпоже Ядвиге были очень… очень двойственными.  - А еще чем удивишь?

- Вот!! – гордо ответил мэтр, демонстрируя хрустальную сферу – теперь уже с неоднородным содержимым. – Знаешь, что это? О, еще никто не знает!!! Это будет величайшее открытие! Я нашел способ доказать, что разум так называемых разумных существ есть частный случай звериных инстинктов  и создал модель направленности сложной инстинктивной деятельности на создание всеобщего блага! Представляешь?! Мое творение облагодетельствует человечество и все соседствующие расы!

- Да? – не поверил дон вор. – И что оно… то, что сейчас в пузырьке твоем хрустальном плавает, будет делать?

- Изничтожать зло!!! – загоревшись глазами и топорщась бородой, в экстазе завопил Виг.

- Любое?

- Ну, это пока что экспериментальная установка, - тут же стушевался мэтр. – Так что – малое зло. Небольшое, комнатное, - и, совсем уже деликатно, прибавил: - Крыс. Замучили они меня…

«Подумать только, - промелькнуло в голове у дона Текило, - я вверяю свою жизнь магу, который уверен, что крысы – самое большое зло в этом мире! Что ж… Будем надеяться, что хотя бы смерть моя будет короткой…»

Тут опять раздалось деликатное шебуршание Буше под дверью. Похоже, больше откладывать встречу со смертью не получится.

И дон Текило, сжимая, как меч, золотую артефактную булавку, гордо вскинув голову, отправился навстречу Судьбе.

Новолуние

Черная-черная ночь тянула щупальца темноты к возвышающейся громаде Серой крепости. Стены опоясывала цепь трясущихся на ветру факелов, которые держали дрожавшие от холода ранней весны стражники, и неверные мятущиеся огоньки порождали настоящую фантасмагорию теней. Как выразился бы Тройной Оракул – его самая говорливая часть, - дополнительную изюминку к и без того явственной сумасшедшинке происходящей в полуночный час казни придавали собравшиеся посмотреть на безумства человеков животные, вылезшие из всех щелей, пустующих камер и норок Серой крепости. Тут нахохлились наполовину ощипанные страусы, там прижались друг к дружке зайчики и лисята, там люди поймали саламандру и посадили ее рядом, чтобы было чем согреться от порывов холодного северо-западного ветра. Прочая живность, призванная Вигом за годы употребления магии во славу и благополучие королевства Брабанс,  от аистов до ящериц,  тоже присутствовала. Правда, за исключением змей – мэтр Адам почему-то чувствовал инстинктивное недоверие к классу пресмыкающихся. Хотя вернее будет сказать, что маг-телепат просто не видел тех змей, которые спрятались.

Особенно сильный порыв ветра чуть не снес с бархатной шляпы гордого собой дворянина раритетного алмазоподобного таракана -  беднягу (в смысле, насекомое), - все-таки поймали. Поймал мэтр Панч – за небольшую взятку. Ну, ладно, поскольку рядом, поскрипывая, возвышается виселица, будем честными – за очень большую взятку… Таракан тускло поблескивал драгоценными надкрыльями, темная чернота неба сбросила легкую вуаль туч и подмигнула людям, гномам и прочим, собравшимся во дворе крепости, семью яркими звездами Посоха.

Мужчины и женщины, собравшиеся поглазеть на казнь, негромко переговаривались между собой. Приехав, чтоб собственными глазами увидеть процесс судебного разбирательства, собственными ушами послушать, и потом собственными устами пересказать,  какие ж зверства сотворил Маскарадный Вор в памятную двадцать первую ночь месяца Восьминога, брабансцы живо обсуждали последние сплетни. Вы слышали, у короля Антуана наконец-то появится наследник? как это, кто счастливая мать младенца? Или королева, или королевская любовница. Что значит – какая именно? Что вы имеете против прекраснейшей баронессы Жужу де Флер? Ах, простите, мадам Буше… Вас в темноте – да и на свету, - легко не заметить… Возвращаясь к грядущему прибавлению в королевском семействе: о, да, вопрос об отце будущего наследника престола еще более сложный…

Вы слышали – в Кавладоре кавалеристы кувыркнулись с каверны накартузившись коряво квадратной котлетой? Нет? А слабО повторить? А еще раз, да побыстрее?  В Каврдлр… кав…кар…кув…накатув… Милый, ты чтО пил? Где взял? Отвечать, в глаза смотреть, не отворачиваться!!!

Да-а, здесь, в провинции, жизнь совсем не бонтон, милостивый государь, в Филони, вы не поверите, на весь город – всего одна приличная таверна, да и у той хозяина украли какие-то оборзевшие викинги… Вы говорите – омагиченные медведи, которых здесь, в Серой крепости,  разводит заключенный волшебник?! О, ужас!!! И что, король не предпринимает никаких строгих мер против этого бесчеловечного монстра? Нет-нет, у моей супруги троюродная сестра замужем за буренавцем – с чего это мне медведей монстрами считать? я о волшебнике…

Из собравшейся толпы искренний интерес к подлинному герою только что родившегося четырнадцатого дня последнего месяца уходящего года Оборотня, проявляли немногие. Горностай-альбинос. Палач. Охочая до сапогов иберрца Коко, которую придерживала за ошейник Жанна де Рюм, которую, в свою очередь  за завязки фартучка сдерживала ревностная мамаша. Сухопарая высокая вдова в черном. Черный ворон на стене, поблескивающий любопытным глазом-бусинкой.  Да, может быть, оставшийся от эксперимента по перевоспитанию орберийских овчарок пес, выбракованный за свою глухоту и приставленный играться с комендантовыми отпрысками. Ах, нет, кобель интересовался Коко…

Дона Текило аккуратно подтолкнули в спину. Глубоко вздохнув холодный запах начинающейся весны, авантюрист сделал шаг. Другой. Третий… Верно говорят – путь к виселице начинается с одного кошелька и заканчивается темной ночью. Ах, если б можно было прожить жизнь по-другому, проносилось в голове сеньора Альтиста, пока он шел по каменным плитам. Каждый шаг гулким эхом отражался от стен Серой крепости и застывших чересчур симпатичными горгульями зевак. Что бы он изменил? Что?

Крепкого иберрца в поношенном, немодном камзоле с чужого плеча, с растрепанными кудрями – перец с изрядной горстью соли – вокруг загорелой лысинки провожали взглядами все собравшиеся. Стражник. Дворянин. Купец – эх, жаль руки связаны, а то бы проверить твой кошель… Моложавая красотка – губки бантиком, плечики и грудка сдобные, ах, с тобой бы познакомиться накоротке… Глазки навыкате, бледные впалые щеки… Дай вам боги хоть какого-нибудь жениха, барышня Жанна! Прощевайте! Еще один стражник… Еще один пухлокошельный дворянин…

Эх, жизнь, дон Текило, твою наперекосяк! Даже за двадцать шагов до виселицы думаешь о чужих кошельках да сдобных красотках! Не пора ли остепениться, задуматься, что ж пошло не так в твоей жизни?

Может быть, не стоило бросать службу у короля Филиппо, отца нынешнего Фабиана II? Сейчас бы дослужился под началом дона Рожера до каких-нибудь чинов, а может быть, и стал титулованным сеньором, рыцарем да кавалером какого-нибудь ордена? А может быть, стоило принять предложение купцов Бёфери? В Пелаверино жизнь веселая, вольготная, конечно, свои крокодилы и в тех лужах плавают, но еще не вылупился тот ящер, который сможет поймать храброго и отчаянного дона Текило!

Вспомнился и Тройной Оракул. Как же, забудешь его… Ступив на первую ступеньку деревянного помоста, дон Текило припомнил другую лестницу – каменную, ведущую в райские кущи, скрасившие искателю петли на свою шеи последний год его жизни – то есть ступеньки, спускающиеся в подвал разрушенной Башни мэтра Вига. Вспомнился отец Гильдебран – хитрец с благодушным кротким взором, его разудалая братия и достаточно искреннее предложение вступить в Орден Единорога. Реши дон Текило тогда, летом, иначе - был бы сейчас священником – или как это у них, единорогов, называется? Верил бы в существование неведомого, искал необъяснимого и ожидал невозможного. Надо ж, дон Текило все-таки запомнил, в чем смысл учения Однорогого Ордена!