Три часа на выяснение истины - Игорь Арясов

— А где секретарша? Болеет? Ясно. А я еле успел. Пришлось соврать, что живот болит — спасу нет. Ну, поехали?

Выхода не было. Александр отпросился у Филатова на час.

В машине он покосился на Глазова и сказал:

— Витек, а может, мне одному с этим врачом поговорить? А то вдруг он нас испугается? Как Одинцов?

— Чего? — засмеялся Глазов. — Да как ты с ним договариваться будешь, если не знаешь элементарных правил торга? Ты у Одинцова стоял бледный, как известка, слова не выдавил. А таксист, ты вспомни, обещал позвонить этому Гришину насчет нас двоих. А ты один завалишься. У него сразу возникнет подозрение. Нет, Саня, так общие дела не делают. Вместе начали, вместе закончим. Я свою долю — целый трояк — тоже вложил. И раствор вонял не у тебя дома, а у меня в саду, я тоже дымом травился.

— Ты травился? Ты больше водку пил, все нейтрализовывал яд!

— Не на твои, а на свои, успокойся. Что-то не нравишься ты мне сегодня, Павлов. Может, денег на ресторан стало жалко?

— Нет, не жалко, — Александр усмехнулся. — Ресторан за мной.

— То-то, кореш, — Глазов закурил.

Дом, в котором жил Гришин, был частный. Забор из труб с металлической сеткой был выкрашен в голубой цвет. Небольшой приусадебный участок был чистым и аккуратным, стволы плодовых деревьев побелены, грядки ровные, темные, без единого сорняка. Вдоль изгороди росла рябина с обильными бледно-желтыми пригоршнями ягод.

— Вот живут люди! — шепнул восхищенно Глазов, нажимая кнопочку звонка, укрытую от дождя под козырьком нержавеющей стали. От калитки к дому были проложены два ряда квадратных бетонных плит. Из желтой будки, словно ждала сигнала, выкатилась маленькая лохматая псина, загремела цепью и залилась брехом.

Дверь веранды открылась, на крыльцо вышел высокий худой мужчина в белоснежной рубашке, расстегнутой сверху на две пуговицы, и американских джинсах. Он молча обернулся на собаку, та под его взглядом, пятясь, скрылась в будке. Мужчина подошел к калитке и посмотрел на Павлова и Глазова холодными глазами:

— Вам кого? — Все зубы у него были золотые.

— Нам Гришина, про нас должны были звонить, — робко сказал Глазов.

— Ну-ну, — непонятно ответил мужчина и кивком головы предложил им пройти. Они поднялись на веранду, светлую, застекленную, с голубыми занавесками. Вокруг плетеного стола стояли такие же гнутые плетеные стулья.

— Присядьте, молодые люди, — неожиданно тонким голосом произнес хозяин. — Берите яблоки, они мытые, — тяжелой рукой с большим массивным перстнем и каким-то вензелем на нем он показал на блюдо на столе. — Я вас внимательно слушаю.

— Мы можем вам кое-что предложить, — Глазов закинул ногу на ногу и небрежным жестом взял яблоко.

— Любопытно, — на лице мужчины, узком, загорелом, не дрогнул ни один мускул. — Медные пятаки или серебряные полтинники?

— Ошибаетесь, уважаемый, — Глазов уловил в тоне хозяина издевку. — У нас ни то, ни другое, а третье. У нас благородный металл. Саня, продемонстрируй, — приказал он и сочно откусил от яблока.

Павлов достал из кармана платок, в один конец которого он завернул слиток, а в другой патрончик. Мужчине отдал патрон.

Гришин молча взял его на ладонь, словно взвешивая, шевельнул губами. Глазов обратил внимание на слиток необычной формы, совсем непохожий на тот, что получился у них недавно, и покосился на Павлова. Александр подмигнул ему: молчи!

— Любопытно! — снова протянул мужчина, покачиваясь сухим, видимо, сильным телом с носков на пятки. — Вам ничего не говорит фамилия Зайцев?

— Нет, а что такое? — насторожился Павлов.

— Ничего, это я так, — Гришин мельком взглянул на парней. — Сколько вы просите?

— Пустяки, — Павлов тоже положил ногу на ногу и достал сигареты. — Сорок рублей за грамм.

— Так-так, — в глазах Гришина мелькнул радостный огонек и тут же погас. — А много у вас этого благородства?

— Достаточно. — Павлов помедлил, прикинул в уме и сказал: — Если в цене не сойдемся — ничего, а если согласны — для начала шестьсот.

— Ого-о! — протянул мужчина, и лицо его еще больше вытянулось. — Да вы солидные люди. Банк, что ли, взять сумели?

— Не банк, а банку, — засмеялся Глазов. — Ну, что вы резину тянете? Вам не все равно, где мы это взяли?

— Спешка, друзья мои, нужна только…

— Знаем, — перебил Глазов, — при ловле блох.

— Вот именно, — кивнул мужчина. — А мне надо минут десять, чтобы выяснить пробу и знакомому звякнуть. Моему другу.

Глазов доел яблоко и смотрел на огрызок, не зная, куда его деть. Мужчина подвинул черепаховую пепельницу:

— Можно сюда. Я скоро, не скучайте, — и ушел в дом.

— Саня, я не офонарел? Откуда у тебя столько золота?

— Тихо ты, не ори! Теща просила продать. У нее оно от мужа осталось. После Магадана. Усек?

— Лихо, кореш, лихо! Небось сразу машину купишь?

— Куплю, — усмехнулся Павлов, — и гараж тоже. Но сначала продать надо.

— Не трусь, он не заложит, я это сразу понял. Видал, какой он деловой? Чую, что он срок тянул. Ты видел его челюсти? Они же золотые!

Пока Гришин отсутствовал, Глазов снова принялся за яблоки. Ел он противно, чавкал, и Павлов с трудом сдерживал раздражение. Нет, надо было одному приезжать к Гришину. А теперь этот Бинокль потребует, чтобы я его в ресторан потащил. Может, дать ему рублей триста или даже четыреста и пусть катится ко всем чертям?

Гришин появился раньше, чем обещал, и положил перед Павловым патрон:

— Проба высокая. Но и цена кусается. Впрочем, брать товар будем. Правда, не я сам, но мой товарищ — покупатель надежный. Он возьмет сразу шестьсот.

— Не уступлю ни копейки, — сказал Павлов твердо.

— Он знает о цене, не волнуйтесь, молодой человек. Надо условиться: где, когда и как? Мой друг сможет приехать из Москвы только послезавтра примерно часам к пяти вечера.

— Как его звать? Как мы его узнаем? — спросил Павлов.

Мужчина помедлил с ответом, пристально посмотрел на Александра, который выдержал его взгляд.

— Металл, как я понимаю, ваш?

— Вы правильно понимаете.

— Хорошо. Мой друг приедет на «Жигулях» желтого цвета, номер московский, запомните, пожалуйста, одиннадцать-двенадцать, буквы В и МО. Звать можно Савелием.

— Запомнил, — улыбнулся Павлов. — А я с женщиной и товаром буду вот в этом «Москвиче», — он показал головой на калитку, около которой остановил машину. — Мы будем ждать в шесть вечера на площади возле гостиницы. Там всегда много машин. Ровно в шесть.

— Какие гарантии с вашей стороны?

— Гарантии? — удивился Павлов. — Можете оставить патрончик себе, я вам его дарю.

— Даже так? Тогда вот вам наши гарантии, — Гришин достал из заднего кармана джинсов пачку десятирублевок, положил перед Александром. — Здесь тысяча. Сразу видно, что имею разговор с деловым человеком. Разрешите пожелать?

Павлов поднялся, спрятал деньги. Глазов недоуменно смотрел на них:

— Значит, сейчас больше ничего не будет? Жаль, а я думал…

— Хватит с тебя, — Павлов тронул его за рукав, потом пожал Гришину руку и пошел вперед.

Они сели в машину и тронулись. Глазов достал сигарету, закурил, хотел положить ногу на ногу, но в кабине было тесно.

Павлов молчал.

— Ну вот, все в норме, — Глазов хлопнул его по плечу. — А ты, дурачок, говорил, что не надо вдвоем. Все нормально. Большие бабки будут. Мы сейчас куда едем?

— На поселок второй шахты, у меня в кузове телевизор отремонтированный, я его должен отвезти клиенту по адресу.

— Ну-ну, давай жми на педаль. Между прочим, Саня, ты поступил нечестно. Знаешь, почему? Ты один с ним переговоры вел. А я как дурак сидел. Это нехорошо. Я тоже человек. И тоже хочу жить шикарно. Вот как этот Гришин. И ты будешь красиво жить. Загонишь золотишко — и пожалуйста, машину купишь, барахло всякое. А я?

— А ты пей поменьше, гроши копи.

— Гроши? — Глазов глухо засмеялся. — А ты их копил сам-то? Тебе вон теща сразу отвалила больше чем полкило, и ты в горе оказался. А где мне взять такую тещу? — Он попытался пропеть последние слова. — Где, скажи? Почему я должен гривенники копить, а ты сразу тыщи хапать?

— Потому что у тебя ни черта нет. Не мешай, я за рулем.

— Как это нет? Как это нет? А моя доля?

— Какая твоя доля? Получишь три сотни и топай в ресторан.

— Чего-чего? Три сотни получу? Ишь ты, умный какой!

— А сколько же тебе надо? Пятьсот, что ли?

— Нет, кореш, мне не пятьсот, — Глазов бросил окурок под ноги на резиновый коврик и придавил каблуком. — Ты сам рассуди. Кто тебя вывел на Одинцова? Я вывел. А кто помог раствор кипятить? Снова Глазов. А кто помог выйти на таксиста — раз, на этого Гришина — два, а через него на Савелия из Москвы — три? Тоже товарищ Глазов Виктор Захарович. Так что, уважаемый Саня, если по-честному разобраться, то моя доля во всем этом не пятьсот рублей, а пятьдесят процентов от общей суммы.