Кавказская война Российской Империи - Ростислав Андреевич Фадеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но не было также причины удерживать их против воли. Кавказская война затянулась бы, вероятно, на лишний год, если бы главнокомандующий не согласился отпускать в Турцию желающих. Надобно помнить, что черкесы и абазинцы были в полном смысле слова варварами, со всеми хорошими, но и со всеми ребяческими сторонами варварской природы. Из всех народов земли они знали положительно только нас и турков – нас как врагов и гяуров, турков как друзей и святой народ[49]. Когда враги победили, у них, естественно, явилось желание искать убежища у друзей; тем больше, что в своей родине они покидали только камни, так как имущество почти у всех было истреблено войной. Горцы упорно защищали свою землю, но если б мы хотели непременно простереть завоевание не только на землю, но и на личность их, сопротивление было бы еще вдвое упорнее. Покоряясь, горцы всегда ставили первым условием свободный выход всем желающим в Турцию. Читатели помнят, вероятно, содержание последнего договора с абадзехами. Земля закубанцев была нужна государству, в них самих не было никакой надобности. В отношении производства народного богатства десять русских крестьян производят больше, чем сто горцев; гораздо было выгоднее заселить прикубанские земли своими. Очевидно, не из чего было лить русскую кровь для того, чтобы насильно удерживать в пределах государства варваров, не хотевших быть его подданными.
Первое выселение горцев с Кавказа началось еще вслед за падением Шамиля. Этот факт явно показывал, что многие кавказские мусульмане сносили русскую власть только в надежде, что единоверные братья скоро избавят их от гнета; когда же увидели конец своей надежде, решились бросить родную землю, навеки порабощенную неверными. Большая часть выходцев принадлежали к кочевым татарам ставропольских степей и мирным обществам Закубанского края. Кавказское начальство не только не поощряло выселения, но даже противодействовало ему в законной мере; однако ж не взяло на себя, и весьма основательно, вовсе запретить выход в Турцию, чтобы не быть потом вынужденным ежечасно надзирать за людьми, открыто выказавшими свою враждебность. С тех пор выселение каждый год повторялось понемногу. В 1859 году и 1860-м ушла большая часть абазинцев, живших в горной полосе между Кубанью и Урупом. В 1861 году пошли в Турцию всем племенем бесленеевцы и некоторые мелкие общества. В следующем году выселения не было; горцы надеялись отстоять свою родину. Но как только они стали слабеть в борьбе, выселение сейчас же приняло большие размеры. К 1 декабря 1863 года в Трапезонте было уже до 4 тысяч горцев, к концу февраля прибыло их в Турцию до 20 т., к половине марта свыше 40 т. Переселение это происходило помимо нас, с вольных берегов, на контрабандных турецких кочермах, приезжавших за горцами десятками. Очень естественно, что переезд сопровождался бесчисленными бесчеловечьями и страданиями. Турецкие судохозяева привыкли плавать к восточному берегу почти исключительно для торговли рабами; они внесли тот же дух и в перевозку свободных людей. За неимением денег или вещей расплата происходила женщинами и детьми. Для черкешенок это было, впрочем, все равно, потому что, в каком бы качестве они ни достигали турецкого берега, их потом все-таки гуртами отправляли на базар.
По мере того как русские войска подвигались вдоль берега, переселение принимало совсем иной вид. Еще за два года перед тем граф Евдокимов, предвидя в конце войны большую эмиграцию горцев, ходатайствовал пред правительством о средствах перевезти их массами в Турцию. Положительного распоряжения на этот счет тогда еще не было сделано. Но великий князь Михаил Николаевич, как только представился этот вопрос, разрешил зафрахтование нужного числа пароходов и парусных судов. С открытием судоходства в 1864 году были учреждены три комиссии для отправления переселяющихся горцев: в Тамани, Новороссийске и Туапсе. Турецкое правительство со своей стороны прислало за горцами несколько обезоруженных военных пароходов. Дело приняло правильный вид. Неимущих горцев приказано было перевозить на казенный счет; имеющим средства заплатить за переезд было выдаваемо казенное пособие по 1 р. сер., считая в том числе и детей, кроме грудных. Вольные судохозяева не имели права требовать с горцев платы выше условия, на пароходах 3 р. сер., на судах парусных 1 р. 75 коп., так что даже состоятельным горцам приходилось доплачивать в первом случае только 2 руб., во втором 75 коп., кроме того грузовые компанейские пароходы, нанятые правительством, перевозили горцев бесплатно. Кроме комиссий, за безобидною отправкой горцев смотрели командированные для того адъютанты его высочества; назначены были особые морские офицеры для наблюдения, чтобы пассажиров не грузили слишком тесно. Для беднейших горцев открыта была дача казенного провианта; для больных учреждены лазареты с содержанием на счет казны. Совсем другого рода сцены происходили на противоположном берегу. Хотя турецкое правительство не жалело пособий, но там они расходились по рукам, и горцы бедствовали, вымирали наполовину в несколько недель. Заграничные газеты, разумеется, сваливали на нас все бедствия горцев, которых корреспонденты их видели уже на турецком берегу.
Вслед за вновь покорившимися горцами потянулось в Турцию довольно значительное число других, живших уже некоторое время под русскою властью. Одних побуждал фанатизм, другие не хотели отстать от родственников, третьи шли потому, что мир идет; все ждали щедрых и богатых милостей от хункяра (султана), который представляется им идеалом всемогущества и неисчерпаемого богатства. Что бы ни говорили выходящим, у них был один ответ: «Нам хорошо у вас, но мы хотим положить свои кости на святой земле». Таким образом вышли в Турцию все натухайцы и шапсуги. Их не удерживали, потому что не к чему было удерживать, как я старался объяснить выше.
Эмиграция горцев в 1864 году представляет следующие итоги:
До половины марта с вольных берегов вышло – 60 000.
С тех пор переехавших на кочермах вне нашего надзора можно считать – 15 000.
Через Тамань вышло – 27 000.
Через Новороссийск вышло до 1 июня – 63 000.
После 1 июня – 25 000.
Через Туапсе – 21 000.
Всего с лишком – 211 000[50]
Переселение горцев в Турцию нисколько не усилило турок. Правительство султана воспользовалось, однако ж, переселением черкесского племени наилучшим для себя образом. Вместо того чтобы дать ему расплыться
