Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Вы с кем-нибудь встречаетесь? – спросил Рубен.

– Нет. Хотя следовало бы.

– Вы о ее парне, – догадался Джозеф.

– Нет, – возразила Фрида. – Когда психотерапевты спрашивают, не встречаетесь ли вы с кем-то, они имеют в виду психотерапевта. Друзья и подруги, мужья и жены приходят и уходят. Отношения с психотерапевтом – единственные по-настоящему важные отношения.

– Вы, похоже, сердитесь, Фрида, – заметил Рубен.

Она покачала головой.

– Я хочу задать вам вопрос. Я хочу задать вам один вопрос, а потом уйду.

– Тогда задавайте. Вы хотите задать его мне наедине?

– Нет, мне и здесь хорошо, – отказалась Фрида. Она опустила взгляд на тарелку. Та уже почти опустела. – Вы, как никто другой, научили меня, что моя работа – разобраться, что же происходит в голове пациента.

– Это, бесспорно, ваша работа.

– Невозможно изменить жизнь пациента. Нужно изменить отношение пациента к его жизни.

– Полагаю, я вас учил большему количеству нюансов, чем вы нам сейчас озвучили, – съязвил Рубен.

– Но как насчет использования пациента как средства помощи кому-то другому? – спросила Фрида.

– Как по мне, звучит странно.

– Но насколько это неправильно?

В разговоре образовалась пауза. Рубен погасил сигарету в блюдце и закурил новую.

– Я понимаю, что у нас сейчас не сеанс, – сказал он, – но, как вам известно, когда пациент задает вопрос, обычно предполагается, что он уже знает ответ, но боится его и пытается переложить ответственность на психотерапевта. Так неужели стоило идти сюда пешком из самого Примроуз-хилл ради того, чтобы услышать мой ответ, который вам с самого начала был известен?

– И все же мне нужно было его услышать, – спокойно заявила Фрида. – К тому же я вкусно позавтракала.

Она услышала, как открылась дверь, и оглянулась. Вошла молодая женщина – очень молодая. Она была босиком, в мужском халате на несколько размеров больше, чем нужно. У нее были спутанные светлые волосы и сонный вид. Она села за стол. Рубен поймал взгляд Фриды и как можно незаметнее кивнул в сторону Джозефа. Женщина протянула ей руку.

– Я София, – представилась она с акцентом, но с каким именно, Фрида так и не поняла.

Глава 39

– Все, как обычно? – спросил Алан. – Вы хотите, чтобы я говорил?

– Нет, – возразила Фрида. – Сегодня я хочу поговорить на совершенно конкретную тему. Я хочу поговорить о тайнах.

– Их много. Оказывается, большинство тайн в моей жизни – это тайны, о которых я даже не догадывался.

– Я говорю не о таких тайнах. Я имею в виду те тайны, о которых вы знаете.

– Какие именно?

– Например, как насчет ваших тайн от Кэрри?

– Я не понимаю, о чем вы.

– Тайны нужны всем, – успокаивающе произнесла Фрида. – Даже в самых близких отношениях. Человеку нужно личное пространство. Запертая комната, стол или просто ящик в столе.

– Вы о нижнем ящике, где я держу порно?

– Возможно, – кивнула Фрида. – А у вас есть нижний ящик стола, где вы держите порно?

– Нет, – отрезал Алан. – Я сказал так, потому что это клише.

– Клише зачастую отражают реальное положение вещей. Если бы вы хранили пару порнографических журналов в ящике стола, это не было бы преступлением.

– Я не храню порнографию ни в ящике, ни в коробке, ни в яме в саду. Я не понимаю, что вы пытаетесь выудить из меня. Мне жаль, что я вас разочаровал, но у меня нет тайн от жены. Более того, я сказал Кэрри, что она может заглядывать в любой из моих ящиков, смотреть мою почту, рыться у меня в кошельке. Мне от нее скрывать нечего.

– Давайте тогда не называть это тайной, – предложила Фрида. – Я просто думаю о другом мире, в который вы можете иногда уходить. Давайте назовем его хобби. У очень многих мужчин есть хобби, и у них есть специальное место, где они занимаются хобби. Это своего рода спасение, убежище. Они идут к себе в сарай и собирают модели самолетов или Тауэрский мост из спичек.

– Вы говорите так, словно это глупости.

– Я пытаюсь говорить так, чтобы не вызывать тревоги. Я пытаюсь понять, где ваше личное пространство. У вас есть сарай?

– Я не понимаю, к чему вы ведете, но у нас действительно есть сарай. Я сам его построил, закончил буквально только что. Там мы храним кое-какие инструменты и разные мелочи в коробках. Он запирается на ключ, который висит у двери во двор, и мы оба можем туда входить.

– Возможно, я не смогла донести до вас истинную цель этого разговора, Алан. Меня интересует, куда вы идете, когда хотите попасть в свое личное пространство. Я не пытаюсь вас на чем-то подловить. Я просто хочу, чтобы вы ответили на вопрос: было ли у вас когда-нибудь место, отдельное от того, где вы жили? Место, куда вы ходили, чтобы заняться хобби или просто побыть одному, – место, о котором никто не знал и где никто не мог бы вас найти.

– Да, – кивнул Алан. – Когда я был подростком, у моего друга Крейга был гараж, где он держал машину и мотоцикл. Я часто ходил туда, и мы вместе возились с его байком. Довольны?

– Это именно то, что я имела в виду, – сказала Фрида. – Вы воспринимали это место как убежище?

– В гостиной с мотоциклом не повозишься, верно?

Фрида глубоко вздохнула, пытаясь не обращать внимания на враждебный тон Алана.

– Где-нибудь еще?

Алан на мгновение задумался.

– Когда мне было лет девятнадцать-двадцать, я часто возился с двигателями. У друга моего друга была мастерская где-то под арками, в Воксхолле. Однажды я все лето проработал у него.

– Превосходно, – кивнула Фрида. – Под арками. Запирающийся гараж. Вы еще куда-нибудь ходили?

– Когда я был ребенком, то часто ходил в молодежный клуб. Он находился в чем-то вроде хижины на границе спального района. Мы играли в настольный теннис. Я почти всегда проигрывал.

Фрида на мгновение задумалась. Она понимала, что задает вопросы «в лоб», что они слишком поверхностны и не дают конкретной информации. Несколько недель назад Алан не знал, что у него есть брат-близнец. Теперь он знает. Источник уже загрязнен, как выразился бы Сет Баунди. Он застенчив, он играет на публику – для нее. Возможно, нужно немного ему польстить.

– Я хочу, чтобы вы кое-что представили, – попросила она. – Мы говорили об убежищах далеко от дома. О местах, куда можно убежать. Представьте, что у вас на самом деле была бы тайна. Вам было что прятать, но вы не могли спрятать это у себя в доме. Где бы вы его спрятали? Не думайте об этом умом. Думайте сердцем. Что вы чувствуете?

Повисла длинная пауза. Алан закрыл глаза. Затем открыл их и загнанно посмотрел на Фриду.

– Я понял, о чем вы спрашиваете. Речь не обо мне, верно?

– О чем вы?

– Вы играете со мной. Используете меня, чтобы узнать о нем.

Фрида промолчала.

– Вы задаете вопросы не для того, чтобы помочь мне, не для того, чтобы разобраться в моих проблемах, а потому что считаете: это может подсказать, где искать того ребенка. Дать информацию, с которой вы можете пойти в полицию.

– Вы правы, – наконец сказала Фрида. – Возможно, я поступила неправильно. Нет, я определенно поступила неправильно. Но я подумала: если то, что вы сообщите, даст возможность хоть как-то помочь полиции, значит, нам нужно попробовать.

– Нам?! – возмутился Алан. – Что вы имеете в виду? Я считал, что прихожу сюда за помощью в решении моих проблем. Когда вы задавали вопросы, я думал, что так вы стараетесь вылечить меня. Вы меня знаете. Я бы сделал все, что угодно, лишь бы вернуть этого ребенка. Вы можете ставить на мне какие угодно психологические эксперименты, я не против. Такой малыш… Но вы должны были сказать мне. Вы, черт бы вас побрал, обязательно должны были сказать мне!

– Я не могла, – возразила Фрида. – Если бы я сказала вам, то прием не сработал бы – хотя он и так не сработал. Эта мысль пришла мне в голову исключительно от отчаяния. Мне нужно было знать, что именно вы ответите без подготовки.

– Вы использовали меня, – горько произнес Алан.

– Да, я вас использовала.

– Значит, теперь полиция может начать искать его в гаражах и под железнодорожными арками?

– Да.

– Но они там, возможно, уже искали.

– Наверное, – согласилась с ним Фрида.

Повисла очередная пауза.

– Думаю, мы закончили, – заявил Алан.

– Мы проведем другой сеанс, – предложила ему Фрида. – Настоящий.

– Мне нужно подумать.

Оба встали, испытывая неловкость, как два человека, уходящие с вечеринки одновременно.

– Мне нужно кое-что докупить к Рождеству, – сказал Алан. – Я ведь дойду отсюда до Оксфорд-стрит?

– Да, туда идти минут десять.

– Вот и хорошо.

Они направились к двери, и Фрида открыла ее, пропустив Алана вперед. Он пошел было, но обернулся.

– Я нашел свою семью, – сказал он, – но это не очень-то похоже на воссоединение.