Правда о Портъ-Артуре Часть I - E. Ножинъ

Въ промежуткахъ, когда умолкалъ Стессель, меня бралъ подъ руку Фокъ и, съ своей стороны, безсвязно разсказывалъ о многомъ. О томъ, какъ онъ воевалъ съ турками, какъ великъ духъ нашего солдата, какъ не понимаютъ его офицеры, какъ мало они любятъ солдатъ.

Я слушалъ эту болтовню, и въ моей памяти съ болезненной ясностью возставали картины кинжоускаго боя.

За мной шелъ Кондратенко, понуривъ голову. О чемъ думалъ въ это время Романъ Исидоровичъ? ведь онъ, слово въ слово слышалъ, что говорилъ Фокъ. Въ это время у нихъ отношенія были довольно натянутыя. Фокъ едва снисходилъ къ нему, въ особенности после удачнаго исхода боя 21 іюня.

Думаю, что Кондратенко не менее меня возмущала эта праздная, ни на чемъ не основанная болтовня.

Голосъ Фока продолжалъ гудеть надъ моимъ ухомъ, рука его поддерживала мою. Чувство корректности заставляло меня итти рядомъ съ нимъ, но я былъ словно въ тумане, я чувствовалъ, что иду съ нехорошимъ, злымъ, преступнымъ человекомъ. Я едва усваивалъ то, что онъ мне говорилъ. Но последнюю его фразу, обращенную ко мне въ этотъ день, я отлично помню.

– Вы видите на деле, какую огромную пользу приносятъ наши охотничьи команды. А ведь въ этомъ деле иниціаторомъ и организаторомъ явился я. Первыя охотничьи команды были организованы въ моей дивизіи…

Я положительно не могъ понять, серьезно онъ это говоритъ, или издевается надо мной.

Оглянулся, смотрю – Романъ Исидоровичъ глядитъ на меня и хитро улыбается.

Осторожно высвободивъ руку и бросивъ моему собеседнику холодное "pardon", я пошелъ рядомъ съ Кондратенко.

На душе стало сразу легче, а вокругъ какъ будто светлей. Отъ всей небольшой, довольно стройной его фигуры веяло какой-то свежестью, правдой. Изъ-подъ прищуренныхъ векъ смотрели такіе светлые, чистые, хорошіе глаза.

Впереди шли "герои". Съ ними было тяжело, словно это были не люди, а манекены.

А вотъ съ нимъ даже итти было пріятно. Словно силъ прибавилось, подъемъ казался не такимъ крутымъ, люди не такими утомленными.

Да, въ Кондратенко чувствовался воинъ въ лучшемъ значеніи этого слова.

Часамъ къ двумъ мы подошли къ расположенію мортирнаго взвода.

Две мортиры стояли на деревянныхъ платформахъ. По одну сторону разбиты палатки для нижнихъ чиновъ, по другую – для командира.

Здесь былъ сделанъ привалъ.

Жара стояла невыносимая. О ветерке не было и помина. Отсутствіе какой бы то ни было растительности, голыя скалы,покрытыя жалкой зеленью,- усиливали зной.

Какъ тамъ надъ редутомъ, такъ здесь надъ нами царила вершина Куинъ-Сана, на которой и за которой японцы производили работы.

Въ бинокль Цейльса отчетливо было видно работавшихъ японцевъ. На правой сопке обрисовывался неподвижный силуэтъ японца.

Затеялся споръ – кто это, офицеръ или часовой. Решить, конечно, въ виду дальности разстоянія было очень трудно.

Генералъ Фокъ что-то оживленно доказывалъ Стесселю своимъ замогильнымъ голосомъ. Начальникъ раіона, взобравшись на кручу (здесь тоже былъ крутой скатъ въ долину), внимательно его слушалъ.

Остальные группами расположились у мортиръ.

Кондратенко то нервно ходилъ отъ одной группы къ другой, по обыкновенію заложивъ руки назадъ, то поворачивался въ сторону Куинъ-Сана и пристально гляделъ на его вершину.

Романа Исидоровича, видимо, что-то безпокоило. Онъ подошелъ къ своему начальнику штаба подполковнику Науменко и что-то ему сказалъ.

Затемъ подошелъ къ Стесселю и, опустивъ голову, очевидно, ждалъ, когда кончитъ свою болталогію Фокъ.

Фокъ, заметивъ подошедшаго Кондратенко, быстро ретировался и куда-то исчезъ.

Романъ Исидоровичъ, указывая то на мортиры, то на Куинъ-Санъ, въ чемъ-то убеждалъ Стесселя.

Интересуясь этой беседой, я подошелъ къ разговаривающимъ.

– По моему, ваше превосходительство, намъ необходимо время отъ времени тревожить противника орудійнымъ огнемъ, все-таки этимъ мы будемъ мешать производству работъ. Посмотрите: они открыто, безнаказанно, въ виду всего нашего фронта, ведутъ свои работы. Этимъ мы будемъ ихъ утомлять, заставивъ всегда быть на стороже.

– Да, да, это верно! Но видите ли, мы должны экономить снаряды: ихъ у насъ то не особенно много. Чортъ его знаетъ, что предстоитъ впереди.

– Конечно, ваше превосходительство, нужно расходовать экономно. Но тревожить противника необходимо.

– А что, вотъ эти пушки могутъ нанести имъ вредъ? Можно изъ нихъ стрелять? А то ведь мы умеемъ поставить пушки только для близиру. А захочешь стрелять – тутъ тебе и тпррру.-

– Нетъ, ваше превосходительство, эти полевыя мортиры въ полной исправности, изъ нихъ можно стрелять – едва сдерживая улыбку, серьезно и почтительно отвечалъ Кондратенко.

– Ну, если такъ, давайте стрелять. Попугаемъ япошекъ.

Немедленно было отдано приказаніе приготовить взводъ къ открытію огня.

Командиръ взвода подпоручикъ Кальнинъ засуетился. Прислута начала накатывать мортиры, снимать чехлы, подносить заряды и снаряды.

Все оживились, невольно обращая вниманіе въ сторону противника, который, пріученный къ полной бездеятельности нашего фронта, спокойно, ничего не ожидая, производилъ свои работы.

Но вотъ показался генералъ Фокъ; ему, видимо, уже сообщили объ отданномъ распоряженіи. Онъ быстро шелъ къ намъ, на ходу размахивая руками, и что-то голосилъ.

Подойдя къ Стесселю и не обращая никакого вниманія на Кондратенко, сказалъ.

– Что это, ваше превосходительство, огонь открыть собираетесь?

– Да, вотъ Романъ Исидоровичъ на этомъ настаиваетъ Необходимо тревожить противника.

– Нетъ, ваше превосходительство, теперь стрелять нельзя. Я положительно противъ этого.

– Почему?

Кондратенко отступилъ несколько шаговъ и ожидалъ результатовъ этого пререканія. Все насторожились. На лицахъ не то недоуменіе, не то улыбки.

– Я, ваше превосходительство, безусловно противъ этого. Помилуйте, откроемъ мы огонь, противникъ немедленно намъ начнетъ отвечать.

– На правомъ фланге мы иногда тревожимъ. Противникъ не отвечаетъ – вставилъ Кондратенко.

– То на правомъ, а то у меня здесь. Я произвожу по всей линіи массу работъ, оне должны скоро кончиться; по разсчету, къ 13-му. Откроемъ мы огонь, они намъ ответятъ, рабочіе разбегутся, работы не будутъ окончены. Нетъ, нетъ, я противъ этого. Делайте, какъ хотите, я не отвечаю за последствія. Огонь откроемъ, сюда по всей линіи они ответятъ. Бедные солдатики въ окопахъ – передъ боемъ имъ нужно отдыхать. Снарядовъ у насъ мало, чемъ будемъ защищать Артуръ, отбивать штурмъ здесь и тамъ?- Фокъ убеждалъ, Фокъ горячился. Онъ искренно не хотелъ того, противъ чего протестовалъ.

Кондратенко молча отошелъ въ сторону. Прислуга у батарей тоже не знала, что делать.

Все ожидали, чемъ решитъ Стессель.

– Ну, если нельзя, такъ нельзя. Скажите тамъ, что стрелять не будемъ – спокойно вещалъ начальникъ раіона.

Кондратенко, скрывая свое состояніе духа, которое, полагаю, было не изъ завидныхъ, о чемъ-то разговаривалъ съ однимъ изъ офицеровъ.

Тронулись дальше, Кондратенко шелъ въ самомъ хвосте.

Большинство изъ офицеровъ беседовало по поводу только что разыгравшагося инцидента.

Кто шутилъ, кто злился; большинство, видимо, не придавало ему никакого значенія.

Фокъ офицеровъ своей дивизіи давно пріучилъ къ своимъ дикимъ выходкамъ. Да и устали уже все порядочно: третій часъ былъ на исходе.

Давно пора было закусить.

Впереди меня шли два молодыхъ офицера, тоже слышавшихъ все, что произошло у мортиръ.

– Вотъ где истинные союзники японцевъ, сказалъ одинъ изъ нихъ.

– А что? хитро улыбаясь, спросилъ товарищъ.

– Да разве ты не слышалъ разглагольствованій Фока? Взять бы этихъ господъ, связать, посадить на коней и отправить въ подарокъ японцамъ.

– Нетъ, врешь, братъ! Они бы ихъ не приняли. Это значило бы растянуть оборону крепости на неопределенное время. После Кинжоускаго боя они вполне оценили этихъ полководцевъ и, конечно, надеются въ союзе съ Стесселемъ и Фокомъ быстро овладеть Артуромъ.

Устами этихъ юношей говорила сама истина.

Осмотръ позицій продолжался въ томъ же порядке, въ какомъ онъ начался.

Указаній или какихъ-нибудь существенныхъ поправокъ никто не делалъ. Все шли покорнымъ стадомъ за Стесселемъ. Последній время отъ времени останавливался, смотрелъ впередъ, хвалилъ выбранныя позиціи, приговаривая:

– Ну, где тутъ японцамъ добраться до насъ? Не дойдутъ, подохнутъ мерзавцы. А сколько ихъ испортится на фугасахъ! Нетъ – я совершенно спокоенъ. Уверенъ, что никакая ихъ часть не дойдетъ сюда.

Все слушали эти разглагольствованія и молчали. Проходя мимо окоповъ, Стессель внушалъ стрелкамъ, что имъ нечего бояться пуль, шрапнелей и осколковъ… Блиндажи уберегутъ васъ отъ нихъ; если вы отсидитесь, то побьете много врага, если вылезете – понесете большія потери. Генералъ Стессель говорилъ о блиндажахъ. Солдаты слушали его и, уверившись, что у нихъ есть блиндажи, громко кричали ему вследъ: Такъ точно! Рады стараться, ваше превосходительство!