Почувствуй это снова - Ольга Вечная

Матвеем сидим в его машине. Мерно гудит двигатель, на всю мощность работает печка. Матвей замерз, пока мылся в холодной воде, и дрожит, съежившись. Я притихла рядом. Если честно, то нахожусь в шоке.

Не знала... представить не могла, что работа здесь настолько тяжелая физически. Плотная, ни минуты свободной. Они перетаскивали материалы для станка, потом передвигали какие–то здоровенные штуковины, обливаясь потом. Готовя цех к завтрашнему рабочему дню.

Больше не буду обижаться, что он скудно пишет.

– Как дома атмосфера? – спрашивает Матвей чуть отстраненно. – То, что тебя выпустили, это неплохо, – безрадостно подкалывает.

– Сложно сказать. Им нужно еще время. Вчера мама... плакала сильно. Представляешь?

– Мне жаль.

– Ни разу не слышала, как она плачет, с того выкидыша. Она сначала кричала на меня, а потом присела на пол и так горько разрыдалась, что я хотела провалиться сквозь землю. Мама казалась такой уязвимой, будто маленькой. Матвей, я думала, не переживу это. Обнимала меня много–много раз. Я растерялась. Она ведь никогда меня не обнимает.

– Понятно.

– Прости, что не смогла вчера уехать. Пожалуйста, не сердись на меня. План есть, я о нем помню. И будем делать, как задумали: на новогодних каникулах переклеим обои. Потихоньку закупим мебель. Но... папа с мамой... Не будем спешить, хорошо? Им было очень тяжело.

Матвей пожимает плечами. Мне кажется, его предложение больше не в силе. Господи! Душа рвется на части. Я же попросила его не приезжать вчера, такой был невыносимо сложный день. Ну не могла я оставить родителей.

– Матвей. Мот... – я глажу его по руке. Не реагирует. – Матве–ей, я люблю тебя.

– Я понимаю, – быстро говорит он. – Если бы мои родители были живы, и мама бы плакала... – он замолкает, сглатывает. – Я бы тоже, наверное, задумался. Стоит ли оно того.

В его темных глазах мелькает сильная эмоция.

Меня пронзает боль. Слышать эти простые логичные слова не приятно, я ловлю себя на том, что мне бы хотелось получить другой ответ от парня. Значит, и Матвею тоже плохо. Боже, боже. Он сейчас мне мстит, верно?

– Ну послушай, это ведь хороший план, правда? Я не хочу, чтобы ты так много работал. Родители предложили реальный выход. Нам обоим будет проще первое время, а потом — посмотрим. Мы всё подготовим, а переехать к тебе недолго.

Машина стартует. Матвей молчит, и его молчание рождает внутри тоску. Я ведь как лучше хочу! Чтобы ему легче было.

– Ты против?

– Нет, отличный план. Мне нравится.

– Точно?

– Да, – кивает.

Сворачивает с дороги и паркуется у закрытого магазина.

Отстегивает ремень и тянется ко мне. Обхватывает подбородок и целует в губы, а я целую в ответ. Горячо, отчаянно.

– Никак не могу согреться, – шепчет он, и эти слова током стреляют вдоль позвоночника. Его зубы действительно стучат. – Потом поговорим о глубоком, ладно. Дико холодно.

Я обхватываю его щеки и хаотично зацеловываю скулы, подбородок. Нос и лоб. Потом снова касаюсь рта. Его язык скользит по моему, лаская, даря эйфорию. От Матвея всё еще пахнет потом, усталостью и каким–то надрывом, он обмылся наскоро, убрал лишь грязь. Но это становится неважно.

Мы целуемся и мир кружится вокруг. Гладим друг друга, трогаем. Потом разуваемся, стягиваем куртки и перебираемся на заднее сиденье.

Любим друг друга. Бесконечно целуем и гладим. Он всё еще замерзший, уставший, я не представляю, как можно столько работать. Мы прижимаемся кожа к коже.

Закончив, долго лежим в обнимку. Матвей, наконец–то, горячий, расслабленный. Дремлет в моих объятиях. Я же всё еще будто чувствую его внутри себя, эти невероятные ощущения, эту осторожную ласку и любовь. Чувствую и улыбаюсь, потому что он ближе некуда. Тот самый мужчина, с которым не хочется расставаться.

Мир вокруг слишком сложный, но в данный момент это неважно. Я думаю о том, что наверное, так люди веками и справлялись с трудностями, голодом, бытом в отсутствии техники и водопровода. Когда он приходит вымотанный и расстроенный, а она обнимает и нежит, всё как будто встает на свои места. Сладкая близость опустошает, замедляет, выравнивает. Сама жизнь становится если не легче, то будто по силам. Любая, с любыми сложностями. Я так рада, что сегодня поехала. Иначе мы бы не увиделись.

Он бы не сунулся ко мне на порог.

Не могу быть уверена наверняка, но мне кажется... я искренне надеюсь, что сегодня он тоже почувствовал хотя бы каплю моей любви. Намного меньше, чем заслуживает. Но больше, чем у меня пока получается дать.

Глава 37

Из–за шума чайника я не слышу входную дверь. Поэтому Диана застает меня врасплох в кухне. С порога восклицает:

– Привет, Юленька! Как у тебя делишки? Давно не виделись.

Смотрит настороженно. На губах играет хитрющая улыбка. Всё на лице написано. Я сдаюсь и произношу:

– Диана Романовна, я знаю, что вы знаете.

Диана хлопает в ладоши.

– Иди ко мне, моя девочка. Иди–иди, дураки вы наши любимые, – зовет жестами и раскрывает объятия.

Большего и не нужно. Спрыгиваю с диванчика и спешу к ней. Диана мягко обнимает, прижимает к себе. Я втягиваю аромат ее обалденных духов и чуть не плачу от эмоций! Всё хорошо. Слава богу, всё в порядке.

Мы с Матвеем собирались рассказать Диане, Паше и бабушке в мой день рождения первого января. Как раз планировалось небольшое семейное застолье в честь Нового года. Но как–то так вышло, что вчера Матвей был в гостях у брата, приезжал посоветоваться по каким–то вопросам, связанным с будущей работой, Паша что–то почуял и ляпнул: «Вы залетели, что ли?» Матвей решил, что лгать абсурдно. Ответил: «А если да?»

В итоге до Нового года два дня, а все уже знают. И к лучшем.

– Как ты себя чувствуешь? – оглядывает меня Диана. – Похорошела, сияешь.

–