"Скорпион" нападает первым - Алексей Атеев

– И это все?! – изумился Артем.

– А ты что хотел? – спросил Альфред.

– Я думал, действительно часовня. То есть маленькая церковь, а это смех! Да наша бомба от нее камня на камне не оставит Куда только ее засунуть?

– За икону, – сказал Дима. – Самое подходящее место.

– А если кто зайдет?

– Разнесет на куски, – мрачно сообщил Альфред.

– Обратите внимание, – театрально повел рукой Артем, – здесь похоронены три мученика за демократию Погибли в августе 1991 года на московских баррикадах.

– Идиоты! – презрительно произнес Альфред. – Нашли, за кого гибнуть Скорее всего по пьяному делу залезли под гусеницы Знали бы они, как дальше дело обернется, вряд ли второй раз дурака сваляли.

– Нормальные ребята, – заступился за героев Дима, – побольше бы таких; о себе не думали…

– А о ком? – не сдавался Альфред. – Об этих нынешних, что ли, которым бы только хапать?.

– Они погибли не за конкретных личностей, а за идею, – как маленькому, начал втолковывать Дима, – а идея, какова бы она ни была, – дело святое

– Святое! – засмеялся Альфред. – Разворовали страну, отдали на откуп всяким жидам, продали все, что только можно продать, и радуемся, таращась на рекламу прокладок и памперсов. А сейчас вот святую часовенку рвануть готовы Ради чего? Тоже идеи? Какой, спрашивается?

– Снова начал? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, спросил Дима.

– Ничего я не начал! Просто констатирую. И вообще с вами связался только ради борьбы с ненавистным мне строем, и взрываю эту часовенку исключительно для того, чтобы уверились в моей решимости Для дела готов и через себя переступить, но только раз. К тому же я монархистам симпатизирую.

– Ты за царя, что ли? – с ехидцей спросил Артем.

– Не за царя, за монархию.

– Так это же одно и то же, дура!

– Ты мне политграмоту не читай, жидок, – с угрозой произнес Альфред, придвинувшись к Артему

– А он все прет, здоровый черт!.. – с иронией произнес пухлый парень, отодвигаясь в сторону.

– И Высоцкого цитировать не надо, тоже мне, кумир! Очень подозрителен по происхождению ваш Владимир Семенович.

– По-твоему, выходит, все евреи? – насмешливо спросил Артем.

– Все не все, но многие

– А кто не еврей?

– Есенин, например К нему не зарастет народная тропа.

– Это Пушкин сказал Про тропу

– Пушкин ваш тоже… того… Из черномазых Эфиоп какой-то

– Ты Пушкина не трожь!

– Ладно вам, – недовольно произнес Дима, – надоело! Других разговоров больше нет, что ли? – Он взглянул на часы. – Сейчас народ выставлять будут, пойдемте вглубь.

Троица медленно побрела по кладбищенской аллее.

– Хорошо, – мечтательно произнес Артем, – лето наступило, соловьи вон как наяривают.

– А светло как? Долго нам тут болтаться? Может, я возьму бомбу и пойду засуну?

– Рано еще, там наверняка люди. Погоди, давай еще погуляем Тут действительно очень мило. Даже не предполагал, как хорошо на кладбище по вечерам.

– Все это ненужная лирика, – подал голос Артем

– Лирика, конечно… – Дима вздохнул. – Иногда мне приходит в голову: вся наша возня, этот так называемый террор, – просто игра Мир движется сам по себе, и подталкивай его, не подталкивай – крутиться быстрее не станет. Все идет своим чередом, об этом еще в Библии сказано.

– Впадаешь в пессимизм, товарищ, – насмешливо сказал Артем

– Наверное Ладно, хватит бродить среди памятников и крестов; пойдемте.

– Давно пора, – обрадовался бритоголовый Альфред.

Еще не совсем стемнело, когда революционная троица подкралась к месту намеченного теракта.

– Всей гурьбой идти негоже, – заметил Артем.

– Давайте я, – настойчиво предложил Альфред.

– Ну, если хочешь… – Дима достал из пакета адскую машину. – На сколько заводить таймер?

– Ставь на полчаса За это время успеем уйти в глубь кладбища

– Я не понимаю твоего рвения, – с деланным удивлением спросил Артем, – то вроде был против взрыва православного храма, а теперь рвешься в бой.

– Не все же жидковаты, как ты

– Иди, – сказал Дима, вручая бритоголовому бомбу. – Как и договорились, положишь ее за икону.

Дима и Артем спрятались в тени массивного обелиска и наблюдали, как тень шмыгнула к часовне.

– Что-то он долго возится, – заметил Артем.

Дима промолчал, глянул на светящийся циферблат часов. Вернулся Альфред

– Часовня закрыта на замок, – шепотом сказал он.

– И что ты предпринял?

– Положил бомбу у стены Не совсем рядом, а поодаль. Там какие-то людишки шастали. Ты же сам сказал… Главное, взрыв

– Ну и молодец! – неожиданно прореагировал Дима. – Пошли отсюда. Ты дорогу знаешь?

– Знаю, – повеселел Альфред. – Через сколько рванет?

– Минут через двадцать.

– Самый раз Побежали!

– Да ни к чему особенно спешить.

– Тогда ладно Доверяю чутью руководства.

Артем фыркнул.

– Ты вот все время ругаешь евреев. Лично тебе они что-то плохое сделали? – с любопытством спросил Дима.

– Евреи-то?.. – Альфред задумался. – Да, честно говоря, нет. Откровенно, у меня и евреев знакомых почти не имеется. Правда, в коммуналке нашей жил один – Рабин, хороший старик, фронтовик. Мы его Соломоном Плешивым звали. Обязательно гостинец на праздник даст, печенье там или шоколадку. А так, близких знакомых, в общем-то, не имел Попадались… разные, некоторые противные, другие – так себе. Люди как люди. А почему ругаю? Нужно же кого-то ругать. Вот я жидов и поношу А все почему: с детства меня все тюкали. Жали, гнули… Вот я и озлобился Мать у меня… несчастная женщина, между нами Все мужиков меняла… Она, как что, за ремень хваталась или так… рукоприкладствовала… Помню раз, где-то купила коробку конфет шоколадных Красивая такая коробка Вся расписная. «Сказки Пушкина» Ну, мы с братцем Пашкой вокруг нее кругами ходили. Я первый не утерпел… Съел несколько штук. А Пашке не сказал Мать пришла с работы, что-то ей взбрело в голову посмотреть Открыла коробку, а там недостача. Она Пашку схватила за вихры: «Ты?» Он молчит И давай его, бедолагу, трепать А он и вправду был бедолага, через год от дифтерита помер: прививку вовремя не сделали Отметелила пацана за милую душу А я так и промолчал Потом себя корил, особенно после того, как он умер… И до сих пор спокойно вспоминать не могу. – Альфред тяжело вздохнул. – Пригнули душонку… Сколько там до взрыва осталось?

– Пять минут

– Давайте где-нибудь присядем, послушаем…

– Да хотя бы вот тут, – Артем указал на едва видную в полумраке большую скамью возле какой-то могилы

Ребята уселись и стали напряженно ждать. Прошло пять минут, потом еще пять…