Приз - Вячеслав Кумин

16

Выскочив, из только что севшего возле каньона самолета, бойцы бежали к садившимся, только вылетевшим из пелены испарений, вертолетам. «Пчелы» простояв на земле едва десять-пятнадцать секунд, пока салон не набьется бойцами, снова взлетал и скрывался в молочной пелене каньонных облаков. Десантные группы спускались на дно где из них формировались заградительные цепочки. Все было отработано и люди двигались без лишней суеты, хоть и быстро, медлить тут нельзя.

Едва последняя группа оказывалась на дне и драгоценные вертолеты исчезали из поля зрения в дело вступали штурмовики. Одно звено за другим пикировало на «остров» с поселением в его основании. Первым делом смели «аэродром» с дельтапланам на его вершине. Никто даже ничего не успел понять, не то что взлететь. Далее работали непосредственно по крохотному поселению буквально погружая его в море огня. Ракеты рвали всю едва сформированную аборигенами инфраструктуру, иногда попадали в норы-квартиры выбивая столб огня и пыли, разрывая в клочки всех кто там в тот момент находился.

А как же в таком огненном аду возможные пленники из числа людей? Их просто списали в безвозвратные потери, что называется до кучи. Чего стоят эти несколько возможных спасенных человек по сравнению с уже погибшими девятьюстами тысячами. Смех один. Хоть и не смешно. И не рисковать же ради них, возможно, даже, скорее всего спятивших, десятками первоклассных бойцов?

Что касается жены Ремезова – Маргариты, то Антон Николаевич, похоже, решил, что смерть для нее станет истинным избавлением после всего того, что с ней сделали аборигены. Есть правда еще более циничный вариант, но его озвучивать даже в мыслях не хотелось. Хватит и официальной версии.

– Готово! Шагом марш!

Две шеренги по сто пятьдесят человек, в блестящих куртках, привычно пошли навстречу друг другу, внимательно просеивая лес взглядами на наличие бегущих во все стороны аборигенов.

Захлопали выстрелы с каждой минутой наращивая темп. В ход пошли базуки и ручные гранаты. А потом все стихло и хлопали только одиночные выстрелы на добивание. Мало кому удавалось выжить после внезапного налета, а те кто смог все же остаться в живых как правило не могли сопротивляться. Люди в таких схватках на уничтожение редко несли потери, разве что по своей глупости и невнимательности.

Отряд соединился, выйдя непосредственно к поселению. У подножия вперемешку с телами лежала куча древесины все, что осталось от аккуратных лесенок и системы лифтов.

«Крысы» не торопились проводить тотальную зачистку, хоть и держали все опасные места под прицелом. Как и раньше они не брезговали захватом пленниц для собственных потребностей. Ремезов, после того, что аборигены сделали с его женой, этому непотребству не препятствовал в принципе, возможно даже считая справедливым возмездием. Правда, найти не пострадавших или на худой конец легкораненых аборигенок среди развалов удавалось редко. Но иногда все же попадались.

– Нашел! – крикнул один боец из «крыс». – Помогите кто-нибудь ее вытащить! Поделюсь!

Сразу несколько «крыс» бросились ему на помощь. В стороны полетели обломки жердей и даже бревен, и вскоре на свет появилась почти не пострадавшая, по крайней мере внешне, но вялая от контузии, аборигенка. Крови из многочисленных ран, конечно, хватало, но они были не смертельными.

Неожиданно аборигенка сильно закашлялась и из ее рта обильно выступила кровь, от продолжающегося кашля забрызгивая лицо.

– Ч-черт… кажется у нее сильные внутренние повреждения, – разочаровано протянул владелец трофея и отошел подальше, чтобы не запачкаться.

– О! Там еще что-то есть! – воскликнул один из помощников, глянув в образовавшийся карман, попав в который аборигенка чудом спаслась.

«Крысы» залез внутрь и скоро вылез, держа в руке по детенышу разной степени взрослости, один явно пара месяцев как родился, второй годовалый или чуть постарше, разочаровано бросив их возле затихшей матери. Дети как ни странно от такого грубого отношения не заплакали.

– Не, это нам не надо…

Кто-то достал пистолет, чтобы застрелить детенышей.

Эрика, вдруг осознавшего, что в детях что-то не так, словно молния, пронзила дикая в своей невероятности догадка.

«Не может быть… – подумал он. – Этого просто не может быть!»

– Стойте!!! – крикнул Махов, бросившись к «крысам».

– Ты чего? – удивился «крыса». – Все равно им не жить, мы если хочешь им последнюю услугу оказываем. Мучиться не будут. А то так живьем звери задерут.

Махов поморщился, услышав о последней услуге. Его самого так чуть не шлепнули в свое время…

– Я понимаю, но разве вы не видите что они разные?

– Ну и фиг? Один коричневый со светлыми пятнами, тот что поменьше, светлый с пятнами коричневыми. Возможно у них у всех так, повзрослеет, станет таким же, как тот, что постарше…

– Нет, я видел новорожденных, они ничем от более старших не отличаются. К тому же заметьте у светлого нет хвоста и сосков на груди не две пары, а одна…

– Ну да… есть разница, но нам-то какое дело? – пожал плечами «крыса». – Твари, они и есть твари. Их всех кончать надо без разбора.

– Стойте…

– В чем дело? – пришел на шум Ремезов.

– Да вот, ваш зам тут что-то бучу устроил на ровном месте.

Эрик тем временем ни на кого не обращая внимание, подошел к умершей сахарианке и взяв свою фляжку начал поливать водой на ее окровавленное лицо.

Он узнал ее. Ее он спас, не став убивать. Она приходила к нему опоенного наркотиком…

«А это значит…» – подумал Эрик, глянув на светлого детеныша.

Тут его мозг отключился.

17

– Эрик! – растормошил своего заместителя Антон Николаевич.

– Что?

– Это я тебя должен спросить: что?

– Они – люди.

– Чего? – опешил Ремезов.

– Они – люди!

– Ты не перегрелся часом?

– Они люди и вот этот ребенок – мой…

– Да у него явно мозги оплавились, – констатировал «крыса», со смехом.

– Поподробнее Эрик, – потребовал Ремезов. – О чем ты говоришь?

– Да вы уже и сами все поняли, просто не хотите признаваться даже самому себе. Видите различия между этими двумя детьми.

– Ну да…

– А теперь приплюсуйте сюда тот факт, что пока я находился в плену, ко мне приходила именно эта сахарианка.

– Стало быть…

– Стало быть, перед нами орфейцы…

– Да что он несет?!

– Заглохни, – рыкнул, откуда ни возьмись появившийся Череп.

– Если я прав, то орфейцы изменили свое потомство, чтобы они смогли выжить в этом мире, все необходимое для этого у них имелось, и они изменились, да так сильно, что мы приняли их за аборигенов, что, в общем-то, неудивительно из-за их внешнего вида. Это объясняет, почему их так мало… и стало еще меньше. И ареал проживания только у модулей. Да и внешний облик слишком… человеческий. Они почти ничем не отличаются от нас кроме мелких деталей, что согласитесь слишком странно. Галактика велика, условия очень различаются и они должны были отличаться от нас более сильно, а все почти так же…

– Но это не объясняет, почему они на нас напали, – заметил Череп.

– Не знаю… Тут можно только строить догадки, – развел руками Эрик.

– И что теперь делать? – поинтересовался «крысиный король». – Если он прав, а я начинаю склоняться к этой мысли, то…

Ремезов замер поджав губы. То что они узнали о гоблинах действительно требовало переосмысления, что невозможно сделать сходу, да еще в полевых условиях.

– Для нас это ничего не меняет, – наконец выдавил он хриплым голосом, словно с трудом вытягивая из глотки слова.

– То есть как? – удивился Эрик.

– А вот так… Они знали, кто мы, знали, кто они сами по отношению к нам и все равно нападали, в отличие от нас не предприняв ни одной попытки договориться. Пусть они люди… точнее измененные потомки людей, но это ничего не меняет. Мы бы даже обычных людей мешающих нам жить вывели бы на корню. Верно?

«Крысы» закивали головами.

– Так чем эти орфейцы-сахарианцы отличаются от таких обычных людей?

– Ничем!

– Я не позволю убить их… – достал Махов пистолет, которым еще всего полчаса назад сам добил полдюжины аборигенов.

Его самого в ту же секунду взяли на прицел десятки бойцов.

– Не дури Эрик… – сказал Ремезов. – Этим ты ничего не изменишь.

– А надо бы изменить. Посмотрите на себя со стороны… мы же стали животными, зверьми. Что в нас осталось человеческого? Впрочем, даже звери так не поступают… они не уничтожают своих противников просто потому что те выглядят иначе или мешают им жить. Видимо это все же именно отличительная черта человека.

– Только не надо сейчас про мораль, – поморщился Череп. – Не до нее. Тут или мы выживаем или они. Точка.

«Крысы» поддержали своего «короля» согласным нечленораздельным гулом.

– Не хотите про мораль? Что ж, забудем о ней. Подумайте тогда о другом…

– О чем же?

– Хотя бы о том, что они, наш единственный способ выжить в этом мире.