Эффект Фостера (СИ) - Аллен Селина

– Я не один работал над этой установкой, а легенду этих мест знают все, но если ты не хочешь слушать…

– Расскажи! – потребовала я.

Он молчал.

– Не заставляй меня умолять тебя.

– Ты все равно не станешь этого делать, никогда не делала, – ухмыльнулся он.

– Я слушаю тебя, Джефри Фостер, – чинно сказала я.

– Позади нас находится гора Тимпаногос. Согласно легенде девушка по имени Уканогос из индейского племени должна была принести себя в жертву Великому Духу, чтобы ее племя процветало. Ее целью было подняться на вершину горы и спрыгнуть с нее, но по дороге к вершине она встретила группу воинов, и это изменило ее судьбу. Один из этих воинов – Тимпанак тайно последовал за ней, и когда она стояла на самом краю обрыва и собиралась уже спрыгнуть вниз, он остановил ее. Уканогос решила, что он и есть тот самый Великий Дух и пошла за ним. Он отвел ее в пещеру, и так началась их история любви.

Все о чем говорил Джефри, представало живой картинкой перед моими глазами: девушка с длинными черными волосами в одежде индейского племени, идущая на смерть, и воин с луком и стрелами, следующий за ней. Горы, леса и реки, которые они преодолевали на расстоянии друг от друга, пока оба взбирались к вершине горы. Последний шаг и спасение.

Надеюсь, Фостер не придумал это, если так, то похороненным в этих местах рискует быть уже он.

– А что случилось потом?

– На Тимпанак напал медведь, и тогда Уканогос поняла, что он никакой не Великий Дух, а простой человек. Она исполнила свое предназначение и спрыгнула с горы, во второй раз он не смог спасти ее. Тимпанак нашел ее израненное тело и вернул его в пещеру, где оплакивал смерть любимой, пока сам не умер.

Я отняла затылок от его плеча и взглянула на него.

– Ты рассказал мне это, чтобы заставить меня плакать? – хмуро спросила я.

Джефри улыбнулся, опуская взгляд на мои губы.

– Нет.

Его глаза блестели из-за огоньков за моей спиной, я была так близка к нему, что видела в них всю палитру безграничного зеленого цвета: комбинацию темного дремучего леса и свежих весенних лугов. Самые красивые глаза из тех, что я когда-либо видела.

Смогу ли я сыграть с ним в эту игру и выйти из нее нетронутой? Что, если на мне уже есть отпечаток от Эффекта Фостера, и когда все кончится, я буду вынуждена нести его через года?

– Зачем ты испортил мой велосипед? – тихо спросила я, имея в виду тот случай из детства.

– Я не делал этого.

Я сжала зубы, вспоминая все детские годы вражды с этим человеком. Мне хватило бы простого извинения, но он ведь даже не считает себя виноватым.

Прохладный ветер остужал мои пылающие щеки, но даже его было мало, чтобы потушить гнев внутри меня.

– Я застала тебя за тем, как ты откручивал мой любимый звонок.

Я выпрямилась, не позволяя ему больше прижиматься к моей спине, но с его колен так и не встала. Детская обида захлестнула меня.

– Я не откручивал его, а пытался приделать его назад, потому что… этот чертов звонок раздражал меня, но я знал, как сильно ты любишь звонить в него с утра до ночи.

– Думаешь, я поверю, что ты раскрасил мой велосипед в черный, а звонок сломал кто-то другой?

– Когда я пришел на ту стоянку, твой велосипед уже был измазан краской, а звонок, сломанный, валялся на земле. Я хотел приделать его до того, как ты вернешься. Надеялся, что если хотя бы звонок будет на месте, ты не так сильно расстроишься.

– Почему тебя беспокоило то, что я могу расстроиться? – непонимающе спросила я.

Разве Фостер не мечтал о моих страданиях все то время, что мы были знакомы?

– Джефри, – позвала я. – Он выглядел растерянным, задумчивым и слишком хмурым, даже для обычного Джефри Фостера.

– Я не знаю, ясно? Просто это было первое, о чем я подумал в тот момент.

– Если ты не делал этого, почему не сказал?

– Я не знал, что ты подумаешь на меня.

Я сузила глаза.

– А на кого мне было думать? Ты первый человек кого я винила в подобных случаях. Ты портил мне жизнь с самого нашего знакомства! – прикрикнула я.

– Я не портил тебе жизнь, – возмутился он.

– Ты облил меня лимонадом!

Джефри сжал челюсть, собираясь протестовать, но затем повержено вздохнул.

– Ладно, это было нарочно, но ты назвала меня дурной кровью, я не сдержался.

Я насупилась, сжимая губы от негодования. Может велосипед и не его рук дело, но я помнила и другие случаи.

– Ты окатил меня водой из лужи.

Он почесал затылок и медленно кивнул.

– Это тоже было случайно. Твой ободок блестел так сильно, что я не заметил ее и случайно проехал на велосипеде, – признался он.

Все-то у него случайно!

– Ты кинул в меня снежок. – И я все еще помнила этот отвратительный мокрый холод, который оставался от медленно тающего снега за шиворотом.

– Потому что ты улыбалась Мейсону, будто влюбилась в него! – воскликнул Джефри, и, богом клянусь, мне показалось, что в его тоне звучали обвиняющие нотки.

– Мне было десять, в десять невозможно влюбиться, – усмехнулась я.

– Возможно, – тихо сказал он, не отрывая взгляда от моего лица.

Его голос и тихое, но уверенное «возможно» пронеслись теплом по моей коже, достигая самого сердца.

Я невесело усмехнулась.

– Ты склеил мои учебники в седьмом классе.

– Я не делал этого, – спокойно ответил Джефри, и его спокойствие злило меня еще сильнее.

– Ты обстрелял меня из пейнтбольного ружья! У меня весь живот был в синяках после твоих глупых игр. И не отпирайся, я видела тебя тогда в домике на дереве.

Фостер устало потер глаза одной рукой. Крепкое запястье с оплетающими его венами предстало перед моими глазами, но я не собиралась отвлекаться на его чертово сексуальное запястье.

– Ты действительно думаешь, что я поступил бы так с тобой? – разочарованно спросил он. – Я бы ни за что не навредил тебе, Барбара.

Я вскочила на ноги, плед упал на землю.

– А кто, по-твоему, делал это? Или может я все эти годы страдала от галлюцинаций? – Под мой каблук попал камень, и я пошатнулась, Фостер моментально оказался рядом и обхватил меня руками.

Всего на секунду я соприкоснулась кончиком своего носа с его подбородком и от этого касания меня будто током поразило. Тело начало плавиться в его руках. Но я приказала своему телу успокоиться, и не поддаваться на эти приемчики. Я еще не закончила.

– Это был Колби Данкрафт, и велосипед твой испортил тоже Колби. И он получил за это, – ответил Джефри.

– Данкрафт?

Я замерла, вдруг вспомнив, что в тот же день, когда случилось происшествие с пейнтбольным ружьем, Джефри разбил Колби бровь, и после этого их дружба кончилась.

Нет, это никак не связано. Не мог же он ударить Данкрафта из-за меня?

Я стала судорожно перебирать в голове все стычки Джефри и Колби. Однажды Джефри приложил Данкрафта к шкафчику головой, и случилось это на следующий день после того, как я нашла свои учебники склеенными.

Я вспомнила еще кое-что. Колби всегда был отбитым на голову и часто подшучивал надо мной, но однажды он перешел черту простых «шуток». Он позволил себе ударить меня по заднице, когда я выходила после уроков из главного здания школы. Это видели все старшеклассники. Их смех все еще стоял в моих ушах, я тогда чуть со стыда не сгорела, хоть и понимала, что ни в чем не была виновата. В тот же вечер кое-что произошло на вечеринке Кита Адамса, никто не мог сказать, что именно, ведь все случилось в десяти метрах от дома в лесу, и свидетелей не было. Очередная драка между Джефри и Колби, ничего удивительного, только вот через пару дней Колби появился в школе со сломанной рукой, и сейчас я понимала, что это была та самая рука, которой он тогда ударил меня по заднице. Претензий к Фостеру не было, поэтому никто не придал этому значения. А старший Данкрафт больше никогда не приближался ко мне.

Я взглянула на Джефри и поняла, что он следил за моим лицом все это время и видел все отразившиеся на нем эмоции. В том числе и ужас от осознания того, что Фостер мог сломать руку другому человеку – и сделать это из-за меня.