История и поэзия Отечественной войны 1812 года - Федор Николаевич Глинка

Ф. Толстой

Бой при Кульме

№ 13. Битва при Лейпциге

После многих частных боев союзные монархи готовились к общей великой битве. Вожди и войска разных народов с разных сторон сближались к одной цели. 4, 5 и 6 октября бились народы за свободу Германии на Лейпцигских полях. Более 400 000 войск решали битву сию. Наконец правота восторжествовала. Наполеон бежит, Лейпциг взят; победа совершенна. Смертная мгла подернула лица устлавших собою поля. Сокрушенное оружие, растерзанные члены, отторгнутые руки с мечами и главы со шлемами рассеяны повсюду. Все пало пред мужеством росса. Один он осанист и тверд, как кедр среди падших под бурею лесов, стоит неколебим, призывая народы под сень своего щита. Двуглавый орел, паривший в подзвездных странах, слетает на щит победителя. Меч опущен, громы потухли, и удивленный мир ожидает тишины и свободы.

Ф. Толстой

Битва при Лейпциге

№ 14. Освобождение Амстердама

Ф. Толстой

Освобождение Амстердама

Ни одна из бывших войн не имела такой благородной цели, как война 1812 и 1813 годов, ибо цель ее была свобода народов!.. Велики и блистательны подвиги росса. Все добродетели древних рыцарей украшали его. Проливая кровь притеснителей, он отирал слезы притесненных и везде, где только слышался стон слабого, являлся защитником его. Уже столица Пруссии исторгнута из кровавых рук врагов. Другая столица, столица Голландии, умоляла о помощи. Русский является в ней (22 ноября 1813 года), и враг упадает. Обезоруженный, молит он о помиловании. Удар победоносного меча прицелен на чело злодея… Столица Голландии, в виде прекрасной жены, как горлица, исторгшись из хищных когтей коршуна, ищет убежища под верною сению русского щита. Упав на колена, не теряет она еще своей важности. Правая рука обнимает стройный стан победителя, в левой держит она ключи и с неизъяснимым чувством любви и благодарности взирает на возвышенное чело спасителя, отторгнувшего змея от сердца ее.

№ 15. Переход за Рейн

Незримый перст Провидения указал русскому путь к пределам отдаленнейших стран. Преоборая неисчислимые препятствия, сквозь ущелия диких гор и чащу дремучих лесов, перейдя пески и реки, сквозь пламенные бури браней, по тлеющим развалинам градов и сел достиг он наконец пределов Франции. 10 октября 1812 года оставил он Оку, а 10 декабря 1813 стоял уже на Рейне!!! Ни противника, ни спорника не встретил он на брегах сей реки и с очами, поднятыми к небу, и с мечом в простертой деснице заносит правую ногу на левый берег Рейна, представленного в баснословном изображении текущей из урны реки.

Ф. Толстой

Переход за Рейн

№ 16. Сражение при Бриене

Город Бриен, колыбель наполеононой славы, был свидетелем первого сражения по переходе за Рейн. Блюхер начал бой, русские подкрепили его. В виду того города, где провел лучшие, еще не обагренные кровию лета своей юности, Наполеон сражается отчаянно. Но, не стерпя ударов победителя, упадает и, заслонив воспитавшим его градом бегство свое, предает оный огню и разрушению!.. Бриена воспоила дракона, который, сея зло и ужасы, в губительном полете по свету и самой своей питательницы не пожалел в роковой час гибели для минутной защиты. (Мысль сия изображена на щите.)

Ф. Толстой Сражение при Бриене

№ 17. Бой при Фер-Шампенуазе

Главные армии союзников шли к Парижу и встретили неприятеля при Фер-Шампенуазе. Конница русская вступила в бой. Поля задрожали под копытами коней. Что может сопротивляться героям? — Повержены и пронзены враги! Русский топчет их бурным конем и дробит щиты громоносным копием своим. Предчувствие блистательнейшего конца родит улыбку на устах его при виде бессильной злобы поверженных во прах. Бой сей открыл путь к Парижу.

Ф. Толстой

Бой при Фер-Шампенуазе

№ 18 Покорение Парижа

18 марта пребудет днем вечно незабвенным в летописях отечества нашего. Русский одержал победу под стенами Парижа. Уже войска Мармонта и Мортье разбиты; вышедшие из Парижа толпы рассеяны; груды тел устлали подножия Монмартра и Бельвиля; пушки взлетели на высоты сии, и перуны разрушения готовы ниспасть на столицу. Но русский, забыв пожар Москвы и разорение России, принес пощаду, а не месть. Столица Франции в виде смятенной жены, повергшись на колена, с чувством глубочайшей покорности и живейшего раскаяния просит, умоляет о пощаде. — Глас ее есть глас целого народа, русский внемлет гласу сему и с ветвию лилий дарует ей мир и спокойствие миру.

Ф. Толстой

Покорение Парижа

Очерки Бородинского сражения

Воспоминания о 1812 годе

Часть первая

Бородино

Смоленск сгорел, Смоленск уступлен неприятелю. Русские сразились еще на Волутиной горе и потом отступали, как парфы, поражая своих преследователей. Это отступление в течение 17 дней сопровождалось беспрерывными боями. Не было ни одного хотя немного выгодного места, переправы, оврага, леса, которого не ознаменовали боем. Часто такие бои, завязываясь нечаянно, продолжались по целым часам. И между тем как войско дралось, народ перекочевывал все далее в глубь России. Россия сжималась, сосредоточивалась, дралась и горела. Грустно было смотреть на наши дни, окуренные дымом, на наши ночи, окрашенные заревом пожаров. С каждым днем и для самых отдаленных мест от полей битв более и более ощутительно становилось присутствие чего-то чуждого, чего-то постороннего, не нашего. И по мере как этот чуждый неприязненный быт в виде страшной занозы вдвигался в здоровое тело России, части, до того спокойные, воспалялись, вывихнутые члены болели и все становилось не на своем месте. Чем далее вторгались силы неприятельские, тем сообщения внутренние делались длиннее, города разъединеннее; ибо надлежало производить огромные объезды, чтобы не попасть в руки неприятелю: от этого торговля теряла свое общее направление, промышленность становилась местною, стесненною, ход ежедневных занятий и дела гражданской жизни цепенели. Во многих присутственных местах закрыты были двери. Одни только церкви во все часы дня и ночи стояли отворены и полны народом, который молился, плакал и вооружался. Около этого времени сделалось известным ответное письмо митрополита Платона императору Александру. Копии с него долго ходили по рукам. Любопытно заметить, что первосвященник наш, проникнутый, без сомнения,