Земля Горящих Трав - Наталья Михайлова

Иногда из-под пласта того спокойного, размеренного времени, которое ожило для нее — с колоннами, арками и храмами, — прорывалась и еще более глубокая память. Девушке виделась деревушка в тени олив: пасутся козы, в огородах растет репа и чечевица. А совсем рядом, в рощах и в скалах живут те — похожие и не похожие на людей существа с рогами, крыльями, диковинного вида.

В море водятся змеи, что поднимают бурю, а недавно на болотах видели чудовище с дюжиной голов. В этом соседстве жить было страшно. Ночью те выходят из своих логовищ, крики и шум их плясок доносятся до деревни, а перед грозой в небе начинают носиться громоносцы.

Вооруженные копьями пастухи в начале лета пытались убить льва с медно-красной шкурой, нападавшего на их скот. Но они не смогли справиться с ним, и старейшины деревни, посоветовавшись, решили приносить в жертву льву каждый месяц по рыжей корове.

Все это Тиона помнила и знала, словно сама жила там. Пустынное место у моря, над которым кричали чайки и громоносцы, всегда наполняло ее страхом, и сердце начинало биться чаще. Она представляла, что ее послали в дубраву пасти коз. И вдруг козы с блеянием сбиваются в кучу, увидев горящие красным огнем глаза медного льва. Тиона с криком бросается прочь, пытается спрятаться за крепким старым дубом, обхватив ствол руками. И тут из дубравы выбегает неожиданный защитник: светловолосый чужеземец в куртке из волчьего меха, с железным ножом. У него наивно грозное лицо воина, молодое и доброе. И Тиона отлично знала, у кого на самом деле такое лицо…

И еще один образ постоянно вставал перед ней. Проходя по извилистым улицам города-музея, Тиона направлялась в порт. На самом деле возле музея была обычная пристань для катеров. В волосы Тионы в такие дни был вплетен цветок олеандра. Олеандр означал ожидание.

Тиона вглядываясь в даль, и ей казалось, что в море вот-вот появится квадратный парус с изображением солнца. Это должна быть большая весельная ладья с резной головой морского змея, украшавшей носовую часть. На ладье приплывет человек, которого она ждет. Он родом из далекой страны за северным ветром…

Забежав домой после занятий в университете, чтобы оставить сумку с книгами и переодеться, Тиона бросала взгляд на светописный снимок в рамочке, стоящий на письменном столе. На снимке — ее брат с друзьями-землепроходцами. Среди них и Сеславин. Он и есть тот воин из далеких краев. Тиона мысленно говорила ему: "Ну, я пошла в город. Ждать твой парус", — и махала на прощанье рукой.

Университетскую практику Тиона отрабатывала лаборантом в научном центре при музее. Там же в это время работал и Аттаре, изучая свитки, обнаруженные в склепе Стелаиса. Тиона заглядывала к брату в хранилище.

— Аттаре! Ну, как, ты нашел поэму про девушку из Тиевес, которая влюбилась в воина, приплывшего из Хирксона?

Аттаре смеялся в ответ:

— Откуда ты знаешь, что должна быть такая поэма?

— Я знаю! — показав язык, отвечала Тиона. — А потом он уплыл обратно и забыл ее, а она каждый день ходила на берег моря, и плакала, и смотрела вдаль. А он женился, у него родились дети, и он никогда о ней больше не вспоминал… Ну, я пошла к морю.

— Могу тебя утешить, тут только трактаты по философии, — поддел Аттаре, поднимая голову от длинного свитка. — Раз тебе так нравятся северяне, почему бы тебе не околдовать Дьорви? Он тебя увезет в Хельдерику… "В серые скалы, что вечно волна ненасытная точит", — процитировал Аттаре.

Тиона, с матово-смуглым лицом, с волосами цвета антрацита, в которые был воткнут цветок, помахала брату рукой.

Аттаре остался наедине со свитками, опись которых он начал составлять. Его волновало это занятие: он воображал, что находится не в хранилище, а в храме или древней библиотеке. И если его сестра — девушка, которая влюбилась в чужинца, то он — молодой ученик Стелаиса и будущий наставник Духа… На миг Аттаре охватило чувство полной достоверности его фантазии. И вдруг он вздрогнул, ощущая призыв. Аттаре даже испугался: ему успело почудиться, будто призыв исходил откуда-то из глубин прошлого. Но тут же, взяв себя в руки и сосредоточившись, он увидел художника Хородара. Тот нарисовал красную розу на каком-то большом, освещенном солнцем валуне, и громко взывал: "Аттаре! Я на побережье Тиевес. Где бы ты ни был, брось все и явись: тут словами не скажешь, ты должен видеть сам!". Густые кудри художника и его борода были в таком живописном беспорядке, что Аттаре пожалел — нет под рукой огнестрела: уж не напало ни на него чудовище вроде змея с полынной поляны? Археолог вырвал лист из блокнота и одним росчерком написал: "Меня срочно вызвал Хородар в Тиевес". Поглядев на часы, Аттаре добавил время и дату и, больше не медля, шагнул в сопределье.

Приближалась годовщина "тиевесской трагедии". Хородар хотел сделать снимки тех мест — поросшие молодой травой и кустарником огромные воронки — для прессы. Художник дошел до края кипарисового леса, откуда открывалась вся панорама. Он обмер! Город! Перед ним возвышался стенами живой город!

Хородар не мог отвести глаз. До него долетал будничный шум: крики базара, рев ослов, гомон порта. Художник заколебался, не пойти ли туда. Но он побоялся, не умеючи, затронуть эту невероятную иллюзию. Аттаре был археолог, знаток Древней Тиевес, и Хородар сразу вспомнил о нем.

Что ж, пусть он, знаток, примет решение! Хородар достал из коробки красный мелок и одним духом нарисовал розу на попавшемся на глаза валуне. Солнца было и так, сколько хочешь, солярный знак изображать не было необходимости.

— Аттаре! Где бы ты ни был, брось все и явись!

Ученый появился перед светописцем почти тотчас. Тот в двух словах объяснил все дело.

— О!.. — вырвалось у впечатлительного Аттаре.

Он кинулся к краю леса. Город оставался на месте. Ветер доносил невнятный гул из-за его стен, у городских ворот была заметна какая-то сутолока.

— Ты можешь это заснять, Хородар? — возбужденно спросил Аттаре.

— Я пытаюсь! — ответил тот, устанавливая аппаратуру. — По крайней мере, я смогу зарисовать его от руки.

Аттаре закусил губу.

— Я пойду туда.

— А если это небезопасно? — сдерживая, светописец положил руку ему на плечо.

— Но я… — Аттаре запнулся. — Я не могу это упустить!

Освободившись, он тряхнул головой и вышел из зарослей. Напряженно втянул в себя летящий от города ветер. Слабо пахнуло дымом, или Аттаре просто внушил себе это? Молодой ученый в открытую зашагал в сторону огородов перед городской стеной. Мысленно Аттаре напоминал себе, что Хородар смотрит ему в спину. Хотя было непонятно, чем художник в случае чего сумеет помочь, но то, что Аттаре был не один, придавало ему храбрости.