Музыка сфер - Элизабет Редферн

Морроу сказал негромко:

— Вы что-то вспомнили.

— Да. — Устремленные на него глаза Джонатана внезапно вспыхнули надеждой. — На его столе лежала книга. Справочник, мифологический словарь…

— Прекрасно. Вы сможете приобрести экземпляр?

— Да. Так или иначе…

— Или же, — улыбнулся Морроу, — вы всегда можете прибегнуть ко взлому.

— Но книга же мне понадобится надолго, ведь так? Ее исчезновение будет замечено. А я не хочу, чтобы он что-либо заподозрил. До времени. Если в Лондоне есть хотя бы еще один экземпляр, я его найду, поверьте мне. — Джонатан уже начал сгребать свои книги и листы. — Сэр, не знаю, как и благодарить вас.

— Вы помогли мне скоротать скучный вечер. Почти заставили пожалеть о былых занятиях. Приходите опять, если вам снова понадобится помощь.

— Не премину. Я искренне вам благодарен.

Морроу тоже поднялся на ноги и уже шел к двери, чтобы открыть ее ему, но тут взгляд Джонатана случайно упал на набитые книжные полки, скрывавшие стену.

— Мистер Морроу! — воскликнул он. — Я припомнил что-то еще, в чем вы могли бы мне помочь.

Морроу обернулся в приятном ожидании.

— Еще один шифр?

— Нет. В другом смысле. Хотя, возможно, и не менее важном… Слова, которые сказал кто-то. Мне необходимо знать, откуда они. Возможно, одно из темных мест в Библии, но я их не нашел.

Морроу ждал.

— Ну?

Джонатан произнес медленно, со всем тщанием:

«Мертвое тело за раны не мстит».

Морроу кивнул.

— Я их знаю. Автор — странный человек, некоторые считают его крамольником. Зовут его Вильям Блейк. Я читал его произведения. Произнесенная вами строка — одна из «Пословиц Ада», из последнего его произведения «Брак Неба и Ада». Библия заметно влияет на Блейка, особенно «Откровение». Это как-то связано с вашими звездами?

— Я не знаю. Не знаю… — Джонатан покачал головой. — Слышали, как ее произнес некто неизвестный, и я полагал, что, узнав ее происхождение, сумею установить, кто это был, но мне непонятно, на что она указывает.

— У Блейка звезды символизируют власть и военное могущество, — сказал Морроу. — И он верит, что они, кроме того, способны управлять человеческими судьбами. Вы слышали про его «Французскую революцию»? — Он закрыл глаза и начал декламировать по памяти:

Когда запечатано камнем было небо и ужасное солнцев сфере замкнулось, и луна, от наций отъята, и звезды                                назначены каждая ночи блюстителями.Миллионы духов бессмертных закованы были средиразвалин серого неба, чтобыскитаться в порабощении.

— У меня нет экземпляров произведений Блейка, — продолжал дешифровальщик. — Они отпечатаны вручную и иллюстрированы самим поэтом, а потому их вообще существует крайне мало. Значит, вы поставили перед собой еще одну задачу?

— Если так, ей скорее всего придется подождать, — ответил Джонатан. — Я надеюсь, что расшифровка этих писем со звездами ответит на все мои вопросы. Я истинно благодарен вам, сэр. — Он замялся. — Перед тем, как уйти, я вынужден попросить вас еще об одном одолжении…

— Вы уже достаточно ясно указали, о каком, — мягко перебил Морроу. — Вы хотите, чтобы я про наш разговор никому не говорил. Иначе вы бы воспользовались официальными источниками.

Джонатан кивнул.

— Да. Как-нибудь после мне, надеюсь, представится случай все объяснить.

— Я понимаю. И желаю вам удачи.

— Благодарю вас. — Джонатан пожал ему руку и шагнул к двери, которую Морроу держал открытой.

— Еще одно, Эбси! — Теперь настал черед Джонатана остановиться. — Помните, вы должны искать и слова, и буквы. Сообщение может быть зашифровано и так, и эдак, а то и обоими способами вместе.

— А как узнать?

— Методом проб и ошибок. Сначала думайте об обычных словах, они, вероятнее всего, зашифрованы словами же, тогда как наименования людей и мест вряд ли могут встретиться в книге, а потому будут шифроваться буквами. Если только заранее не была условлена та или иная система ключевых слов. Вот тогда вы столкнетесь с подлинными трудностями.

— Буду помнить, — сказал Джонатан. Он начал спускаться по лестнице. Морроу, стоя в дверях позади него, добавил:

— И не забудьте про пустышки.

— Пустышки?

— Символы или буквы, не значащие ничего. Их часто вставляют, чтобы обмануть дешифровальщика, воспрепятствовать логическому анализу. Особенно прилежат таким фокусам ганноверцы.

Он просиял улыбкой и поднял руку в благословляющем жесте. Таким Джонатан и запомнил Морроу: старик стоит наверху лестницы, а в открытой двери за ним мурлычат две кошки.

XXXVII

Теперь иметь желаю книгу я, где видеть можно все знаки и планеты неба, дабы я мог узнать движение их и свойства.

Был уже поздний вечер, когда Джонатан наконец добрался домой. Он прошел к письменному столу между повсюду сваленной одежды и газет и полудюжины открытых книг о звездах, рассеянно подумав, что его комната выглядит все более неряшливо, как и он сам. Он зажег свечи на столе, сбросил сюртук на спинку стула и задернул занавески, отгораживаясь от наступающей тьмы. Разложил копии списка звезд, которые нашел в кабинете Ротье, и тщательно разместил возле них свои книги о звездах.

Затем извлек из кармана еще одну книгу почти с благоговением. Она была меньше остальных, эта книжечка, потрепанная, в выцветшем черном переплете. Экземпляр «Мифологии» Лефевра. Перелистав страницы, пока не добрался до Селены, он внимательно вгляделся в знакомый маленький рисунок: ниспадающее одеяние, длинные волосы, венок из цветов. Séléné. Dans la mythologie grecque, déesse de la lune et soeur du soleil…

Покинув дом Морроу в смешении надежд и отчаяния, Джонатан поехал на извозчике по темным улицам столицы до Филд-Лейна, квартала когда-то прекрасных особняков, превращающегося в ветшающие трущобы после переезда их богатых обитателей в западную часть Лондона. Ему было известно, что в этих убогих жилищах ютится немало французских беженцев. Один конец Фуллер-стрит местные жители даже прозвали Малым Парижем, так там имелись и винная лавка, где собирались французы, и мясная лавка, которой управлял парижанин, где жены и матери émigrés при встречах скорбели о добрых старых временах. И еще лавки, торговавшие подержанными вещами, и лавки закладчиков. Вот они-то и привлекли туда Джонатана, так как эти низкопробные заведения, остававшиеся открытыми до поздней ночи, были битком набиты свидетельствами недавнего обнищания. Жалкие остатки пышных нарядов таились в затененных углах: шали и ленты, выцветшие шелковые камзолы, куски кружев, еще хранящие напоминания о дорогих духах; два-три сломанных серебряных брегета.

Ну и конечно же, книги.

К одним словно бы никто никогда не прикасался, не читал их; слабая патина, покрывавшая другие, показывала, что томики эти были горячо любимы — возможно, реликвии детства, захваченные с собой на чужбину, и вот теперь нужда понудила владельцев продать их ради угля, или одежды, или еды для голодных детей. А также книги, попавшие в эти лавки, потому что их владельцы умерли. Они лежали неразобранные, иногда громоздясь чуть ли не до потолка в душных чуланах. И Джонатан почти отчаялся, вновь и вновь задавая единственный вопрос, чтобы услышать: «Мифология» Лефевра? Конечно, я о ней слышал, мосье. Ну конечно. Может, она есть среди этих. А может, и нет. Поищите сами, если желаете».

И Джонатан искал, светя себе огарком, и вскоре в его мозгу бесполезно затарахтели фамилии популярных французских авторов: Кребийон, Мармонтель, Сен-Пьер. Он уже готов был сдаться, выругать себя за мысль, что ему удастся преуспеть в столь бессмысленных поисках, когда его направили в крохотную лавчонку в проулке за Холборн-Кортом, где продавались книги, и только книги, английские и французские. Букинист-англичанин выслушал его и сказал:

— Лефевр? Да, я знаю его «Мифологию». Ее часто спрашивают устроившиеся здесь учителями французского. Ведь истории эти знакомы их английским ученикам… Подождите минутку…

Он взял подсвечник, вошел в склад, примыкавший к лавке, и минуту-другую спустя вернулся, сияя улыбкой.

— Вот, пожалуйста. — Он протянул книгу. — Боюсь, экземпляр сильно потрепанный, но удобочитаемый. «Мифология» Лефевра, сэр.

Джонатан взял томик и открыл его на «Селене». Посмотрел на такой знакомый рисунок и сказал торопливо, будто бесценный томик мог вот-вот исчезнуть:

— Благодарю вас. Благодарю вас…

Теперь, вернувшись к себе, он вновь открыл томик и приготовился приступить к работе… И поймал себя на том, что страшится начать: что, если его поджидает неудача? Что, если интуиция обманула его, и это вовсе не ключ? Когда Морроу объяснил ему, какую книгу следует искать, все казалось таким очевидным, таким простым. Но что, если он ошибся? И пусть даже книга именно эта, но у Ротье другое издание? Она же пользуется большим спросом, сказал букинист, и, значит, не раз допечатывалась. Малейшее изменение в тексте или нумерации страниц — и у него не будет никакого шанса определить шифр…