Смерть с отсрочкой - Крис Хаслэм

— Немецкие пулеметчики! — крикнул Кобб. — Можно было подумать, что сюда пошлют пехотинцев. Видно, Иисус тебя любит, малыш.

— Они только с фланга могут подобраться, — ответил Сидней. — Чтоб стрелять спереди, им придется открыться.

— Думаешь, сможем всех перебить?

— Патронов не хватит.

— Слушай, следующего подпусти поближе, потом вали. Возьмем у него оружие и фляжку.

Сидней поднял большой палец и взглянул вперед, благодарный за небольшую милость — цыган прострелил левое плечо, а не правое. Боль от раны по-прежнему властвовала над сознанием, занимая его, как ледяной ветер, от которого некуда скрыться, но после того, как Виллафранка промыл дело собственных рук арманьяком и перевязал грязным рукавом рубашки, стало немного легче.

— Прикрывай спереди, — приказал Кобб. — Я Виллафранку мобилизую.

— Что? — возмутился Сидней. — Вы спятили?

— Что мы теряем? Они его тоже убьют, если тут обнаружат.

— А вдруг он удерет?

Кобб позвенел ключами от наручников.

— Никуда не удерет. — Он помолчал, как бы обдумывая последствия неожиданной идеи. — Если каким-нибудь чудом выберешься отсюда, малыш, вот тебе рекомендация Фрэнки Кобба: покинь эту страну.

— А вы?

— Я без золота никуда не уйду.

— А Виллафранка?

— Получит мою предпоследнюю пулю. Слушай меня: четвертого из Таррагоны уходит судно под названием «Эсмеральда». Фамилия капитана Олнат. Скажешь, я тебя послал. Он все поймет, если меня не будет. Пароход идет в Мексику, в Веракрус. Вежливо попроси капитана, и он высадит тебя в Алжире. Если не успеешь к четвертому, возле порта есть бар под названием «Расин». Хозяйка — бельгийская шлюха по имени Грейс. Передай ей от меня привет, и она продаст тебе выездную визу.

— Чем я буду расплачиваться?

У Кобба был разочарованный вид.

— Сам как думаешь?

Сидней пожал плечами:

— Золотом?

— Ничего не упускаешь из виду, малыш Сид. Насыпай в ботинки. Бери, сколько сможешь унести.

Сидней закрыл один глаз. Тошнота слегка отступила.

— Почему вы считаете, будто я уцелею?

— Я не утверждаю, что уцелеешь, но ты этого достоин.

— Почему я, а не вы? Почему не Сименон, не девушка в берете?

— Потому что ты для такого дела не скроен. Единственный из окружающих, кто еще сражается ради цели. А кроме реального золота, на которое можно купить хорошую одежду, красивых женщин, экзотическую выпивку, в этом мире больше не за что гибнуть.

— Немцы, что стоят сейчас рядом, не согласились бы.

— Да? По-твоему, распроклятый легион «Кондор» стоит тут потому, что мы республиканцы? Ошибаешься. Они здесь ради золота, потому что наш чертов цыган заключил с ними сделку, а наш покойный господин Кройц проложил для них след. — Кобб смахнул со лба прядь волос, оставив на нем кровавые полосы. — Пару дней назад ты сказал Клее, что приехал в Испанию бить немцев. Только что двух уложил — трех, если Кройца считать, — выполнил свою задачу. Бросай это дело, пока не поздно. Отправляйся домой или в Мексику, женись на простой некрасивой девушке, заведи красивую любовницу, ребятишек, собаку, проживи остаток жизни в мире. Черт возьми, вот что мне надо было сделать двадцать лет назад.

Славный вечер в «Ке Таль» превратился в хаос. Откуда ни возьмись, явилась Гваделупе и вырубила Ленни. Падая, он уронил бутерброды, расплескал светлое пиво и водку, осколки стекла рассыпались по полу. С трудом поднявшись на ноги, получил удар круглым табуретом и снова упал. Сообразил в пьяном тумане, что второй раз за одну неделю его побивают старые женщины, и не смог стерпеть. Вскочил, схватил Гваделупе за руки, но сопровождавший ее Виктор Веласкес, сотрудник автотранспортной организации, не собирался стоять и смотреть, как хулиган хватает его подругу.

— Эй-эй-эй! — крикнул он, втискиваясь между парой и отважно стараясь ее развести, пока Ленни не угомонил его локтем в горло.

Гваделупе резко вырвалась, принялась хватать со стойки стаканы, швырять в Ленни. Некоторые попадали не в цель, а в других выпивох. Негодующие протесты тонули в потоке изобретательной брани, который выливался из старательно накрашенного, но неописуемо грязного ротика Гваделупе. Коротко стриженная женщина с полным ухом колечек метнула ей в лоб бутылку «Сан-Мигеля», отчего она онемела на три долгих секунды, а потом схватила другой табурет, который пролетел над головой Ленни и начисто сбил противницу с ног. Давний компаньон коротко стриженной женщины, стриженный еще короче и носивший в ушах еще больше колечек, оттолкнул Ленни в сторону, нанес удар Гваделупе. Виктор в тесных черных штанах и в облитой пивом широкой белой рубашке с трудом поднялся на колени, схватил Ленни за талию наполовину молитвенным, наполовину регбистским жестом. Коротко стриженная женщина оправилась от удара табуретом, рванулась помогать компаньону и споткнулась о Виктора, который опять упал на пол, прихватив с собой спортивные штаны Ленни. Все замерли, когда Ленни поднялся у стойки в штанах, спущенных до щиколоток, а задохнувшаяся Гваделупе указала пальцем на его обнаженные причиндалы и риторически спросила:

— Весь этот скандал и драка из-за такой ерунды?

Тут приехала полиция.

Монтальбан — город маленький, стоит вдали от побережья и от барселонской гедонистической ночной жизни. До Мадрида еще дальше, и, кроме как от проезжающих каждое лето хайкеров, байкеров да охотников за костями, общество почти не получает туристических евро, которые сыплются на многие муниципалитеты королевства. Впрочем, шеф полиции Пабло Менендес Берруэко чуял перемены, свидетельство которых препровождалось в данный момент к его машине. Он испытывал существенное волнение, даже гордость, впервые арестовав английского бездельника, любителя светлого пива, и, хотя обвинения в его адрес не идут ни в какое сравнение с теми, которые предъявляют коллеги из управления ближе к морю, Пабло все-таки надеялся, что пьянство и беспорядки с причинением преступного вреда, непристойное поведение и сопротивление при аресте станут заманчивым приглашением в Британский туристический клуб. Пока двое патрульных вели возмущенного и эмоционального пленника к полицейскому автомобилю, шеф заметил вышедшего из бара Круса.

— Эрман! — окликнул его Пабло. — Требуется твоя профессиональная помощь. — Вдобавок к торговле драгоценностями и ссуде денег Эрман Крус исполнял обязанности муниципального переводчика. — Спроси, не сидит ли он на каких-нибудь таблетках. — Сыпал мелкий дождичек, холодная туча спускалась с горы.

— Ладно, — кивнул Эрман и, наклонившись к окну машины, повернулся спиной к шефу.

Ленни вздернул брови, как бы вообще не понимая, за что его задержали. Эрман считал его совершенно невыносимым типом, страстно желая расквасить физиономию, превратив ее в лепешку дерьма. Встретил идиота меньше пяти часов назад и за столь короткое время уже унижен, оскорблен, возмущен ядовитым, типично английским высокомерием.

— Меня просят узнать, принимали ли вы какие-нибудь медикаменты, — холодно проговорил он.

— Только тот порошок, что ты мне продал, Панчо, — подмигнул Ленни. — Вот что скажу: замолви словечко этому зануде — мол, получит свою долю бабок, — и тогда я не стану докладывать, где бодягу взял.

У Эрмана горло перехватило. Он глубоко вдохнул.

— Я не Панчо. Меня зовут Эрман Гутьеррес Крус, я хочу, чтоб ты это запомнил. Я официальный переводчик в городе. Говорю по-немецки, по-французски, по-английски, за мной посылают, когда надо с кем-нибудь побеседовать. Сейчас отправлюсь в твою гостиницу с несколькими специально приглашенными друзьями и, когда разговорю твоего приятеля, долбаного мистера Сиднея Стармена, спину ему переломаю на хрен. — Он придвинулся ближе к Ленни. — Многие засвидетельствуют, что ты был последним, с кем его видели, а если захочешь это опровергнуть, говорить будешь через меня. — Эрман кивнул полицейскому: — Он сильно возбужден, Пабло. Бредит, несет какую-то чушь, но не сидит на наркотиках.

— Говнюк сопливый! — захлебнулся Ленни.

— Видишь? — пожал плечами Эрман. — Если буду нужен, звони на мобильник.

Шеф привез арестованного в участок, с некоторым разочарованием придя к заключению, что он не опасен, хотя, несомненно, силен и туп, как бык.

— Тут сядь, — велел он, указывая на пластмассовый стул. Вызвал дежурного для оформления документов и охранника. — Оформите, допросите и заприте на ночь. Я утром с ним повидаюсь. — Почесал под мышкой, отдал охраннику паспорт Ленни, отправился домой ужинать.

Ленни сидел на чисто вытертом стуле, стараясь, чтобы мысли текли, как река. Два пакетика кокаина удалось бросить за спинку заднего сиденья патрульной машины, наличных хватит на уплату любого разумного штрафа. Насколько известно, его обвиняют в драке и непристойном поведении — ничего серьезного, — но собираются продержать ночь в кутузке, а это уже катастрофа.