Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова - Геннадий Русланович Хоминский

– Ладно, Юрка, мне бежать нужно. Увидимся.

Она встала со скамейки и быстро пошла в сторону своего дома. Юра пошёл к себе. Ему стало просто и легко. Словно тяжёлый груз упал с плеч.

А через два дня произошло ужасное. Было ранее утро. Юра только продрал глаза и собирался вставать и умываться, как внизу раздался страшный крик женщины. Что она кричала, было не понятно. Отец быстро выбежал на лестничную клетку и побежал вниз. Юра с мамой вышли из комнаты и остались стоять у двери. Он выглянул вниз. Тётя Шура стояла у своей двери и громко рыдала, рядом стояли два солдата. Подбежавший отец что-то спросил, затем обнял её за плечи и завёл в комнату. Солдаты тоже зашли в квартиру. Юра хотел спуститься, но мама удержала его. Через несколько минут вернулся отец, он был бледен, руки дрожали.

– Что случилось? – спросила мама.

– Лёня погиб. Его привезли на поезде, нужно организовать доставку до дома и похороны.

– Как погиб? – вырвалось у меня.

– Ничего не знаю. Я поехал в военкомат, разберусь, затем нужно помочь Шуре, – отец быстро оделся и вышел.

– Я пойду, узнаю – сказал Юра и собрался выходить.

– Не нужно, сынок, я сама схожу, – сказала мама, надела чёрный платок и пошла.

Юра подошёл к окну. У подъезда начали собираться люди. Из дома напротив выскочила Наташа и бегом побежала к нашему дому.

Ближе к обеду подъехал на машине отец, следом за ним грузовая машина. Юра видел, что в кузове лежит большой деревянный ящик. Из машины вылезли два солдата, залезли в кузов и молотками отбили доски. Внутри был цинковый гроб. Они и ещё двое парней со двора взяли его и занесли в подъезд. Снова раздался истошный крик тёти Шуры.

Пришёл домой отец.

– Что случилось, как это произошло? – спросил Юра.

– Погиб Лёнька. Ехали куда-то на машине, машина перевернулась, а он был в кузове. Раздавило его, так, что гроб открывать не будут, – отец сел на стул и потёр лицо руками, – в армии иногда погибают. Такое бывает.

Юра стоял и молчал. Что говорить, было непонятно.

– Наверное, мне нужно сходить к ним? – спросил Юра.

– Сходи, обязательно. Наберись мужества и сходи. Будет непросто. Шура сейчас не в себе. Но ты должен сходить.

Юра переоделся и пошёл. В квартире было много людей. В коридоре стоял Максим, поздоровались. Юра прошёл в зал. Посреди на табуретках стоял цинковый гроб. На крышке Лёнькина фотография и солдатская фуражка. На стульях у гроба сидели тетя Шура и Наташа.

– А, Юрочка, заходи, – повернулась к нему тётя Шура, – попрощайся со своим другом. Нет больше моего Лёнечки. Если бы не ты, он был бы жив.

Она зашлась в рыданиях. Какая-то женщина дала ей понюхать нашатырь.

– Юрка, ты предал своего друга, поэтому так и получилось, – Наташа повернула к Юре своё заплаканное лицо, – я любила его, а теперь его нет. Если бы не ты с этим проклятым магазином, всё было бы иначе. Он бы выучился на офицера, мы бы поженились.

Слёзы душили Наташу, она рыдала навзрыд. Все, кто был в комнате, повернулись к нему.

– Наташа, ты же говорила, что вы простили меня. И ты, и Лёня.

– Да, мы тебя простили, если бы он не погиб. А так всё из-за тебя. Ты его предал. Ты предатель.

***

Прошло двадцать лет, но слова Наташи, сказанные в те далёкие годы, больно обожгли душу Константинова. Он не только предал тогда своего друга, он предал и память о нём. За все эти годы он ни разу не вспомнил о Лёньке. Не вспомнил о Наташе, которую любил. Как сложилась её жизнь? Константинов не знал. Начисто вычеркнул их из своей жизни. И вот теперь память напомнила о них. Константинов лёг на кровать, свернулся калачиком и заплакал. «Ну зачем, зачем они попёрлись в этот магазин. Если бы не этот случай, вся жизнь пошла бы по-другому. Лёнька бы поступил в своё офицерское училище, затем они бы поженились с Наташей и всё было бы хорошо. У них. А у меня? – Константинов задумался, – что бы изменилось в моей жизни? Наверно ничего. Окончил Бауманку, женился на Люде, потом институт, полигон, Нина, дядя Коля и та же самая судьба?» Константинов встал и начал ходить по камере. «Нет – всё неправильно. Где можно было повернуть свою жизнь в другую сторону?» Константинов остановился, он вдруг понял. «Не нужно было совершать ту подлость по отношению к Лёньке, которую он совершил. Прав был тот милиционер, когда сказал, что преступление без наказания – это очень плохо. Вот она, поворотная точка его судьбы. Начало его кармы. Он должен был отказаться от предложения милиционера, от уговоров своего отца и полностью разделить участь с Лёнькой. Не замарать себя пятном предательства, пойти на суд и получить заслуженное наказание за свою глупость. Вернуться из колонии и начать новую жизнь. Понятно, ни о каком институте думать было бы нечего. Пошёл бы на завод, на фабрику, на стройку. В конце концов уехал бы на Север. И не было бы в его жизни ни Людмилы, ни Нины, ни полигона. А самое главное – не было бы предательства. Не было бы суда. И не сидел бы он сейчас в ожидании смерти». Константинов вновь лёг на кровать. «Да, к сожалению, ничего нельзя поправить в жизни. Что произошло, то произошло навсегда. Нельзя заснуть и проснуться в те далёкие годы юности. И начать жизнь сначала, по другому сценарию». Остаётся только ждать, когда пуля поставит последнюю точку в его книге судьбы.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ОБМАН

4.1. ЛЕНОЧКА

Константинов лежал на кровати и читал книгу. Неожиданно в двери загремел замок. Константинов отложил книгу и сел. В это время к ему никогда никто не заходил. В открывшуюся дверь вошел конвоир, в руке у него были наручники.

– Заключённый Константинов, – громко сказал конвоир и протянул к нему наручники.

– Константинов, статья шестьдесят четвёртая, высшая мера, – спокойно ответил Константинов и протянул к конвоиру руки.

– Одевайся, тёплая одежда есть?

– Вот, только куртка, – ответил Константинов и надел её, затем протянул руки конвоиру, который защёлкнул на них наручники.

– Куда меня? – с дрожью в голосе спросил Константинов.

– Не бзди, на прогулку.

– На прогулку? – удивился Константинов.

Зв всё время пребывания в этой тюрьме это было впервые. Они прошли по длинным коридорам с множеством решётчатых замкнутых дверей и вышли во двор. Яркий солнечный свет ударил