Мороженое со вкусом чили (СИ) - Черника Лера

— Значит это ты был тогда?

— О чем ты? — приподнял бровь. — Я плохо помню тот вечер, если честно. Единственное, что мне приводилось — это ты. Я тогда подумал, что слетел с катушек. Рехнулся, как последний долбанный псих.

— Но, а потом? — решила умолчать о нашей встрече.

— Меня увез дядя. Я ему позвонил и сказал, что не собираюсь оставаться в том доме и что моя крыша улетела. Я никогда не спал с ней.

— Я ненавижу тебя, Громов. Ненавижу, — сдавленным эхом проговорила и вновь заплакала.

— Соня, Сонечка…Девочка моя, — Макс обхватил ладонями мое лицо и вытирая слезы, шептал: — Ты мой воздух, понимаешь? Ты свет, который осветил мой путь. Ты рыжеволосый ангел, который помог мне обрести любовь. Впервые после смерти мамы, я наконец-то задышал. Своим появлением тогда на паре, ты смогла оживить мое сердце. Я никогда в жизни не хотел сделать тебе больно. Да, я лучше бы себе сердце вырезал, чем заставил тебя страдать.

Затем, он собственнически припал к губам. Я прижала освободившиеся руки к его груди и постаралась прекратить муки, оттолкнуть его, но горячий нежный язык не дал мне этого сделать. Сама не ведая позволила ему проникнуть. Я сдалась. Под напором. Под действиями своих чувств. Скучала. Ненавидела, но любила. Не желала видеть, но мечтала быть с ним. Поцелуй разгорелся. В нем пылала вся его страсть. Жадная, дикая, сумасшедшая. Громов притянул меня к себе, и запрокинув мою голову назад за шею, исследовал заново, будто между нами не было той пропасти. Мы оба задыхались в водовороте собственных чувств. Признавались друг другу, насколько тосковали и желали. Не отрываясь от поцелуя, он стянул с себя шарф и скинул пальто на ближайший табурет. Его ладонь опять коснулась шеи, обжигая горячей грубоватой кожей. Я застонала. Он оторвался от губ и зарылся лицом мне в шею. Нет. Я не могу. Слишком больно было в прошлом. А теперь он подумает, что мои страдания пустяк.

— Нет, Макс, — шептала под его губами. — Нет.

— Прости меня, Веснушка, — хрипло ответил, прижавшись лбом ко лбу. — Я виноват.

Дыхание обоих сбивчивое, рваное, измученное тяжестью злосчастного месяца разлуки. Громов неожиданно опустился на колени передо мной, обхватив руками под коленями и уткнулся лицом в бедро. Я уставилась на него в недоумении. Пелена слез застилала глаза. Он отбросил мужскую гордость.

— Встань. Не надо, — пыталась поднять его под руки.

— Прости меня. Я обещал, что не сделаю тебе больно. Что буду защищать, а в итоге сам все разрушил. Я кретин.

— Встань! — прикрикнула и со всей дури схватила его за плечи. — Не смей вставать передо мной на колени. Только одна женщина достойна такого поступка в твоей жизни. Это мама. Ты понял? — заставила подняться и заглянула ему в глаза.

— Я скучал по тебе. По твоей невероятной силе, Вишневская.

Все блоки разрушились. Припала к его губам, зарывшись пальцами в волосы и прижалась настолько сильно, что готова была раствориться в нем. Без остатка. Макс принял мой вызов. Подхватив под ягодицы, резко поднял от пола и усадил на столешницу. Я прижалась затылком к висящему шкафчику и позволила ему доминировать. Вместо нежности, мы перехватывали друг друга, будто соревнуясь кто желает больше и сильнее. Кусали губы, отстранялись и ловили друг друга заново. Мое сердце билось в унисон с его дыханием.

— Скоро приедут ребята, — между поцелуями прошептала, смотря затуманенным от возбуждения взглядом.

— Тогда у нас мало времени, — рыкнул Громов и подхватив, резко прижал к себе. — Зацепись за меня.

Я сделала, как он хотел, сомкнув ноги щиколотками за его спиной на пояснице. Он, ничего не спрашивая, удерживал меня в своих сильных руках и снова поцеловав, вышел с кухни в направлении другой комнаты.

— М-а-а-к-с… — протяжно простонала от его лёгкого прикуса на шее.

— Господи, Вишневская, замолчи. Иначе не дойдя до спальни, я кончу, — прорычал на ухо.

На интуитивном ли уровне, но он без проблем, нашел мою спальню. Рывком открыл дверь пальцем и толкнул коленом.

— Я не могу, — всхлипнула от наслаждения. Горячие губы нежно целовали каждый миллиметр кожи.

— Это ты скажешь мне, когда я заставлю тебя кричать от оргазма, — между поцелуями заявил Макс и опустил на кровать. — Ты уверена, Веснушка?

Молча кивнула. Провела ладонью по его щеке. Глаза Макса горели, будто звёзды на ночном небе. Зрачки расширены до предела. Грудь вздымалась и вместо неровного дыхания, из недр доносилось утробное рычание. Дьявольское и желанное. Он поймал мою руку и поцеловал ладонь, как самое прекрасное в его жизни. Трепетно, нежно, по-особенному. Я прикусила губу и услышала шипение. Притяжение становилось невыносимым для нас обоих. Жар поднимался, заполняя комнату словно паром. Хищник ждал своего выхода.

— Я хочу тебя, Громов, — пробормотала еле слышно.

Цепь сорвалась. Он упёрся коленями в кровать и подцепил пальцами резинку домашних штанов, стягивая их с меня. Я присела на задницу ближе к нему и одним движением сняла футболку, оставшись только в нижнем белье, которое он мне купил.

— Фак, — в предвкушении выдохнул он и навис надо мной, опираясь на кулаки у головы.

Я обвила его шею руками и поцеловала. Непроизвольно заерзала, почувствовав его близость. Ткань джинсов натирала разгоряченную кожу все ещё создавая преграду. Раздвинув ноги, обхватила его за бедра и прижала теснее к себе. Он прорычал от моей инициативы и толкнулся вперёд. Я оторвалась от губ и запрокинув голову назад, простонала. Твою же мать. Никогда бы не подумала, насколько же прекрасно чувствовать желание другого человека. Любимого человека. Мозг не вовремя включился, напоминая о его невесте. Распахнула глаза в испуге и посмотрела на него.

— Ты же…

— Тш, Соня. Мы разберемся с этим потом, — обворожительная ухмылка коснулась губ, и я забыла обо всем на свете.

Он вернулся к занятию до разговора. Сначала шея, потом ключицы, отодвинув бретели бюстгальтера, опускался ниже и ниже. Осыпал поцелуями все тело. Опустившись между ног, всхлипнула. Макс медленно и нежно обхватил губами внутреннюю сторону бедра, касаясь эрогенных точек пальцами. Поглаживая ими под коленками в направлении выше. Я заерзала, ощущая горячее дыхание, а затем вскрикнула, когда его язык прошёлся у чувствительной части. Осторожно прикусил зубами, заставляя меня тем самым прогнуться в спине от наслаждения.

— У меня сносит крышу от тебя. Ты моя. Только моя.

Не спрашивая, Громов от дикого возбуждения, схватился зубами за край трусиков, послышался треск и резким движением сорвал их, как ненужную ткань. Приподняв голову, посмотрел исподлобья.

— Готовься к полету, моя девочка, — я опустила глаза, привстав на локтях и заметила ехидную извращённую улыбку.

Ох, черт. Я не верила, что все, что сейчас происходит, между нами, настоящее. Непридуманное. Не сон. А действительность. Ошеломляющая и безумная. Громов раздвинул мои ноги чуть шире. Пальцами отодвинул половые губы для удобства и примкнул ртом к клитору, как голодное животное. Я вскрикнула от удовольствия. Он ласкал меня мягким языком, пробовал, двигался круговыми движениями. Медленно, спокойно, размеренно. Мысли превратились в полнейший хаос. Мне хотелось большего. Схватилась пальцами за одеяло и двинулась бедрами навстречу. Из губ срывались стоны. Тихие, почти незаметные, но все перешло на крик. Затылком прижималась к кровати, мотая головой от невероятных ощущений. Макс вобрал клитор в рот и стал посасывать, сводя меня до исступления. Отпустив, прошёлся языком от входа до желанной точки и обратно. Влево, вправо и опять вниз. Я толкалась бедрами, прижавшись к его рту сильнее. Задерживала дыхание и снова дышала. Выпустив злосчастное одеяло, зарылась пальцами ему в короткие волосы и придвинула плотнее к себе.

— Макс…Боже…Макс…

Он зарычал. Мои стоны увеличивались от интенсивности его ласк. Я чувствовала, как внутри разгоралось от блаженства. Ещё чуть-чуть у меня начнут вылетать фейерверки счастья. Почувствовав, что могу кончить, Громов оторвался от клитора. Слабо приоткрыв глаза, увидела, что он сексуально облизнул свои губы и хищно улыбался. Щеки вспыхнули от откровенной пошлости с его стороны. Я прикусила губу и хрипло сказала: