По предварительному сговору - Сергей Николаевич Подило

Осмотр квартиры длился более двух часов. В это время Корнеев, со свитой, расположился в своем джипе, разговаривал по мобильному телефону. Пройти в квартиру и тем более принимать участие в следственных действиях он даже не думал.

Вернулись Ковалев с Небесным, проводившие в присутствие понятых изъятие утюга с мусорного бака. Эксперт незамедлительно приступил к его обследованию. Кирилл отозвал в сторону Анатолия с Василием.

– С вытаскиванием тела из подвала у нас могут возникнуть огромные проблемы. Он затоплен основательно и глубина там по пояс это точно. Необходимо найти какие-нибудь багры или крюки. Пробегитесь по предприятиям, где присутствуют пожарные щиты. Или шесты, где увидите, подлиней. Тащите все сюда.

Семен Федорович сидел на расшатанном стуле, безмолвно уставившись в одну точку на стене. Казалось, что происходящее вокруг его абсолютно не интересует. Заглянул эксперт, показав жестом головы выйти в коридор.

– Обнаруженный черный осколок однозначно от этого утюга. Это видно сразу невооруженным глазом. На его поверхности следов крови и волос я не обнаружил. Видимо его хорошо протерли, чтоб стереть следы. Заключение могу дать после проведения трасологической экспертизы. Тщательного исследования орудия преступления и повреждений на трупе.

В это время Небесный и Ковалев, шестами с вколоченными в них гвоздями, подсвечивая фонариками, шурудили по дну затопленного подвала дома. На лестнице уже валялись ржавые ведра и кастрюли, околевшая кошка и другой хлам. Периодически, меняя друг друга, ругаясь, на чем свет стоит матом, огни выползали из подвала, чтоб глотнуть глоток свежего воздуха. От их одежды и волос разило отвратительным духманом. Несколько раз они заходили в квартиру, распространяя за собой тяжеленное амбре, допытывались у Ярового. Может тот, что-то напутал и тело убиенной тещи он перенес в другое место? Тот отрешенно мотал головой.

– Она в подвале. Вы ее обязательно найдете.

Терпение иссякло и у Корнеева. Отыскав куски стальной проволоки, согнув и привязав к ним моток бельевой веревки, соорудил, что-то вроде «кошки». Однако после второго безрезультатного заброса он оступился и правой ногой провалился в мерзкую, пахнущую жидкость. Ругаясь во все горло, он прыгнул в свою машину и укатил, прихватив с собой свой эскорт. Следователь озлоблено хмурился. Понятые путались под ногами. Эксперт давал несуразные советы. Василий успел смотаться домой, привез болотные сапоги. Но заделав два шага, чуть ре ушел в воду по грудь.

– Нет «Старый». Все напрасно, – Толик тяжело дышал, размазывая потный лоб грязной ладонью. – Надо «аварйку вызывать. Пусть воду из подвала откачивают, иначе мы такими темпами месяц провозимся.

Кирилл согласился и пошел ругаться по телефону с диспетчером аварийной службы. Другого выхода у них не оставалось. На откачку всей воды из подвала по его расчетам уйдут сутки. Следователь и криминалист уехали с условием, что как только тело будет обнаружено, они вернутся с судмедэкспертом.

Оставшись втроем с Семеном Федоровичем Яровым, впавшего в оцепенение, кое-как приведя себя в порядок, они разбрелись по квартире, ожидая приезда ассенизаторской машины. Листали старые журналы, рассматривали фотографии и пыльные картины на стенах.

На лестничной площадке, раздались неторопливые шаги, зазвенела связка ключей. Кто-то усердно пытался повернуть ключ в замочной скважине. Кирилл озадачено прислушался. Входная дверь открылась и в коридор вошла маленького роста старушка, одетая в поношенное пальтецо, тонкий шерстяной платок на голове и на ногах войлочные ботинки на черной резиновой подошве. Она с изумлением уставилась на них.

– Здравствуйте. Семен Федорович, вы опять не закрыли дверь на замок.

Голос был у нее приятный, с какой-то долей надломленности и крайнего утомления. Небесный смотрел на нее, слегка приоткрыв рот.

– Здравствуйте, – ответил за всех Ковалев.

– Извините, а вы кто такие и, что вы здесь делаете?– ее растерянность сменилось на беспокойство. – Семен Федорович, это вы привели гостей?

Семен Федорович продолжал сидеть на стуле, уставившись в стену, не обращая внимания на старую женщину. Кирилл первый пришел в себя.

– Мы из милиции. Вот мое удостоверение, – он развернул красную книжку и поднес ее поближе к глазам женщины. – А как вас зовут?

– Милиция?! Господи, что случилось?– старушка в смятении заплакала, вытаскивая из кармана пальто скомканный носовой платок и хватаясь за стену. – Семен, что вы натворили?

Кирилл, поддерживая за локоть, усадил, охваченного испугом и подкашивающимися ногами, старого человека, на диван. Василий принес стакан воды. Бабуля сделала глоток воды, стянула платок с седой головы.

– Меня зовут Антонина Ивановна, – тихо представилась он измученным голосом. – Семен Федорович мой зять. Вы мне честно ответьте, что он учинил?

Ковалев истерично разразился бесшумным смехом. На Василия Небесного было жалко смотреть…

… – Машенька моя, единственная дочь, всю жизнь работала акушером в родильном отделении больницы, а им самим, с Семеном Федоровичем, Бог так детей и не дал. А потом она серьезно заболела. Онкология не щадит ни молодых ни старых. Два года назад она умерла.

Кирилл сидел с ней на скамейке, возле подъезда, слушая историю этой многострадальной женщины.

– Семен Федорович очень сильно переживал. Ведь они прожили совместно почти тридцать лет. Вот от переживаний у него и пошли проблемы с головой. Его из-за этого и с колледжа уволили. Сначала, вроде ничего страшного. Только целыми днями на могилке у Машеньки пропадал. А потом все хуже и хуже. То тарелку супа нальет и ждет Машеньку. То встречать ее собирается с работы. Я к нему и в квартиру перебралась, чтоб как-то присматривать за ним. А потом приступы начались. Два раза его в «психушку» забирали. Вернется, вроде все нормально. Ходит, разговаривает. По хозяйству начинает заниматься. А потом все сначала. Я ему говорю, могилка у Машеньки совсем заросла, съездить необходимо, поправить оградку. А он на меня смотрит с непониманием. Какая, спрашивает могилка, какая ограда? Недавно пришел, поясняет, духи купил Машеньке на день рождения. Я сама плачу, объясняю, что нет Машеньки нашей на свете. А он злится, меня ругать начинает. Вы, только на него не сердитесь. Он никому худого в жизни не сделал. И я его не осуждаю и прощаю. Видать Бог неспроста дал нам эти испытания. Мой это крест и мне его до конца дней тащить…

Кирилл поднялся, кивнул в сторону машины и они, друг за другом в полном молчании покинули этот многострадальный двор.

Сидя в машине, ожидая зеленый сигнал светофора на узком перекрестке, Кирилл таращился по сторонам, любуясь еще ярко-зеленными молодыми листочками деревьев, освещенных ярким солнцем, проходящими задумчивыми пешеходами и лежавшей на просохшем клочке тротуара лохматой бездомной собакой интенсивно чесавшей задней лапой свое ухо, закатив к небу глаза. Пальцы настукивали по рулевому колесу такт засевшей