Совершенство - Кристина Лорен

– Да, сэр, – отвечает Колин, улыбаясь. Джо качает головой, но Колин видит, как у него подрагивают уголки губ.

– Утром дам тебе ключи от машины.

Довольный Колин откидывается на спинку дивана. Глаза его следят за игрой, но мысли бродят совершенно в другом месте.

Ступеньки медпункта покрыты слякотью, и Колин тихонько смеется, вдруг осознав, что это в первый раз, как он а) попадает сюда без посторонней помощи, и б) не истекая кровью.

Он отпускает дверь, и та тихо закрывается сама собой у него за спиной. Вытирает ноги и идет на звуки, доносящиеся с того конца коридора. Здесь очень тихо, и скрип его кроссовок по линолеуму разносится по всему коридору, эхом отскакивая от голых стен. Колин был здесь уже столько раз, что ему в точности известно, куда идти, где какое находится оборудование и в какой палате стоит кровать с выпирающей пружиной, которая вечно втыкается тебе в спину. Ему также известно, что Мэгги не слишком обрадуется грязным отпечаткам его кроссовок на ее чистом полу.

И тут, как по сигналу, она высовывает голову из полуоткрытой двери и с кислым видом наблюдает за его приближением.

– Что-то незаметно, чтобы ты истекал кровью.

Он смеется:

– Я и не истекаю.

– Тогда что ты здесь делаешь?

Он следует за ней в палату, где она начинает менять постельное белье. На другой койке спит какой-то парень, которого он прежде не видел.

– Мне хотелось расспросить тебя о Люси, – шепотом говорит он.

Она бросает взгляд на спящего пациента, потом на него:

– Я так не думаю.

Мэгги подхватывает корзину с простынями и направляется в следующую палату. Колин идет следом.

– Я очень тебя прошу, – умоляет он. Голос изменяет ему на середине фразы. Она не смотрит на него. Лицо у нее каменеет, и ему становится ясно, что она возводит внутри себя стену, чтобы слезы не хлынули наружу. – Пожалуйста.

Долгая пауза, а потом:

– Почему именно сегодня?

– Потому, что я не могу ее найти.

Она смотрит на него, сузив глаза:

– Слышала, ты сделал редкую глупость. Такую, что попал в больницу. Такую, что тебе повезло, что ты вообще тут стоишь.

Колин пытается обратить все в шутку.

– Ничего нового, правда?

Мэгги явно не находит в этом ничего смешного.

– Это… Ты и раньше глупости делал, но уж это…

Он кивает, стыд и чувство вины борются в нем с неотступной необходимостью найти Люси.

– Так ты слышала подробности, э-э?

– Да тут нет никого, кто бы не слышал.

– Мэгги, ты сразу поняла, кто такая Люси. Но как, расскажи мне?

Она продолжает делать свое дело, и Колин, обогнув койку, берется за другой конец простыни и помогает натянуть на матрас.

– Чуть не умер, и хрен чему его это научило. Diy-пый ребенок, – бормочет она себе под нос.

Колин молча ждет; тут особо не поспоришь.

– Все это может закончиться только одним, Колин. Ты ведь понимаешь это, правда?

– Я не верю в это, Мэгги. Просто не могу.

– Конечно, не можешь. – Плечи у нее поникают; она вздыхает, сдаваясь. Потом выпрямляется, выглядывает в коридор и закрывает двойные двери. – Надо было мне пинками выгнать отсюда твою задницу.

Колин чувствует, как к горлу у него подкатывает волна, как щиплет глаза, но заталкивает все обратно, внутрь:

– Спасибо.

Присев на краешек кровати, она судорожно сглатывает и говорит:

– Я встретила Алана здесь, когда мне было девятнадцать. Я не всегда была правильным человеком, Колин. Была молодой и глупой, и некоторыми своими поступками я гордиться не могу. Поддерживать меня было некому, и я должна была успевать и на медицинских курсах учиться, и домашние задания делать, да плюс еще работа на полную ставку. Как раз перед тем, как я начала здесь работать, один друг заметил, что мне тяжело, и дал кое-что, ну, чтобы я лучше справлялась.

Она кладет себе на колени наволочку, теребит выбившуюся нить.

– Незадолго после этого я шла от общежития к своей машине, и он был там. Подметал тротуар, и взглянул на меня, и улыбнулся, будто радугу после грозы увидел. И я увидела его так, как не видел никто другой. Увидела эти глаза сумасшедшие, и почувствовала то, что никогда прежде не чувствовала. Он был мой; понимаешь, что я имею в виду?

Клин кивает; ему в точности известно чувство, которое она описывает.

– Нашел он именно меня потому, – продолжает она, – что была совсем одна в этой огромной школе, и мне отчаянно был кто-то нужен. Он был таким одиноким. Ни семьи, ни друзей, практически невидимка для всех остальных. Он заботился обо мне, видел, сколько у меня стресса, и понимал, почему каждый день мне необходимо что-то, чтобы продержаться до вечера.

Колин кивает; он обнаруживает, что по лицу у него слезы катятся, но это его уже не смущает.

– И когда я поняла, что он такое, – покачав головой, она издает смешок. – Когда я узнала, что он уже умер? Здесь? Что он – призрак этого места? С этим я справиться могла. Но исчезновения? Вот это меня сломало, – шепчет она. – Сколько уже нет твоей Люси?

– Двадцать четыре дня.

Она вздыхает с сомнением, качает головой:

– Двадцать четыре дня – к этому можно привыкнуть. Двадцать четыре – с этим можно жить.

В горе у Колина поднимается тошнота при мысли о хотя бы еще одном дне.

– Он исчез, потому что ты была несчастлива? – спрашивает он.

– Не знаю, почему он ушел. Я пошла на реабилитацию, и он не навестил меня ни разу. Начала употреблять опять, и вот он тут. Говорит, что все в порядке, что мне это нужно. Чуть ли не уговаривает. В первый раз он исчез на шесть дней. Во второй я не видела его сорок три. И это еще был не предел.

Колин не может больше сидеть, ему необходимо двигаться, каким-то образом избавиться от этого чувства, вцепившегося в его внутренности. Он вскакивает, шагает к другой стене палаты, вжимая кулаки в живот:

– Как долго?

– Два года. У меня было два года с ним, а потом на два года он исчез. Я к тому времени давно уже завязала, но тут пошла тяжелая полоса. – Мэгги устало прижимает пальцы к глазам, делает глубокий вдох. – Взяла в медпункте таблетки. Когда вернулась к себе, он был там, сидел за кухонным столом, как ни в чем не бывало. Будто я вышла за чашечкой кофе, а он сидит, ждет, когда я вернусь. Но времени прошло слишком много, Колин. Я не смогла.

– Два года? – Ужас стискивает ему легкие ледяным кулаком, тянет вниз, и его охватывает ощущение, будто он сейчас провалится внутрь себя самого. Он пойдет за Люси куда угодно. Он вообще больше не представляет, как без нее быть. Мэгги все стоит перед ним, но ее фигура будто пошатывается, подернувшись дымкой. Он протирает глаза.

– Он до сих пор жил в воспоминании о том вечере. А я-то успела за это время прожить два года – ходила на учебу, возвращалась домой, искала его, боролась с зависимостью. Каждый день, все два года. И тут появляется он. Моя жизнь катится псу под хвост, а он сидит, сияет, будто в лотерею выиграл. Так что я от него ушла. Жаль, надо было сказать ему оставить меня в покое, еще когда он вернулся в первый раз.