Путешествие на Запад. ТОМ II - У Чэн-энь

Когда они были уже далеко в горах, Трипитака от страха занемог и, остановив коня, обратился к Сунь У-куну:

Чтобы высоты мудрости увидеть,Я не жалел усилий и труда,Столицу приказал мне князь покинуть,И я ушел, быть может, навсегда…Мой путь неровен – ямы и ухабы, –Препятствия повсюду ждут меня,Но не замолк веселый колокольчик –И тороплю я верного коня…Я огибаю скалы и ущелья –В горах ищу целебных трав ростки,Взбираюсь за фулинем на утесы:Здесь горы велики и высоки,Хойсян ищу, фанцзи хочу увидеть,Добыть мечтаю сладкое чжули,И думаю: «Когда же вновь предстануПеред двором, оставшимся вдали?.»

– Вы бы лучше поменьше беспокоились, учитель, – сказал, ехидно улыбаясь, Сунь У-кун. – Нельзя так волноваться. Двигайтесь спокойно вперед – и все. А когда придет время и мне нужно будет проявить свою силу, можете быть уверены, что я сделаю это с успехом.

Любуясь горными пейзажами, наши странники не спеша продолжали свой путь и совсем не заметили, как солнце начало садиться.

От станции к станцииДесять ли,Последний путникИсчез вдали.Семь тысяч уездовИ городов:Ворота закрытыВезде на засов.И восемь есть рек –Корабли вездеУ пристаней спятНа тихой воде.Есть пять управленийИ шесть палат;Чиновники дружноДомой спешат.И на море всюдуЗакончен лов,На башнях – ударыКолоколов…Зажженные звездыНа небе видны,И светится дискВзошедшей луны.

Трипитака посмотрел вдаль и вдруг заметил в одной из долин многоярусные пагоды и различные строения.

– Ученики мои! – молвил он. – Уже наступил вечер. Но, к счастью, недалеко отсюда я вижу строения. Это, конечно, какой-нибудь монастырь. Я думаю, что нам нужно попроситься туда на ночлег. А завтра снова двинемся в путь.

– Вы совершенно правы, учитель, – согласился с ним Сунь У-кун. – Однако погодите, сейчас я выясню, что это за строения.

С этими словами Великий Мудрец поднялся в воздух и стал внимательно всматриваться. Действительно он увидел перед собой горный монастырь.

Конусообразны стены.Гвозди вбиты у ворот,Загибается кирпичныйЯрко выкрашенный свод.Блещут гвозди золотые,Сколь прекрасен этот храм!Многоярусные башниУстремились к небесам.И дворцов великолепьеЗатаилось между гор,Чтоб не сразу их увиделЛюбопытный вражий взор.Семиярусная башняУкрывалась в толще туч,И сиял от статуй БуддыЗолотой небесный луч.Храм Манджутры бодисатвыПротив храма Будды встал,Прямо к храму МилосердьяХрам Майтрейи примыкал.Роща сосен и бамбукаУкрашала те места,И паломников пленялиТишина и чистота.Заплетала все дорожкиРучейков веселых сеть,И приятно было людямНа изящный сад смотреть.А в покое созерцаньяСозерцатель наставлял,Для занятий музыкальныхБыл открыт особый зал.Перед кафедрой, с которойТолковал Закон монах,Пальма бэйе[28] укрывалаСтан высокий в облаках.Монастырь трех Будд великихВ небольшом стоял лесу,Цепь фонариков сверкалаИ качалась на весу.Дивный запах благовонийНаполнял и даль и ширь,И казалось, что туманомБыл окутан монастырь.

Осмотрев все, Великий Мудрец спустился на облаке вниз.

– Учитель, – сказал он. – Это действительно монастырь, и будет очень хорошо, если мы попросимся туда на ночлег.

Трипитака подстегнул коня, и вскоре наши путники очутились около ворот монастыря.

– Учитель, а что это за монастырь? – поинтересовался Сунь У-кун.

– Какой же ты странный, – сказал на это Трипитака. – Я ведь только что остановил коня и не успел даже вынуть ноги из стремян, а ты спрашиваешь, что это за монастырь.

– Вы ведь с юности монах, – сказал Сунь У-кун, – и прежде чем изучить священное писание, в свое время должны были, конечно, изучать конфуцианские книги. Следовательно, вы человек образованный. Поэтому-то вам и оказал свою милость Танский император, а вы не можете разобрать даже таких крупных иероглифов!

– Ах ты подлая обезьяна! – вышел из себя Трипитака. – Ты сам не знаешь, что говоришь. Я очень спешил, все время подстегивал коня, а так как лицо мое было обращено на Запад, то лучи солнца ослепили меня. Кроме того, эти иероглифы над воротами покрыты пылью и грязью и их почти не видно. Вот почему я не заметил их.

Услышав это, Сунь У-кун сделал магическое движение, сразу стал выше на два с лишним чжана и, стерев рукой пыль с иероглифов, сказал:

– Ну, учитель, теперь читайте.

Над воротами была надпись из пяти иероглифов, которая гласила: «Монастырь драгоценного леса, построенный по высочайшему повелению». Приняв свой обычный вид, Сунь У-кун спросил:

– Учитель, а кто пойдет проситься на ночлег?

– Я пойду, – отвечал Трипитака. – У всех у вас чересчур уж безобразные физиономии, да и разговаривать вы вежливо не умеете. Вдобавок ко всему вы слишком заносчивы и характер у вас прескверный. Обидно будет, если из-за какой-нибудь стычки нас не пустят на ночлег.

– Ну, в таком случае не о чем больше толковать, – сказал Сунь У-кун, – и впрямь будет лучше, если вы сами пойдете.

Трипитака положил свой посох, снял головной убор, поправил на себе одежду и, молитвенно сложив руки, вошел в монастырь. Здесь, за перилами, покрытыми красным лаком, он увидел восседавших на высоком постаменте богов – хранителей ворот. Они были сделаны из глины и имели величественный и грозный вид.

С лицом железным он и бородой стальною,Из глины слеплен, но живой на вид,Казалось, что другой искусною рукоюИз сплавов дорогих прекрасно был отлит;С глазами круглыми стоял он грозный справа;Его ладонь – горой и, словно медь, красна;А тот, что слева встал, вздымает величавоОгромный свой кулак, чернее чугуна.Их золотых кольчуг мерцают переливы,Развеял ветер ленты по плечам.Видать, – на Западе народ благочестивый:Здесь на треножниках курится фимиам.

Увидев все это, Трипитака только головой покачивал да тяжело вздыхал.