Святой (ЛП) - Сноу Э. М. "Э.М.Сноу"

Парамедики положили меня на каталку и уже катили к машине скорой помощи, когда из теней и огней собравшихся машин появилось знакомое лицо. Это был Дилан, и он казался безумным.

Я была вне себя от радости, потому что думала, что он был рядом со мной. Он почти не разговаривал со мной с тех пор, как я рассказала ему о ребенке. Я надеялась, что он понял, как сильно ему не все равно, и пришел найти меня, когда услышал о пожаре.

— Мэллори!

Он затаил дыхание, его тон был испуганным.

— Где он?

— Где кто? — спросила я.

— Джеймс!

Я не понимала, о чем он говорит.

— Я не видела его всю ночь.

Мое разочарование было немедленным. В конце концов, его не было рядом со мной.

Он схватил меня за плечи, несмотря на то, что парамедик пытался оттолкнуть его.

— Мы поссорились, — сказал он, его глаза остекленели от ужаса. — Он был зол на то, как я обращался с тобой. Сказал, что придет проведать тебя.

Мое сердце начало колотиться, и мне показалось, что из моих легких высасывают воздух.

— Он не приходил, — настаивала я, хотя острый страх начал терзать мой затылок.

— Он сделал это.

Голос Дилана был напряженным, его хватка причиняла мне боль. — Я отслеживал его телефон, но сигнал исчез. Его чертова машина здесь. Он был здесь, Мэллори, когда… это случилось.

У меня болел живот. Самая невообразимая боль, которую я когда-либо испытывала. Не говоря ни слова, я повернулась, чтобы посмотреть на горящий дом, молясь, чтобы Дилан ошибся. Джеймса там не было. Он бы никогда не вошел внутрь.

Он бы сделал это, если бы думал, что ты там.

Прошипел голос в моей голове.

Но я не была там. Меня вырубило на другой стороне дома, вне поля зрения входной двери.

Они нашли тело Джеймса, или то, что от него осталось, на следующий день.

Я до сих пор помню, как звучал мой крик боли.

Дилан обвинил меня. Он был болен от горя и плохо соображал, но я не могла его винить. Я тоже винила себя.

Джеймс был моим лучшим другом с тех пор, как мы были детьми. Он всегда был рядом со мной. Моя скала в той дерьмовой буре, которая была моей жизнью, нормальный ребенок с правильной стороны дороги, с хорошей семьей и братом, который был учителем. Всякий раз, когда он думал, что я в беде или нуждаюсь в спасении, он появлялся у моей двери, даже зная, что это было за место на самом деле и какой была моя мать.

Конечно, он побежал бы за мной в горящее здание.

Джеймс любил меня.

Слезы начинают течь по моему лицу, когда воспоминания продолжают нападать на меня, и я пытаюсь стереть их, но они просто не останавливаются. Уронив голову на руки, я сдаюсь и позволяю себе разрыдаться. Я плачу из-за всего, что случилось. Все это дерьмо и издевательства. Брошенная Дженн, которая попала в беду, несмотря на все усилия. Я плачу из-за предательства Сэйнта и ненависти Дилана. Я плачу о ребенке, который привел к стольким бессонным ночам.

Но в основном я плачу по Джеймсу, потому что скучаю по нему. Жаль, что я не была ему лучшим другом. Я жалею, что так сильно полагалась на него. Может быть, он все еще был бы жив, если бы я просто повзрослела и справилась со своими собственными проблемами, вместо того чтобы полагаться на то, что он вытащит меня из грязи.

Я не знаю, как долго я точно плачу, но когда я, наконец, начинаю успокаиваться, мои плечи дрожат от холода, а волосы начинают высыхать, превращаясь в спутанный, окрашенный хлоркой беспорядок. Шмыгая носом, я выбираюсь из бассейна и шаркаю к своим вещам.

Когда я наклоняюсь, чтобы взять полотенце, я замечаю конверт, лежащий рядом с моим телефоном. Моя рука на мгновение зависает в воздухе, а затем я лихорадочно осматриваю пространство, но нет никаких признаков того, что тут кто-то есть. Я не слышала, как кто-то входил или выходил, но я была так поглощена своим плаванием, что это не удивительно.

Осторожно я беру конверт и переворачиваю его в руках. На нем нет надписи, но он запечатан. Зная мою удачу, внутри, вероятно, сибирская язва. Я осторожно открываю ее и заглядываю внутрь. Сибирской язвы нет, но есть фотография и записка. Нахмурившись, я вытаскиваю фотографию. Мои глаза расширяются, когда я узнаю её. Это та же самая фотография, которую Сэйнт показывал мне со своим отцом и его другом на стенде с трофеями, хотя эта явно копия и одно из полных изображений.

Я удивлена, обнаружив девушку, стоящую рядом с другом мистера Анжелла слева от него, ее пальцы переплетены с его пальцами. Она хорошенькая, с длинными темными волосами и голубыми глазами. Ее губы изогнуты в улыбке, когда она смотрит в камеру. В ней есть что-то странно… знакомое.

Что-то, от чего у меня перехватывает дыхание из-за сходства с чертами лица, на которые я смотрела в зеркало каждый день своей жизни.

Зачем кому-то давать мне это?

Снова залезая в конверт, я вытаскиваю оторванный листок обычной записной книжки. Я не узнаю почерк, хотя ясно, что записка была написана быстро.

Если ты уйдешь, ты позволишь ему снова победить. Точно так же, он поступил с твоими настоящими родителями. Спроси эту шлюху-наркоманку, которую ты называешь матерью, о Бенджамине Джейкоби и Норе. Затем спросите ее, чего ты будешь стоить для нее, когда закончишь учебу.

Вот и все. Вот и вся записка. Там нет подписи или дальнейшего объяснения того, почему они дали мне эту фотографию. Это должно быть розыгрыш, верно? О ком, черт возьми, они могли говорить? Кто победит? И что они имеют в виду, говоря о настоящих родителях?

Прежде чем я могу попытаться расшифровать больше загадочного письма, я замечаю, как мой телефон тихо мигает краем глаза. Имя Карли освещает мой экран. Я беру трубку и вижу, что это не первый ее телефонный звонок. Пораженная, я отвечаю.

— Алло? Карли? Что случилось?

— О, слава Богу! Я так беспокоилась о тебе! Где, черт возьми, ты была? Я пытаюсь дозвониться до тебя уже почти два часа!

Ее тон и настойчивость заставляют меня напрячься от мгновенного беспокойства. Она слышала о Дилане? С моей удачей, всё собрание, вероятно, находится в тренде на YouTube, мой позор отображается на весь Интернет.

— Я плавала, — отвечаю я так спокойно, как только могу. — Что происходит?

— Я видела твою школу в новостях, милая, и это напугало меня до смерти!

Эти слова ударяет меня так сильно, что мои плечи выгибаются вперед.

— Почему моя школа в новостях?

— Ты не знаешь? — Похоже, она озадачена этим фактом. — Мэллори, у вас загорелась комната в общежитие!

— Что? — Кричу я.

— Я так волновалась, что это была твоя, но потом они сказали, что это была одна из спален мальчиков, а потом…

— Мне нужно идти, — выдыхаю я, чуть не спотыкаясь о собственные ноги, чтобы натянуть спортивные штаны и футболку. Я хватаю полотенце и засовываю конверт и его содержимое в складки. — Я позвоню тебе, как только выясню, что происходит.

— Тебе лучше не вмешиваться! — настаивает она. — Ты не должна меня так пугать!

— Мне очень жаль.

Я выбегаю за дверь, мои шаги эхом отражаются от пустых стен коридора.

— Я обещаю, что со мной все будет в порядке, но мне нужно убедиться, что мои друзья в безопасности. Клянусь, я позвоню позже.

— Хорошо, ты делаешь то, что считаешь нужным.

В ту секунду, когда я выхожу из спортивного здания, меня охватывает хаос. В воздух поднимается дым, воют сирены и мигают фарами, когда они проносятся по кампусу. Мое сердце сжимается от паники, когда я понимаю, что дым идет из здания Сэйнта. Я срываюсь в мертвый спринт, и мои худшие опасения оправдываются, когда я натыкаюсь на толпу, собравшуюся вокруг пылающего общежития.

Это здание Сэйнта.

Блядь, блядь! Это странно похоже на дежавю.

Я проталкиваюсь сквозь собравшихся студентов к передней части стаи и в отчаянии оглядываюсь вокруг. Мой взгляд падает на Гейба, который сидит на бампере машины скорой помощи, разговаривая с полицейским, в то время как фельдшер осматривает его. Он один. Сэйнта с ним нет, и Лиама тоже. Я осматриваю пространство вокруг него, но не вижу их. Затем я смотрю в сторону другой машины скорой помощи, которая появилась, и, наконец, поворачиваюсь, чтобы как можно лучше осмотреть толпу.