Жестокие игры - 2 - Владимир Константинов

И теперь мы с Володей Рокотовым сидели на милицейской консперативной квартире и ждали Башутина с Леоньевым. Светлана готовила на кухне кофе для дорогих гостей.

Рокотов посмотрел на наручные часы, сказал озабоченно:

- Десять минут третьего. Что-то запаздывают.

Не успел ещё смолкнуть звук его голоса, как в дверь позвонили.

- Света! - окликнул я свою "невесту".

- Слышу, - отозвалась та и пошла открывать дверь. Послышалось щелкание замка, скрип открываемой двери и радостный голос Светланы: - Владислав Юрьевич! Вот приятная неожиданность! Здравствуйте!

- Здравствуте, Светлана Анатольевна! - раздался растерянный голос Леотьева. - Но я, собственно, не совсем... Не совсем понимаю. Павел Владимирович, может быть объясните?

- Все очень просто, Владислав Юрьевич, - ответил Башутин. - Светлана Анатольевна давно с нами сотрудничает.

- Как! - удивленно воскликнул Леонтьев. - Светлана Анатольевна, это действительно так?!

- Да, Владислав Юрьевич.

- Ах, какая приятная неожиданность! Так значит у вас с Ивановым - это специальная операция?!

- Вроде того, - ответила Светлана.

- Какие вы молодцы! А я грешным делом думал - как же так, такая девушка и, вдруг, какой-то следователь!

Последние его слова мне очень не понравились.

- Да вы проходите в комнату, Владислав Юрьевич, - сказала Светлана. Я уже и кофе приготовила.

- Кофе - это хорошо. На радостях можно кое-че... - В этот момент Леонтьев увидел нас с Рокотовым и фраза застряла у него в горле, а лицо выразило растерянность, растерянность и ничего, кроме растерянности, стало жалким, несчастным и некрасивым. А самого обладателя столь несимпатичного лица обуял такой ужас, что он забыв все на свете и окончательно потеряв голову, дернулся было бежать куда подальше, но, натолкнувшись на крепкую грудь Башутина, окончательно сник, захныкал: - Что все это значит?! Я буду жаловаться!

- Ба! Какие люди! - воскликнул я, вставая и, раскрыв объятия, пошел навстречу Леонтьеву. Сграбастал и принялся тискать, приговаривая. - Рад! Несказанно рад нашей встрече! Не чаял встретиться. Ждал, ждал вашего звонка. Не дождался. Решил вот сам, так сказать. Вы уж извиняйте, ежели что не так.

- Ну зачем вы так, - жалобно промямлил несчастный Леонтьев. Нет, он не был героем. Ага. У мафии с кадрами явная напряженка. Точно. Брать подобное чмо на должность шефа службы безопасности - это вообще не надо головы иметь.

- Не понял. Что - зачем, Владислав Юрьевич?

- Зачем вы этот пошлый спектакль?! Зачем? - Ноги у Леонтьева уже отказывались выдерживать тяжесть грузного тела. Он едва доковылял до дивана и рухнул на него, как подкошенный. - Что вам от меня надо?

- Мне?! - "удивился" я. - Собственно у меня все есть. Вот с Павлом Владимировичем Тонковым, а вернее, с бывшим капитаном спецназа Виктором Михайловичем Башутиным мы уже долго и плодотворно сотрудничаем. Он вам сам может это подтвердить. Успешно работаем мы и с вашим "командующим" первым, так сказать, рубежом обороны воровским авторитетом Афанасием Ефимовичем Ступой по кличке Туча. Через полчаса он сам вам сможет это засвидетельствовать "под присягой". Если вы, Владислав Юрьевич, лелеете надежду на приглашенного вами из Москвы киллера, то можете сразу оставить её в этой комнате. Он уже арестован и препровожден куда следует.

- Зачем же тогда все это? Когда вы все... Уже все знаете? - проговорил в отчаянии Леонтьев и, вдруг, заплакал, жалко, по-бабьи причитая: - Это все! Это конец!... Крах! Крах всему! Что же делать?! Что делать?!

Светлана принесла с кухни стакан с водой, протянула его Леонтьеву, проговорила сочувственно:

- Выпейте, Владислав Юрьевич, успокойтесь.

- Спасибо, Светлана Анатольена, - благодарно проговорил Леонтьев, схватил стакан и принялся жадно пить воду, а зубы его дробно выстукивали о край стакана мелодию трусости и слюнтяйства.

Тьфу ты! И глядя на него, мне вспомнился анекдот. Армянское радио спрашивают: "Что такое - черт те что и сбоку бантик?" Немного подумав, армянское радио отвечат: "Обнаженный мужчина в профиль". Авторы анекдота все больше видели вот таких вот мужиков. Ага.

Немного успокоившись, Леонтьев поднимает на меня заплаканные глаза, спрашивает:

- Что же теперь со мной будет?

- Это в большей степени зависит от вас самого, - многозназчительно говорю я.

- Как это?

- Я предлагаю вам сотрудничество, Владислав Юрьевич. И от того насколько успешным оно будет, многое зависит и в вашей дальнейшей судьбе.

- Вы думаете, что это возможно? - с надеждой спрашивает Леонтьев.

- Я не думаю, - я в этом уверен.

- А что я должен буду делать?

- Во-первых, рассказать все о вашей системе безопасности.

- А что во-вторых?

- Давайте начнем пока с этого.

Леонтьев возвращает стакан Светлане. Достает носовой платок, вытерает им лицо. Глубоко вздыхает и покорно говорит:

- Хорошо. Задавайте вопросы. Я постараюсь на них ответить.

- Вы уж очень постарайтесь, любезный. Не вводите, тасазать, нас в искушение немедленно вас арестовать.

От этого страшного слова Леонтьев вздрогнул, поспешно заверил меня:

- Да-да, это конечно. Всем, чем могу, чем располагаю. А что вас, собственно, интересует?

- Нас интересует все.

- Это конечно. С чего же начать?

- С самого начала, разумеется. Расскажите, как дошли до жизни такой. Каким образом стали шефом службы безопасности мафии.

- Какой ещё мафии?! - сильно испугался Леонтьев. - Я как раз ничего такого. Просто деловой мир нуждается в охране. Вот меня и попросили, так сказать.

Я встретил его слова скептической улыбкой.

- Попросили заняться отстрелом работников прокуратуры, ФСБ, милиции? Так что ли?

- Ну зачем же вы так, Сергей Иванович, - завилял взглядом Леонтьев. Я ничего такого... Как пожно!

- А я и не говорю, что это делали вы лично. Это делали другие по вашему заданию. Кстати, вас Поляков надоумил убрать меня?

- Вы и это?... - промямлил он, готовый в новь расплакаться. - Да. Он.

- Хватит! Надоело! - сказал я в сердцах. - Я вовсе не намерен тянуть из вас клещами каждое слово. Или вы все рассказываете, или я вас арестовываю к чертовой матери!

- Хорошо, хорошо, я все, как на духу, - вновь заверил меня Леонтьев и начал свой рассказ...

Глава пятая: Говоров. Пора и честь знать.

Похоже, что я функтус оффицио (сделал свое дело), как тот мавр. Очень похоже. "Скандал! Какой большой скандал! Я оказался в узком промежутке. Ведь я мог дать не то, что дал, что мне двалось ради шутки". Точно. Но здесь уж, как кому повезет. Мне не повезло. Жаль конечно. Но ничего не поделаешь - значит не судьба. Бывает. Бывает и хуже. Как говорится, - все потеряно, кроме чести. А этого я не отдам никаким сатрапам и палачам. Это единственное, что согревает душу и освещает сумерки бытия. Все, что имею, ношу с собой. Вот именно. И делиться этим ни с кем не собираюсь. Что ещё могут придумать эти выродки? Их методы примитивны, как палочка Коха, и тривиальны. Жестокость их произрастает из страха за собственную шкуру и от бессилия. И мне их откровенно жаль, ибо многие из них сами не ведают, что творят. Факт. И потом, что значит моя бренная жизнь по сравнению с вечностью? Краткий миг, вспышка метеорита.

Но как же болит тело. Адская боль! Но это ничего, скоро уже. Скоро оно будет холодным и бесчувственным и к боли, и ко всему прочему, и навсегда успокоится где-нибудь под плакучими ивами, дав пищу червям, жукам и прочей живности. Таковы непреложные законы бытия, коловращение природы. Рано или поздно, но это случиться с каждым. Но если верить моей же теории, родившейся в колонии особого режима, то именно с этого момента и начинается собственно сама жизнь, как способ существования мыслящей энергии. До этого наше бренное тело является лишь повивальной бабкой новой зараждающейся жизни. И насколько успешными будут роды - зависит вся дальнейшая жизнь, а у неё нет временных пределов. Как сказал Паскаль: "Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество". К этому я бы добавил - осознает ничтожество своего земного существования, так как оно ничто иное, как лишь придверие жизни, её нулевой цикл или уровень. Всякая же гордыня, спесь, чванство, жестокость - могут свидетльствать, что роды оказались не удавшимися. Только и всего.

Но что это? Вроде выстрелы. Или это вновь возобновляются шумовые эффекты? Прислушиваюсь и явственно слышу автоматные очереди. Нет, это не динамик. Иначе бы здесь звучала целая канонада. Наверху что-то происходит. Может быть у моих палачей тренировки? Может быть. "Товьсь! Целься! Пли!" И мое молодое сильное тело, пронзенное жгучим свинцом, окровавленным падает на росную, духмяную траву. Красиво! Жаль только, что не оставил ничего после себя на этой веселой планете. Хорошо было бы иметь сейчас маленького сопливого киндера, который бы со временем повторил мои черты, мой характер. Это грело бы душу. Но, как говорится, - хомо пропонит, сэд дэус диспонит (человек предполагает, а Бог раполагает). Значит, так было решено Создателем. Кстати, что сейчас? Утро? День? Вечер? Я совершенно потерял счет веремни.