Осколки Русского зеркала - Александр Холин

Всё это случилось так быстро, что Государь глазом моргнуть не успел. Эскадрон, между тем, уже врезался в ряды французов с таким гиком и рёвом, что кирасиры чуть не поддались панике, но войско врага было гораздо многочисленнее и русских стали давить со всех сторон. Тогда казаки принялись тыкать пиками в лошадиные морды. Французские кони стали подниматься на дыбы, лягаться и совершать прыжки в сторону, что внесло в ряды французов всеобщую сумятицу и смятение.

А тут подоспела гвардейская кавалерия под командованием генерала Шевича, ударили пушки конной артиллерии, с другого фланга на французов наскочили немецкие полки – и враг дрогнул. Потом побежал. Но не всем французам в этот раз удалось унести ноги с поля боя.

Правда, эскадрон лейб-казаков тоже не досчитался многих, но, возвращаясь к ставке, казаки подтянулись и молодцевато проскакали мимо своего обожаемого Государя. Их потные лошади были забрызганы грязью, их алые куртки превратились в лохмотья, их руки и лица были в крови и не только чужой. Многие были бледны от полученных ран, но восторгом горели лица казаков. Молодцевато, как на параде, они проскакали мимо царской ставки.

Чуть позже полковник Ефремов выстроил оставшихся в живых и произнёс:

– Полк! Государь благодарит всех вас за ваш нынешний славный подвиг. Он сказал мне, что всеми вами доволен в душе своей и в сердце; благодарит Бога, что вы из страшного смертного боя возвратились с ничтожною потерей, молит Его, чтобы вы и в будущих ваших подвигах были так же счастливы, как сегодня!..[92]

Вера в Государя Императора и его победу над французским басурманом была настолько сильна в русском войске, что сам Александр, осознавая это, не думал покидать переднего края. Наша армия под его началом бодро и смело продвигалась к столице Французской земли – достославному Парижу. Вечером 13 марта 1814 года, Государь Император остановился на ночлег недалеко от Парижа, в местечке Фер Шампенуаз.

Русские даже не успели обосноваться на ночлег, как показались французские войска. Государь знал, на что способен его личный конвой, и приказал лейб-казакам атаковать французов. Враги живо перестроились в каре и принялись палить залпами по Казачьему полку. Но это не остановило лейб-казаков. Они налетели на ощетинившееся штыками каре и в одну минуту смяли его.

Меж тем, граф Платов также продолжал военные действия недалеко от этого места. Месяцем раньше он подошёл к настоящей военной крепости французов, городу Намуру. Платов обложил город по всем правилам и начал переговоры с осаждёнными. Комендант города на предложение безоговорочной сдачи, ответил:

– Городские рвы наполнятся трупами, река обагрится кровью до самого дна, а города я не сдам!

Получив такой ответ, Платов приказал спешить казачьи полки и выкатить вперёд орудия донской артиллерии. Удачными выстрелами казачьих пушек два орудия крепости были подбиты, а также перебита артиллерийская прислуга, но город всё равно не сдавался. До самой ночи шла артиллерийская перестрелка.

С наступлением сумерек, Платов приказал разложить большие костры при обозах, а затем раскладывать огни всё дальше и дальше от города так, как будто бы подходят новые войска. Потом призвал к себе полковых командиров и сказал им:

– С Божьей помощью я решил в эту ночь взять город приступом. Мы русские и, следовательно, должны ожидать удачи с именем Бога и Государя приступаем к делу…

В это же время в казачьих полках читали следующий его приказ:

«С твёрдым упованием на Бога, с ревностным усердием к Государю и с пламенною любовью к Отечеству совершим в сию ночь приступ к городу Немуру. Со всех полков наряжаются по три, а с Атаманского полка пять сотен пеших казаков с дротиками. У кого есть патроны, тот должен быть с ружьём. Наблюдать тишину; а подступая к городу с трёх назначенных мест, производить беспрерывный крик. У страха глаза большие; неприятелю сила наша неизвестна. Город кругом окован нашей цепью; никто не подаст вести врагу. Вспомните измаильский приступ: к стенам его казаки шли с открытой грудью. Вера и верность увенчались там успехом; и здесь, уповая на Бога, ожидаем несомненно славы и победы. Овладев городом, не чинить жителям никакого вреда, никакой обиды. Покажем врагам нашим, что мы побеждаем супротивников верою, мужеством и великодушием…».[93]

Наступила тёмная ночь. Матвей Платов сидел на камне и дремал. Тут его побеспокоил хорунжий и доложил, что казаки готовы на штурм. Платов встал, перекрестился и сказал полковнику Шпербергу, назначенному командовать спешенными казаками:

– С Божьей помощью ступайте, начинайте. Приближайтесь к городу скрытными путями, тихомолком, чтобы враг и шороху нашего не услышал. Уведомляйте меня обо всём. Подошедши к городу – пустите ракету. Дай Бог, чтобы неприятель сдался без кровопролития. Человек предполагает, а Бог всем располагает; да будет всё по Его святой воле!

Казаки пошли на приступ. Подойдя к городу, они подняли страшный крик, и два орудия донской артиллерии начали обстрел городских стен с близкого расстояния. Французы окрыли беспорядочный ответный огонь, но донские пушки целенаправленно разбивали ворота.

Первый приступ казаков был отбит. Тогда атаман Платов послал на помощь Шпербергу генерал-майора с эскадроном казаков и приказал непременно поджечь ворота.

Казаки почти без потерь пробились к воротам, подложили порох, солому и вскоре весёлое пламя пылающих ворот рассекло темноту ночи. Казаки с криком и гиканьем вновь кинулись на приступ. Им помогали черноморские сотни беспорядочной стрельбой по стенам.

Вдруг среди всеобщей трескотни, пушечных выстрелов и криков раздались резкие звуки трубы. Неприятель трубил о сдаче. План психической атаки, составленный Платовым, сработал!

Атаман предложил городскому гарнизону покинуть стены крепости и выходить для пленения и сдачи оружия. Он обещал, что спокойствие жителей ничем не будет нарушено. И к рассвету всё было кончено.

Атаман вместе с офицерами приносил благодарение Всевышнему, а в это время заря на востоке возвестила о приходе нового дня. Многочисленные пленники городского гарнизона сидели на корточках в казачьем лагере и видели вокруг только небольшой конный отряд донских и черноморских казаков. Платов же позвал к своему шатру коменданта крепости Намура закусить, чем Бог послал.

– А где же ваша пехота? – спросил пленный гость.

– Вот те люди, – атаман показал на своих казаков, – которые штурмовали вас ночью.

– Я должен быть расстрелян за мою оплошность! – завопил французский полковник. – Никогда бы я не сдал города, если бы знал, что тут одни казаки!

– Э, друг мой, – похлопал его по плечу атаман. – Прежде не хвались, а Богу помолись! Напишите-ка лучше Наполеону, что с нашим Государём ополчился на него сам Бог, и мы не желаем зла французам, но хотим только истребить его, нашего заклятого врага.

Торжественно, во главе своего Атаманского полка, вступил в Намур Платов. Жители приветствовали казаков радостными криками: все радовались, что город «страшные» русские грабить не стали. Об этом сражении со всеми подробностями доложили царю Александру, что немало позабавило его.

А 18-го марта под стенами Парижа было последнее сражение.

К утру следующего дня русские овладели всеми валами и рвами Парижа, и к 10 часам утра русский Государь Император Александр I вместе с королём прусским вступил в завоёванный город.

Донским казакам было разрешено стать биваком на Елисейских полях и в городской сад целыми днями ходили к ним жители Парижа посмотреть на доблестных нашумевших казаков. Два года с лишним воевали они. Два года с лишним казаки побеждали непобедимую до той поры французскую армию. Их атаман – граф Матвей Иванович Платов – вызывал особое внимание. Даже англичане пригласили его посетить Лондон и там подарили атаману драгоценную, украшенную бриллиантами, саблю. Англичане так же преклонялись перед храбростью русского и восхищались его умом и сообразительностью. На английских фабриках стали выпускать блюда и чашки с изображением донского атамана и русского императора.

Сам Александр Благословенный никогда не забывал верности казаков, отличившихся в борьбе за освобождение Отечества, но и после, по благословению старца Серафима, не раз вспоминал это время, и благодарил Богородицу, защитившую Москву от извергов. После войны им была подписана грамота войску Донскому. В Высочайшей грамоте войску Донскому за службу 1812 г. значилось:

«Божией поспешествующей милостью МЫ, АЛЕКСАНДР ПЕРВЫЙ, Император и Самодержец Всероссийский и пр. и пр. и пр. На Дон в нижние и верхние юрты, нашим атаманам и казакам, войсковому атаману генералу от кавалерии графу Платову, правительству войска Донского и всему оному знаменитому войску, Нам вернолюбезному:

Донское наше воинство в минувшую с французами войну усердием, подвижностью и храбрыми действиями своими оказало важные Отечеству услуги. Поголовное ополчение и прибытие оного в знатных силах к нашей армии было такое поспешное и скорое, которое тогда только бывает, когда совершенная к исполнению долга своего ревность всех и каждого одушевляет и движет. Мужественная и неутомимая бдительность войскового атамана графа Платова, также и сподвизавшихся с ним всех войск сего храбрых генералов, офицеров и всех вообще донских урядников и казаков, много способствовала к преодолению великих сил неприятельских и к одержанию над ним полных и знаменитых побед. Они непрестанными на него нападениями и частыми с ним битвами везде возбраняли ему способы к продовольствию и через то привели всю многочисленную конницу его в совершенное изнурение и ничтожество. Когда потом, после многих бедственных для него сражений, был он победоносным нашим воинством поражён, обращён в бегство и преследован, тогда на пути в новых с ним жарких сражениях отбито у него бывшими под предводительством Нашего храброго атамана графа Платова донскими казаками знатное число артиллерии со многими взятыми в плен генералами их, офицерами и солдатами. Сверх сего неприятель, беспрестанно ими обеспокаиваемый, принуждён был многие орудия свои, со всеми к ним принадлежностями, затоплять в болотах и реках или, не успевая и того сделать, оставлять нам в добычу, так, что в продолжение бегства своего за пределы Российские, претерпел всеконечное и совершенное истребление.