Крестные дети - Колридж Николас

— Ради бога, Чарли, засунь себе что-нибудь! Ты, помпезная задница! — Маркус кинул в Крифа через стол салфетку, но в его голосе не было обиды. — Это выглядит так, как будто ты посидел в гостях и засобирался уходить, неожиданно вспомнив, что должен еще дать кое-кому под зад.

Мэри вспомнила о своем отце и уставилась в тарелку.

Недовольный тем, что его перебили, Чарли попытался вернуться к прежней теме:

— В Сити поговаривают, что вы, Маркус, скоро должны встретиться с королевой. Маргарет включила вас в список награжденных по случаю Нового года.

— Если это и так, то она попусту теряет время. Я уже дважды объяснял ей, что не хочу становиться рыцарем. Мне это неинтересно.

— Вы это серьезно? — Чарли был искренне потрясен.

— Это все чепуха. Есть два способа получить рыцарский титул. Пахать на государство, не раскачивать лодку и тридцать лет быть паинькой, не делая ничего, или же просто выписать солидный чек в пользу какой-нибудь политической партии.

— Я думал, вы даете деньги тори, — сказал Чарли.

— Даю, и очень много. И лейбористам тоже даю. И если бы либералы не были шайкой ослов, то и им бы тоже давал.

— А какой в этом смысл? — спросил Джеми. — Ведь они все противостоят друг другу.

— Я поддерживаю обе стороны. Нужно быть сумасшедшим, чтобы послушать иначе. История учит нас: ничто не стоит на месте. Где бы вы ни занимались делом, правило номер один — снабжайте деньгами правительство, правило номер два — платите оппозиции.

— Но неужели вы и вправду думаете, — сказал Чарли, — что лейбористы могут снова прийти к власти в Великобритании? Киннок — полный придурок. Правительство Тэтчер изменило страну навсегда, теперь менталитет общества уже не тот, что раньше.

Теперь все чем-нибудь владеют. Никто нс проголосует за возвращение профсоюзов. Все, что люди помнят о социализме, — это голод и незахороненные тела.

— Я бы не был так уверен. У демократии очень короткая память. История говорит против тебя, Чарли.

— Если бы я не был уверен, что просто отниму у вас деньги, то предложил бы пари. В нынешнем веке, да и в следующем, правительству лейбористов не бывать.

— Стюарт? А как считаешь ты? Что говорят наши пророки в Маккинзи?

— Разумеется, консерваторы останутся на третий срок, но что будет после этого, никто не знает.

— Да брось ты, — сказал Чарли, — так думают все консультанты по менеджменту. Это невозможно чисто математически, лейбористы не смогут вернуть себе власть. Все смены избирательных округов на руку тори. Старение населения тоже способствует росту популярности правого крыла. Твоя проблема, Стюарт, в том, что ты просто хочешь, чтобы лейбористы победили. Ну же, признай это. Ты хочешь, чтобы профсоюзы снова заправляли в доме номер десять.

Стюарт, который с недавних времен сомневался, что ему хочется именно этого, просто покачал головой.

— Посмотрим, — сказал Маркус, отодвинувшись от стола. — Тем временем я по-прежнему посылаю пятьдесят тысяч в год на нужды героев из рабочего класса. Они все спустят в унитаз, но главное не в этом. А теперь — танцы. Ред! — позвал он одного из семерых ковбоев. — Мы готовы станцевать кадриль. Музыка! Все на площадку. Кристина, становись-ка сюда.

Да нет же, не сюда, напротив меня. Ты ведь у нас, кажется, американка. Тебе должно быть лучше известно, как это делается. Неужели вас в Лас-Вегасе ничему не учат?

Чарли со значением посмотрел на Джеми. Было похоже, что Маркус уже начал уставать от новой любовницы. Если это действительно так, то у Чарли был повод танцевать от радости.

— Нам кого-то не хватает, — сказал Маркус. — Нас должно быть восемь человек, но я вижу всего семерых. Сэффрон? Где Сэффрон?

— Она была здесь всего несколько минут назад, — сказала Мэри,

— Может, пошла освежиться, — предположила Абигейль.

— Кто-нибудь, пожалуйста, найдите ее и верните сюда. Ред объяснит нам, как танцевать эту штуку, поэтому все должны быть в полном сборе.

Джеми, Чарли и Стюарт все вместе бросились назад к ранчо.

— Сэфф! — кричал Джеми. — Ты где? Танцы уже начались!

Окна огромной комнаты были открыты нараспашку, развевались белые хлопковые занавески.

Чарли, Джеми и Стюарт прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть Зака, вскакивающего на ноги и натягивающего джинсы, и Сэффрон, лежащую на диване с задранной юбкой.

В тот момент было сложно определить, кто из троих крестных сыновей Маркуса Брэнда удивлен больше всех.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 29. Июнь 1990 года

В свой тридцать третий день рождения, во время приема, устроенного Камиллой Силкокс, женой старшего партнера «Крукшанк и Уиллис» сэра Яна, Чарли познакомился с женщиной, на которой женился осенью того же года. Разочаровавшись в Сэффрон после эпизода в Вайоминге, Чарли всерьез озаботился поисками жены. Миранда Ван Хааген, которая совсем недавно развелась с популярным голландским банкиром Буби Ван Хаагеном, также присматривала выгодную партию.

Основательно нагрузившись виски и увидев Миранду, стоящую в новой розовой беседке, Чарли решил, что поиски можно считать оконченными. Ее красота была холеной, дорогой, изысканной — именно такой, какой он всегда восхищался. Густые светлые волосы сияли в лучах заходящего солнца, сверху на них были солнечные очки «Картье». Чарли никогда не сумел бы определить сумку от «Гермес Келли» или платье от «Ральф Лорен», но с первого взгляда мог распознать качественную женщину и теперь направился к ней через сад.

Столкнувшись по пути с хозяином праздника, он спросил:

— Ян, скажите, что это за блондинка?

— В розовом платье? Это Миранда Ван Хааген. Печально, но она и Буби недавно разбежались.

— Ван Хааген? Она что, из Бельгии?

— Буби голландец. Миранда англичанка. Не помню ее девичью фамилию, мне кажется, она выросла в Джерси.

Тем вечером они поужинали вместе в компании общих друзей, на следующий день встретились снова, на сей раз уже наедине. Затем они увиделись в субботу, немного выпили и отправились за покупками на Бошам-плейс. Вечерний чай они пили, уже лежа в постели.

Миранда покорила Чарли сразу, он даже немного побаивался ее. Она была старше его всего на полгода, но ее жизнь оказалась гораздо полнее и насыщеннее, чем его собственная. Миранда бывала везде, где только можно, отдыхала в самых дорогих отелях на Карибах, плавала на самых больших яхтах. Как член международного клуба, который она шутливо именовала «Евромрак», половину зимы она проводила в Гштааде, а половину лета — на Сардинии. По выходным она летала в Рим на свадьбы. У нее были друзья в правительстве. В детстве Миранда часто останавливалась в шале Пэдди Макнелли в Вервье, где научилась отлично кататься на коньках. Ее интересовало поло, и она попросила Чарли пригласить ее на «День «Картье»», который должен был состояться в следующем месяце. Миранда рассказала, как ее бывший приятель, с которым она дружила еще до Буби, однажды пригласил ее на «Кубок Триумфальной Арки» в Шантийи, где они обедали в шатре Ага Хана.

— Всегда весело в «Лифорд-Кей», — сказала она. — У меня столько друзей в Нассау.

— У моего крестного там дом, — ответил Чарли, которому наконец-то представилась возможность показать, что и он не лыком шит. — Ты когда-нибудь встречалась с Маркусом Брэндом?

— Господи, да мы с ним постоянно проводим время в Сэнди-Коув! Обожаю Маркуса. Я понятия не имела, что он твой крестный отец. — С этого момента ее интерес к нему стал возрастать.

Заполучив в любовницы такую женщину, как Миранда Ван Хааген, Чарли осуществил свою давнишнюю мечту. Умная, уверенная в себе и потрясающе красивая, она открыла ему новый мир. Мир, который он всегда считал своим по праву, но в который его почему-то никогда не впускали. Теперь он понимал, что до Миранды в его жизни не хватало веселья, он просто зарабатывал деньги, но ему не с кем было их потратить. Миранда сразу же изменила положение вещей. Спустя всего два месяца после своего переезда на Эгертон-плейс она распорядилась разобрать старую ванную и создала на ее месте великолепный дворец из мрамора и хрома. Она переставила всю мебель, настояла на том, чтобы Чарли выбросил свою старинную кровать из Арднейсага, заменила его мутные холостяцкие стаканы на граненые бокалы из «Виллерой и Бох» и купила в нескольких галереях на Грин-стрит коллекцию картин старых мастеров. Чарли был согласен, что Миранда изменила его жизнь к лучшему.