Благословите короля, или Характер скверный, не женат! - Анна Гаврилова

В целом выглядело забавно. Причем настолько, что я в какой-то момент совершенно забыла про послание и нырнула в книгу, но…

— Леди Светлана, — окликнул восседающий за столом Ринар. А когда подняла голову, тряхнул листком и добавил: — Пожалуйста, ознакомьтесь.

Настроение короля, в отличие от моего, под плинтус не падало — то есть во время завтрака он улыбался и даже шутил. Зато сейчас заметно посерьезнел и слегка нахмурился. Это немного напугало.

Стараясь не строить лишних догадок, я отложила роман и проследовала к столу. Взяла бумагу и тут же, не отходя, как говорится, от кассы, принялась читать. А одолев два вводных абзаца, чуть не упала. Просто матушка Низа писала: «Возвращать леди Светлану нельзя!!!» Угу, именно так. С тремя восклицательными знаками.

Дальше еще чудеснее:

«Ваше величество, до нас дошла информация о событиях, которые произошли на землях королевства в последние дни. Мы сопоставили эту информацию с данными исторических хроник и обнаружили, что прежде, до появления „дара“, ничего подобного не происходило.

Изменения, которые наступали дотоле, были гораздо незначительней, то есть „дар“ никаких благ, кроме личного счастья, не приносил. Зато нес в себе наказание — в случае утраты лишал уже достигнутого благополучия.

Последствия утраты, обозначенные в хрониках, а также известные нам по личному опыту, ужасны. И это при том, что „дар“, повторюсь, никаких благ и пользы не нес!

Такое положение, безусловно, указывает на то, что в случае утраты леди Светланы последствия будут гораздо катастрофичнее. Полагаю, Накас ждет полный крах — вплоть до самых разрушительных стихийных бедствий или завоевания.

Утверждать, что возвращение леди в ее мир не равносильно обыкновенной утрате, тоже невозможно — в конце концов, перемещенцев с меткой у нас еще не было, и вывод о безопасности такого подхода — лишь теория.

В свете последних событий этой ночью мы провели Большой собор,[2] на котором обсуждали ситуацию с Вашей леди, а также возможные последствия ее перемещения. Решение, к которому пришли, единогласно — леди Светлану возвращать нельзя!»

А чуть ниже, после значительного отступа, шла приписка. Она была сделана тем же размашистым почерком, но с чуточку иным наклоном. Я на звание криминалиста никогда не претендовала, но возникло ощущение, что приписку делали в ином, более нервном состоянии.

Впрочем, оно и понятно — то, что было написано ниже, в рамки «безопасного общения» точно не укладывалось.

Приписка гласила:

«Ваше величество, мы, как и Вы, призваны обеспечивать благополучие Накаса. Мы служим народу. Поэтому, в случае необдуманных действий с Вашей стороны, будем вынуждены провести большой общий молебен, посвященный всем богам, включая Богиню-Мать, направленный на запрет перехода. Конечно, если у проведенного Ларией обряда все-таки найдется зеркало».

— Богиню-Мать… ее, — вырывая меня из охватившего после прочтения ступора, прошипел Ринар, и я вздрогнула.

Будучи знакома с характером монарха и, в частности, с его отношением к попыткам давления, приготовилась к буре, но ничего подобного не произошло.

То есть Ринарион, конечно, злился, но орать не спешил. Он ограничился одной из бесчисленных гримас, ну и кулаком по столешнице жахнул. Причем последнее скорее из принципа — просто чтобы поставить точку.

Столь спокойная реакция навела на мысль: «Большой собор — это очень круто». Вернее, слишком круто даже для короля. Однако уточнять данный момент я не стала. Вместо этого спросила:

— И что теперь?

Ринар картинно поджал губы и промолчал.

ГЛАВА 13

Не могу сказать, что письмо Низы меня огорчило, скорее наоборот. А вот реакция его величества вызвала весьма смешанные чувства. Глупо, конечно, но я хотела услышать от него что-нибудь хорошее. Что-нибудь в духе: значит, ты остаешься, и, знаешь, я рад, что все сложилось именно так.

Только Ринарион промолчал. Это было закономерно. Более того — подобная реакция была гораздо вероятнее той, которую хотела бы увидеть я. Но легче от этой закономерности не стало.

Просто события последних дней подарили столько приятных эмоций… Взгляды Ринара, его буйство и нежность — тоже немалую роль сыграли. А еще живот бронзовой «Мадонны» и дважды забытый в ванной перстень… Причем забытый не мною, а им, королем!

И пусть ничего сверхъестественного в происходящем не было, но вместе эти фрагменты складывались в какую-то настолько особенную мозаику, что махнуть рукой, притворяясь циником, не получалось. Я не сразу поняла: мне не просто неприятно, а больно.

Осознание того, что воздух вдруг закончился, тоже пришло не сразу. Равно как и понимание причины, по которой окружающий мир вдруг смазался, подернулся прозрачной пеленой.

А потом прозвучало:

— Света…

И все — слезы побежали ручьем.

Ринарион окликнул снова и даже привстал, но я не ответила. Мотнула головой, развернулась и помчалась к неприметной двери, ведущей в крошечную, примыкающую к кабинету ванную.

Воздуха по-прежнему не хватало, сердце болезненно сжималось, а слезы норовили перерасти в настоящую истерику. Допустить последнее я, разумеется, не могла и, оказавшись в одиночестве, сделала все, дабы взять себя в руки.

Увы, но это было не слишком легко. Тихий, но настойчивый стук в дверь, который звучал раз пять, успокоению также не способствовал. В итоге из ванной я вышла очень не скоро. С красным носом, частично стертым макияжем и красными же глазами.

Но самое мерзкое заключалось в том, что скрыть эту непрезентабельность не получилось. Просто его величество караулил под дверью и, едва я вышла, не отстранился, а наоборот, дорогу заступил.

Потом одарил хмурым взглядом и сказал:

— Не ожидал, что ты расстроишься. Я думал, тебе здесь нравится.

— С чего такие выводы? — мечтая о парандже, буркнула я.

Ринар ответил не сразу…

— Ну ты же писала сестре, что…

Вот только напоминаний про письмо мне сейчас и не хватало! Будто без него позора мало! Будто я сама не в курсе, какой дурой себя преподнесла!

— А что мне следовало написать? — перебила почти злобно. — Что меня мучают и убивают? Что вокруг чудовища? Что все ужаснее, чем можно вообразить?

— Но… — Король заметно опешил и осекся. — Но ты писала, что…

— Если ты про «чуть-чуть влюбилась», — я даже пальцами эти кавычки показала, — то повторяю еще раз: это была отмазка! Маленькая ложь для сестры! Чтобы Юлька не волновалась! Чтобы…

Нет, договорить я не смогла. Просто на глаза опять навернулись слезы, а в сердце словно железную иглу всадили. Какая же я все-таки дура! Мало того что влюбилась, так еще и в такого. В мужлана с тремя фаворитками и толпой любовниц! Бесчувственного, лишенного всякой совести козла!