Шесть историй о любви - Михаил Антонов

– Холосо,— шепотом признался мальчик.

– Тебя как зовут?— спросил молодой человек, протягивая руку.

– Алтем Юльев.

– Ты маму любишь?

Мальчик кивнул головой и сильнее прижался к Эллине.

– Правильно делаешь, она у тебя хорошая. Только ты ее слушайся и не обижай… Ну ладно, Элен, я пойду, до встречи.

Они кивнули головами друг другу на прощание, и Игорь с сестрой и Костей ушли.

Самое интересное, что распрощались они не навсегда. Где-то через месяц Игорю позвонили и сказали, что молодежная часть группы, с которой они отдыхали в Крыму, предлагает им с Костей встретиться и отметить встречу в каком-нибудь ресторане. "Малахите", например.

Посидели хорошо. Собралось восемь человек. И даже драка, что состоялась в фойе в конце вечера, не очень испортила им настроение. Тем более, что никто из их коллектива в ней участия не принимал. Пострадавшего и буянившего забрала милиция, а ребята распределились, кто кого пойдет провожать. Игорю, хоть он и жил в центре на Попова, досталось сопровождать Эллю на ВИЗ. Тогда они и договорился сходить как-нибудь в кино. У обоих не имелось партнеров, с кем можно было бы посещать культурные мероприятия.

В эту осень Центр наладки станков с ЧПУ, где работал Игорь, был завален заказами. Нечастые наезды его домой скрашивались только встречами с друзьями и письмами. Письмами Веры. Но они были такими тонкими и такими редкими. Плохо, когда девушка живет в частном доме и не имеет домашнего телефона. И то, что летом казалось само собой разумеющимся, сейчас куда-то отдалялось, словно стиралось временем и расстоянием. И тогда Игорь решил переломить судьбу. Он обратился к Петровичу- начальнику их участка, чтобы он нашел ему командировку в Тулу, а иначе у него, у Игоря, личная жизнь не складывается.

Для начала Петрович заслал его в Нижний Тагил на вагонный завод, который если и выпускал вагоны, то в третью очередь. А потом, когда Тарханов вернулся, он его вызвал и сказал:

– Задал ты мне Игорь задачку. Ты же знаешь, что европейская Россия- не наш район, не мы его обслуживаем. Но нашелся у меня телефончик бывшего однокурсника, Сережки Пантелеева, он вскоре после распределения в те края перебрался…

– Бедный котик, ты долго его за хвост тянуть будешь, Петрович?

– Ох, нетерпеливый. Есть у него станочек. Я договорился, пришлют они вызов.

И начальник протянул записку.

– Так тут какое-то Пушкино. Это где?— спросил Тарханов.

– Московская область.

– Ничего себе, рядом.

– Да от Москвы до Тулы всего двести километров, и электрички каждый час ходят. Не, ну если ты не хочешь…Можно Тюмень организовать.

– Да поеду я, поеду. Уговорил.

– Для него же старался. Да милую провожать, семь верст- не околица.

– Хорошо, спасибо тебе, Петрович. Спасибо.

Дома Игорь посмотрел карту. Однако! Пушкино оказалась на север от Москвы, а Тула была на юг от столицы. Но, с другой стороны, двести сорок километров, все-таки, в восемь раз меньше, чем две тысячи, что их разделяло сейчас. Так что командировкой он заранее был доволен.

Петрович, воспользовавшись хорошим настроением Игоря, послал-таки его в Тюмень. Затем он еще успел помочь в наладке на ЗиКе и, наконец, послезавтра должен был лететь в Москву. А пока Тарханов, как истинный мужчина выполнил свое обещание и пригласил Эллину Юрьеву в кино. Не любил он, чтобы его считали болтуном.

Тем более, он предупредил Эллю, что уезжает в командировку в столицу и надеется, что там, наконец-то, решится его судьба.

Минут через двадцать объявили его остановку.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

До этого Игорь был в Москве один раз, проездом в славный город Рыбинск. Это было крайне давно, восемь лет назад. Тогда он служил в армии и в Рыбинск его отправили за спецаппаратурой.

Пробыл он в тот раз в столице полный световой день.

Хорошо, хоть капитан- старший из командировочной группы- оказался не занудой и отпустил его в автобусную экскурсию по городу. Он и увидел из окна "Икаруса": и Красную площадь, и Ленинские горы с главным зданием университета и лыжным трамплином, и Садовое кольцо, и универмаги, и Большой театр. Если бы не эта автоэкскурсия, у него так бы наверняка сложилось превратное впечатление о Москве. Столица так бы и осталась в его воспоминаниях городом-вокзалом, где основное население: толпы грязных цыган, как на Казанском, или мешочники с авоськами, забитыми батонами вареной колбасы, как на Ярославском. А между этими странными людьми то и дело шныряют военные патрули, которые без конца придираются к проезжающим солдатам. Лично к нему успели пристать дважды. Один раз из-за легкой небритости, а во второй, когда он уже побрился в вокзальном туалете, за то, что он ел мороженое на ходу.

В тех краях, где служил Игорь, мороженого, в отличие от медведей, не было вовсе. Поэтому он даже не подозревал, что есть его, согласно уставу, полагалась стоя в сторонке, а не во время движения.

А еще в Москве было полным-полно хорошеньких девушек и мальчиков- пижонов. Рядовой Тарханов разглядывал и тех, и других с большим интересом. Благодаря пижонам он понял, что последний писк моды- это длинные американские джинсы, низ которых подвернут изнанкой наружу, словно брюки с манжетами. А на девушек Игорь просто любовался. От их точки ближайшие дамы жили в двадцати верстах.

Но, все-таки, самым интересным в столице оказалось метро.

Оно понравилось Тарханову больше всего.

Обо всем этом и вспоминал наш герой в течение тех двух часов полета. В Домодедово, куда прилетел его самолет, публика оказалась почище. Не было ни разноцветных цыганок, ни мешочников с колбасой. Девушки и пижоны имелись, но мода, которую они демонстрировали, ушла далеко вперед от той, что он видел восемь лет назад.

Выйдя на автобусную стоянку, Игорь встал в очередь. Как оказалось в последствии, это ему предстояло делать постоянно. Очередь за всем подряд была визитной карточкой столицы.

В первый экспресс он не поместился, зато в следующий он вошел одним из первых и сел у окна, хотелось увидеть что-нибудь по дороге.

Минут через сорок он был уже в центре у парка имени Горького, где и спустился в метро. Да, впечатления тех лет не обманули, станции метро были также помпезны и величественны. Надо быть закоренелым москвичом, чтобы не замечать всего этого, или явным провинциалом, чтобы этим любоваться.

На Комсомольской площади он вышел и, определившись с направлением, стал выбираться к Ярославскому вокзалу. Он прибыл сюда не на один день и сразу решил, что сначала устроится на заводе, а уж потом попутешествует по столице.

Электрички до города Пушкино ходили довольно часто: три-четыре раза в час. А там, рядом с платформой, оказалась и автобусная остановка, что крайне понравилось Тарханову. И вот он на месте.

Поселили Игоря в учкомбинате- на заводе постоянно проводились курсы для потребителей заводской продукции. Правда, по просьбе Игоря, Сергей Сергеевич- однокашник Петровича- выхлопотал ему место в комнате на двоих. Расположившись в общежитии, Игорь оформил пропуск на завод, отметил командировку и посмотрел на станок. Обычное изделие завода "Красный пролетарий". На три дня работы. Если очень постараться, можно пять дней вокруг него ходить, дольше не позволяла квалификация.

Но станком он решил заняться завтра, а сегодня он первым делом пошел на переговорный пункт. Междугородний телефон он нашел недалеко от железнодорожной станции. Поскольку автоматической связи с Тулой почему-то не было, он сделал заказ и сел в уголок комнатушки. Через десять минут по громкой связи объявили: "Тула!

Кто заказывал Тулу? Пройдите во вторую кабину."

В кабинете логопеда, расположенном в школе номер пять, у Веры Никитской шел обычный прием. Перед зеркалом, занимавшим добрую половину стены, сидел гражданин семи лет от роду и корчил сам себе рожицы. Это занятие его очень забавляло, и он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться громко. Вера Ивановна подняла голову от тетради, в которой что-то писала, и со строгими нотками в голосе сказала:

– Вова, перестань гримасничать, делай "парус", а затем дуй на язычок. А то так и не научишься произносить "ш-ш-ш". Над тобой ребята в классе не смеются?

Мальчик отрицательно покачал головой.

– Пусть попробуют,— и он сжал кулачок.

– Драться нехорошо, как, впрочем, и дразниться.

На этом месте их беседу прервал звук открывающейся двери и на пороге появилась старшая пионервожатая школы Галя Киселева.

– Вера Ивановна, вас к телефону. Междугородний звонок из Москвы,— сообщила она.

Галя только в прошлом году закончила эту же школу и пошла в пионервожатые за стажем, не сумев с первой попытки попасть в местный пединститут. Слово Москва она произносила с восторгом.