Охота (СИ) - "Джиллиан"

Мужчина повторил недавний трюк, вылетев из воды. Обрушившись на ушедшую на дно бассейна жену, Хантер всё-таки поймал её.

Смотреть на эти догонялки страшновато. Полное впечатление погони хищника за увёртливой, но слабой добычей. Ещё до последнего прыжка Солнечного Шторма, почти очнувшись от завораживающего, колдовского действа, я обнаружила, что вцепилась в край столешницы обеими руками. Марк сидел, зажавшись в железном напряжении, склонившись — сам того не замечая — в сторону бассейна.

Часть площадки вокруг бассейна — вся в глубоких лужах. Фонтанирующими взрывами воду выплёскивало не хило… Шторм бушует — смятенно и даже с какой-то робостью усмехнулась я.

Он цапнул её за край рубахи, в которой Леда плавала (белья не носит) и которая предательски не поспевала за своей хозяйкой. Поймал, рывком дёрнул к себе и некоторое время, тяжело дыша и всё ещё победно скалясь, вглядывался в глаза женщины — впечатление, что вгонял ножи в глаза. Она часто дышала, но глаз тоже не отводила: тоже весело и тоже чуть хищно. Вроде как: «Только попробуй отпусти или хоть пальцы расслабь…» Затем он легко усадил её на край бассейна и выпрыгнул сам. Будто ослепнув на происходящее, не замечая притихших нас. Затем Хантер ощерился, поставил жену на ноги и медленно провёл пальцами по её груди, которую так рельефно облепила мокрая ткань. Леда запрокинула голову и тихо рассмеялась, не спуская глаз с мужчины.

И всё-таки он знал, что мы здесь. Не глядя на нас, поднял жену на руки.

— Мы вас ждали — подождёте и вы! — бесцеремонно бросил он в нашу сторону и унёс Леду в дом.

После недолгого молчания (не знаю, почему Марк, а я — от бешеной зависти и сумасшедшей мечты: вот будет Кирилл со мной!) я с трудом смогла выговорить:

— Итак, Марк, Хантера ты узнал.

— Он не любит, когда его зовут Хантером, — заметил Рольф, потихоньку объедающий кисть винограда. — Ему нравится имя Солнечный Шторм.

Марк выдохнул и выпрямился.

Я быстро налила ему вина, хотя первым делом он словно рассеянно взял кусочек мяса и обмакнул его в подливу.

— Так понимаю, у меня есть выбор, только потому что некий Эрик решил, что у меня есть мозги?

— Ну, если ты выговорил столь трудную по структуре фразу, мозги у тебя и правда есть, — усмехнулась я, всё ещё мучимая завистью: зависть дело такое, что я одновременно начала строить планы, как Кирилла похитить с Сэфа. — Рольф, он уже пришёл в себя?

— Да. Он вспомнил.

— Что это значит? — спросил Марк, оторвавшись от поедания настоящего мяса: пищевые пластины осточертели ещё на катере.

— Это значит, что мужчина, вкусивший беспамятство от взгляда здешней женщины-островитянки, через некоторое время начинает вспоминать себя, прошлого, — ответила я. — Вспоминает полностью. И для него это прошлое становится частью его личности. Но прошлое будет вспоминаться им так, словно всё это произошло много лет назад. Именно так. Не неделю назад. Не месяц, а годы. И воспринимает это прошлое несколько иначе. Как будто пережил нечто когда-то и прозрел, что можно жить по-другому.

— То есть Хантер уже знает, кто он — настоящий?

— Да. Но, судя по тому, что сказал Рольф, ему это прошлое неинтересно.

— Не понял. А что сказал Рольф?

— Он сказал, что Хантеру больше нравится имя, данное ему Ледой. Солнечный Шторм. Так что, Марк, да. У тебя пока есть выбор.

— Ты хочешь сказать… — задумчиво обронил наёмник, — мужчина может выбирать? А есть такие, которые, вспомнив, возвращались в тот мир — в цивилизованный?

— Нет. Таких не было.

— Но почему?

— Откуда знать об этом мне? Спроси Хантера. Рольф, скажи мне… Вспомнив себя, Хантер тебя вспомнил?

— Да, — ответил мальчишка. — Но ему было смешно, что он занимался такими глупыми делами. Это не мужское — сказал он.

— А какими делами он занимался? — спросил Марк. — Или это по-прежнему секрет?

— Нет. Не секрет. Старший брат Рольфа — кадровый военный разведчик. Его вместе с другими двумя отправили на Сэфа узнать, что за химическое оружие там произведено и испытывается. Среди тех двоих и оказался Хантер, который работал в разведке под другим именем. Он выдал всех. Третьего убили. Кирилла оставили в живых, потому что у Хантеров оказались проблемы со средствами, а Эйден, хоть из разоряющейся семьи, но имел, то есть должен был получить в качестве наследства раритетную вещь. И Хантер решил попридержать старшего Эйдена в живых, до тех пор пока тот не получит наследство. В качестве заложника он похитил его младшего брата. Рольфа. А чтобы не держать его просто так, устроил работать на вредное производство. Вот и все глупые дела.

— Глупые… — повторил Марк. — А есть гарантия, что глупыми эти дела могут считаться, потому что эта оценка специально вложена в голову мужчины? Вместе с тем самым женским взглядом?

— Не знаю. У меня впечатление об этом взгляде другое. Мне кажется, мужчина вместе с этим взглядом получает свободу. Наше цивилизованное общество здорово сковано этикетом, правилами поведения, рамок которых мы вынуждены придерживаться, хотя иной раз тело и душа требуют совсем другого. Вспомни хотя бы, как плескались, мягко говоря, Хантер и Леда в бассейне. Могли ли они так гоняться друг за дружкой где-нибудь в бассейне любого другого дома в том, цивилизованном мире? Разве что глухо отгородившись ото всех. Но это уже не свобода. Возможно, я говорю наивно, но — это моё мнение.

Мы сидели, глядя через бассейн на океан, медленно перекатывающий прозрачные, напоённые голубым небом волны, на поблескивающие на его поверхности солнечные всплески… Вскоре вышли Хантер с Ледой, присоединились к нам. Я познакомила их с Марком, добавив к знакомству, что Марк — наёмник Хантеров. Хантер на намёк никак не среагировал. Его больше интересовала жена, которая успела одеться, в то время как сам он всего лишь накинул на себя мужской халат.

— Вам… — споткнувшись на обращении к Хантеру, всё-таки сказал Марк, — не жаль, что ваша империя осталась чем-то вроде сна? Это всё-таки огромные деньги.

— Деньги, наёмник, — проворчал Хантер. — Единственное, что я мог бы сделать, получи эти деньги, — нанять наёмников, привезти их сюда. Мне не хватает людей для жемчужной охоты. Женщины слишком слабы, чтобы этим заниматься в полную силу.

Я опустила глаза, чтобы не рассмеяться, а Леда положила голову на плечо мужа, благо сидела на его колене. Марк, помолчав, принялся расспрашивать Хантера о жизни на Островном Ожерелье. Я отвлеклась на просигналивший вирт. Посмотрела, от кого вызов и, извинившись перед гостями, вошла в дом.

Шагая к своим апартаментам, включила вирт.

— Что?

— К тебе скоро позвонят с Сэфа, — сказал Эрик. — Кажется, будут требовать твоего присутствия как свидетеля во время следствия.

— Как скоро позвонят?

— Не знаю, но предупредили.

— Прекрасно, — задумчиво сказала я, лихорадочно размышляя.

— Только ничего экстремального, — предупредил Эрик, ухмыляясь на мою задумчивость. — Не забывай, что всё должно было весьма респектабельно. Ты всё-таки дама из высшего общества.

— Эрик, ты гений, — сказала я и отключила его, бегом помчавшись к себе.

В спальне апартаментов я быстро села перед зеркалом и разложила всю имеющуюся на данный момент в доме косметику. Поглядывая на положенный рядом вирт, я лихорадочно красилась, а потом взбивала короткие волосы, с тоской думая о том, что зря не прикупила сюда, в поместье Глаз Ангела, париков попышней. Затем я повытаскивала ящики небольшого сейфа с небольшим числом драгоценностей, которые всегда на всякий случай оставляла здесь.

Через полчаса в зеркало вглядывалась молодая женщина, одетая в прозрачное нечто с глубочайшим декольте. На самом декольте расположилось довольно большое бриллиантовое колье, от холодного острого блеска которого резало глаза. В ушах покачивались бриллиантовые же серьги. С завитых волос свешивалась платиновая цепочка с вкраплениями мелких камешков. На лице сияла боевая раскраска. После разговора с чином, который мне должен был прислать устное приглашение на следственную явку, обязательно позвоню деду: жутко интересно — узнает ли он меня?