Настоящая фантастика - 2009 - Владимир Васильев

К середине девятнадцатого века, растеряв почти все свои американские владения, потомки испанских конкистадоров зубами держались за Кубу, огнем и мечом подавляя сопротивление островитян. Первая война за независимость, которая продолжалась десять лет, с 1868 по 1878 год, закончилась победой испанцев. Однако семнадцать лет спустя, в 1895 году, генерал-майор кубинской армии Антонио Масео поднял новое восстание против испанских колонизаторов. Идеологом новой войны за независимость стал сорокадвухлетний писатель-драматург Хосе Марти, который не только писал статьи, в которых призывал к народно-освободительной революции, но и сам с оружием в руках сражался в рядах повстанцев. Однако ни Хосе Марти, ни Антонио Масео не суждено было увидеть свою родину свободной — оба погибли в бою с испанцами.

Народно-освободительная война продолжалась до 1898 года, но силы были неравны, испанцы теснили повстанцев на всех фронтах, карательные отряды врывались в горные села, расстреливая всех боеспособных мужчин, начиная с 16-летнего возраста. И если бы не вмешательство янки, войска которых в 1898 году высадились на Кубе якобы для поддержки повстанцев, неизвестно еще, как долго Куба оставалась бы вотчиной Мадрида.

Испано-американская война продолжалась долгие четыре года и закончилась поражением Испании. 20 мая 1902 года Куба была провозглашена независимой республикой.

Но, сбросив оковы испанского колониального режима, Куба так и не стала Островом Свободы.

Очистив Кубу от испанцев, янки не спешили уходить восвояси. Стремительно набиравший силу северный сосед решил без лишних сантиментов прибрать к рукам оставшийся бесхозным «ключ» к американскому континенту.

Янки закреплялись на острове всерьез, со свойственной им основательностью. Скупали за бесценок не только плантации сахарного тростника и сахарные заводы, но и кубинских политиков, которые только на словах чтили заветы великих вождей борьбы за независимость — Антонио Масео и Хосе Марти, а на деле предавали их идеалы, обменивая действительную свободу на хрустящие зеленые бумажки. Президенты независимой Кубы, словно флюгеры, чутко улавливали ветры, которые дули из Вашингтона, и старались во всем угодить северному соседу. В народе это вызывало недовольство, которое иногда выливалось в массовые волнения, но выступления протеста подавлялись самым решительным и жестоким образом — против безоружных людей бросали войска и артиллерию. Точно так же, как совсем недавно — всего лишь десять лет назад — поступали испанцы…

Иногда янки бывали недовольны своими ставленниками на острове, которые вдруг смелели настолько, что начинали вести самостоятельную политику, не обращая внимания на ветры, дующие с материка. И тогда Северо-Американские штаты высаживали в Гаване экспедиционный корпус, с помощью которого убирали неугодного им президента и сажали в президентский дворец более покладистого. Но даже после этого не спешили уходить…

Трижды солдаты янки топтали кубинскую землю. Трижды Куба была под северо-американской оккупацией. В 1906–1909, 1912 и 1917–1922 годах.

Кубинцы ненавидели новоявленных «спасителей свободы» гораздо сильнее, чем когда-то испанцев.

…7 декабря 1941 года Япония, самый верный союзник Третьего рейха, внезапным, хорошо спланированным ударом авиации почти полностью уничтожила Перл-Харбор, военную базу североамериканцев на Гавайях. На следующий день Рузвельт обратился по радио к американскому народу. Голос президента дрожал от волнения — Рузвельт объявил, что отныне Северо-Американские Соединенные Штаты находятся в состоянии войны с Японией.

Три дня спустя — одиннадцатого декабря — САСШ объявил войну Гитлер, заявив, что «арийский военный гений должен покончить с рассадником мирового зла и освободить американский народ от гнета еврейского капитала». Рузвельту ничего не оставалось делать, как в ответ объявить войну Германии и подписать указ о всеобщей мобилизации, тем более что сразу же после официального объявления войны у американского атлантического побережья, а также в Карибском море — непосредственно у кубинских берегов — были замечены германские подводные лодки. Спустя неделю появились немецкие линкоры и авианосцы. С авианосцев постоянно взлетали самолеты, которые нагло барражировали у американских берегов, не пересекая, впрочем, границы. Янки внимательно наблюдали за деятельностью противника, однако приказа атаковать не поступало — Рузвельт не хотел брать на себя ответственность за начало военных действий между Германией и САСШ.

Вслед за Рузвельтом войну Германии, Японии и Италии объявил кубинский президент Рубен Фульхенсио Батиста.

Батиста пришел к власти 5 сентября 1934 года в результате военного переворота — так называемого «восстания сержантов». Батиста сверг Карлоса Мануэля де Сеспедеса, который сумел захватить власть, воспользовавшись неразберихой, возникшей на фоне всеобщей политической стачки, положившей конец восьмилетней диктатуре Херардо Мачадо, однако смог удержаться в президентском дворце всего одиннадцать дней — за что и получил хлесткое прозвище «временный диктатор». На переворот Батисту, естественно, благословили янки. В 1940 году по совету своих североамериканских хозяев Батиста решил объявить свободные выборы, на которых он, понятное дело, одержал полную и убедительную победу, и стал законным президентом Кубы.

Батисту на Кубе не любили — как и прежних американских ставленников, однако Гитлера не любили еще больше: по совету из Вашингтона, Батиста не жалел денег на антигерманскую пропаганду. Услышав об объявлении войны Германии, тысячи кубинцев вышли на митинг к президентскому дворцу, скандируя: «Гитлер, Хирохито и Муссолини! Руки прочь от Кубы! Да здравствует свободная Америка!».

Тысячи кубинских добровольцев записывались в ряды армии САСШ и отправлялись на край света — на Тихоокеанский фронт, сдерживать натиск японцев. Были среди кубинских добровольцев и те, кому повезло чуть больше — если в данном случае вообще может идти речь о везении! — они отправились в составе союзнических войск в Европу. А после того как в середине декабря 1941 года Батиста, по просьбе Рузвельта, установил дипломатические отношения со сталинской Россией и снял запрет на деятельность коммунистической партии, запрещенной еще в 1927 году его предшественником Мачадо, кубинские коммунисты, выпущенные из тюрем, получили легальную возможность отправиться на русский фронт и в составе интербригад сражаться с немцами под Москвой, Ленинградом и Ржевом.

Батиста, взяв пример с Рузвельта, ежедневно выступал по национальному радио. Он призывал нацию сплотиться перед лицом внешнего врага. Призывал Батиста и к бдительности: по его словам, Куба была наводнена немецкими шпионами и диверсантами. Приняв слова Батисты за карт-бланш, как руководство к действию, тайная полиция начала борьбу с «пятой колонной». Тысячи кубинцев были брошены в тюрьмы по подозрению в сотрудничестве с гитлеровской Германией, сотни расстреляны. Правда, злые языки утверждали, что, прикрываясь ширмой борьбы с немецкими шпионами, Батиста решает свои собственные проблемы — избавляется от последних остатков легальной оппозиции и укрепляет собственную власть. Но те, кто так считал, недолго гуляли на свободе. Излишне проницательные кубинцы порой бесследно исчезали из своих домов под покровом ночи, а в правительственных газетах появлялись скупые строки об успешном разоблачении новых немецких шпионов…

И кубинский обыватель, в душе всегда поругивавший Батисту, примолк. Обывателю хотелось выжить, а для этого нужно было верить, что Куба действительно наводнена вражескими шпионами и диверсантами, которые подготавливают почву для немецкого вторжения. Возможно, так оно и было в действительности — ведь все видели, насколько силен Гитлер: вся Европа лежит у его ног, и даже Россия, кажется, вот-вот заявит о капитуляции. А после России наступит очередь Англии и Америки.

Тем более что на американском континенте у Германии появился верный союзник — Аргентина.

В этой латиноамериканской стране всегда были сильны прогерманские настроения. И немцев там жило немало — несколько миллионов переселилось в двадцатые годы, после поражения Германии в первой империалистической войне. В Буэнос-Айресе и других аргентинских городах возникли целые немецкие кварталы.

После прихода Гитлера к власти его аргентинские сторонники создали Трудовой фронт — немецкую национал-социалистическую партию, которая провозгласила своей целью — ни много, ни мало — добиваться присоединения Аргентины к Третьему Рейху.

Северо-Американские Соединенные Штаты, естественно, не устраивало усиление прогерманских позиций на американском континенте.

Седьмого сентября 1938 года в Аргентине произошел очередной военный переворот, и к власти пришел Роберто Ортис, который был ставленником североамериканцев. Первым шагом, который сделал Ортис, оказавшись в президентском дворце Ла-Плата, стал указ о роспуске Трудового фронта.