СССР: вернуться в детство 6 - Владимир Олегович Войлошников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я перевел дыхание. В зале под открытым небом висела осязаемая, густая тишина. Все ждали продолжения лекции.
— В заключение доклада хотелось бы добавить две мысли. Первая. Изделия, представленные на испытаниях — это опытные образцы, и они весьма далеки от совершенства. По результатам учений, надеемся на вашу помощь в дальнейшей разработке и усовершенствовании наших беспилотников. Второе. Финальный момент боя показал, что у «Синих» есть подразделения, которые даже в таких, заведомо неравных условиях умеют воевать. Мне… нам, с учащимся Ламоревым было чрезвычайно сложно эффективно помогать «Красным». Ещё одна мысль. Возможно создание беспилотников, таких как «Одуван», но сильно меньше, без взрывчатки — с одной только камерой, исключительно для скрытного проникновения и наблюдения. Учащийся Петров доклад закончил.
На самом деле эти громоздкие фразы и обороты я использовал специально. Очень они по мозгам бьют. Когда Маяк обвинял меня утром в спокойствии, я, на самом деле, заранее подбирал слова и выражения военного канцелярского языка. Предполагал, что после учений доклад писать придётся. Писать пока не требовали, но в речи заготовки встали идеально.
Минуты три в импровизированном классе висела оглушающая тишина. А потом началось… заорали почти все. От военной дисциплины не осталось ничего. «Это невозможно… Шпана делает… Одуваны? Вы издеваетесь? Замолчите…»
— Молчать! — грохнул по столу кулаком генерал. — Товарищи офицеры, прошу вести себя достойно! Мне самому невероятно обидно, что такое простое и дешёвое решение прошло мимо нас, самолётики детские — и всё! Товарищи офицеры! Завтра к 12−00 предоставить свои мысли по поводу сегодняшних учений. А сейчас прошу спокойные, взвешенные вопросы. В конце концов, среди нас дети.
Майор в пятнистой форме вытянул руку.
— Прошу.
— Майор Захаров, 24 ОБСН, у меня общий вопрос, когда мы сможем организовать выпуск подобных… э-э… изделий? Даже в текущем, сыром виде — это же бомба! Это в принципе меняет тактику воинских подразделений. В первую очередь для спецподразделений.
Генерал кивнул мне. Мне отвечать? Вы сдурели? Пришлось вновь вставать.
— Я ещё раз повторю, изделия чрезвычайно далеки от массового производства. Есть несколько направлений, над которыми думает наша авиамодельное объединение — это и продемонстрированные беспилотники наблюдатели-корректировщики, и ударные типа «Одуванов». Есть идеи сделать барражирующие боеприпасы-камикадзе. Ну, это типа небольшого дешевого самолётика с большим количеством взрывчатки, там по танкам, по бронемашинам. Их очень трудно сбить современными системами ПВО ввиду чрезвычайно малого размера и малой радиозаметности. Есть ещё идея поставить на наблюдатель возможность корректировать боеприпасы типа «Краснополь»…
Тут я замолчал. Бляха муха, опять спалился! Идей-то у меня вагон, но вот про «Краснополь» в этом варианте времени учащийся вроде меня просто не мог знать. Это ж секретная разработка!* Вроде, в конце старой Афганской войны их начали использовать. Но здесь её давно нет. И тут я, с-сука, самый умный. Вот военные, смотрю, напряглись. Щас начнется…
*«Краснополь» — крайне высокоточная и эффективная штука! Корректируемый артиллерийский боеприпас калибра 155 мм (первый вариант), был предназначен для поражения бронированных целей или других военных объектов с первого выстрела. У снаряда имелись реактивный двигатель или донный газогенератор, аэродинамические рули и всякое такое. Он мог поражать цели с закрытых позиций, аж за двадцать пять километров! Но было одно большое и жирное-прежирное «но».
Чтобы навести «Краснополь» на цель, использовалась отдельная система управления огнём — «Малахит», которая должна была подсветить цель лазерным тепловизионным целеуказателем-дальномером. И вот этот «Малахит» (к слову, довольно громоздкий) пёр специальный расчёт из трёх человек! У командира расчёта имелся пульт, через который он передавал данные на огневые позиции.
Крупные цели — ещё ничего, можно было с пятнадцати километров «подсветить», а вот для обозначения малоразмерной цели вроде танка нужно было приблизиться километров на пять, а то и на четыре. А после — ещё и скрытно уйти надо…
— А откуда…
Но тут вмешался генерал.
— Вопросы только по прошедшим учениям.
Офицеры мялись. Ясно, что вопросов был вагон и маленькая тележка, но конкретно по учениям их не было. Немного подождав и поняв, что вопросов не будет, генерал завершил разбор полётов и всех, грубо говоря, разогнал по домам.
Назад в училище ехали в молчании. Маяк, капитан и прапорщик пребывали в тихом афиге. Я сидел мрачный, пялился в окно. Ну вот всё-таки гормоны — это великая вещь! Ты можешь быть старым пердуном, но теперь, когда всякие вредные химикаты бушуют в крови, думать головой не получится. Вот нахрена я про «Краснополь» ляпнул? Генерал приедет в ИВВАИУ и будет секретку на уши ставить. А объясните — откуда учащийся, у которого ещё, кстати, допуска нет, имеет секретные сведения? А кто виноват? И что делать со всем этим? И прочие неприятные вопросы. Надо сразу по приезду к особисту бежать, Сергееча и деда Али вызывать. Пусть они там сами порешают. У лошади голова большая, пусть она и думает. А я — маленький.
ТОВАРИЩ БЕРИЯ, ПРОИЗОШЛА ЧУДОВИЩНАЯ ОШИБКА!
— Тащ капитан, тут это… — Гробовченко вскинулся.
— Чего тебе, Петров?
— Как приедем в Иркутск, надо к особисту сразу. Ну чтоб вас прикрыть.
Он помолчал.
— К особисту, значит. А зачем тебе к особисту, ты мне не скажешь, да? Вот откуда ты такой Петров взялся, а?
— Так Иркутские мы, вы же знаете…
— Не паясничай! Если надо, значит по прибытии Васин тебя отведёт. Главное, чтоб там кто-нибудь на месте был, поздновато уже.
— Если там никого не будет, мне нужно будет позвонить.
— Ага, прям позвонить! Ты сразу в штаб армии звони!
— Так я практически туда и позвоню.
Капитан осёкся и, развернувшись на сидении, смерил меня взглядом.
— Ты вообще кто такой, Петров?
— Так ирку…
— Прекратить балаган!
— Есть прекратить! — я помолчал, но потом добавил: — Тащ капитан, я подписку давал. Не обижайтесь, не имею права рассказать вам всё. Оно вам
