Последний инженер - Павел Шабарин

Пользуясь моментом, Артур попытался встать, но боль была слишком сильна — каждое движение сопровождалось невыносимыми муками.

— Да уж, я думал, Герхард уничтожил эту штуку, когда женился. — Шоу показал на голографическую табличку. — Он всегда говорил, что слишком опасно иметь такую ценность при себе, особенно когда она тебе уже не нужна. Оказывается, он солгал. Ну что же, правильно сделал. А теперь, дорогая моя… я так понимаю, что Артур использовал ее как пульт дистанционного управления для моей армии роботов, но он мне явно уже не помощник, так что… ты не могла бы активировать табличку для меня?

— Да пошел ты, старый кусок дерьма! — выпалила Гайка. — Ты не стоишь даже того, чтобы дышать одним воздухом с тобой.

— Можешь не дышать, — сказал Шоу и ударил девушку кулаком в живот. От удара ее буквально согнуло пополам.

И тогда Артур вдруг ощутил, что не чувствует ни боли, ни страха. Его охватила такая неописуемая ярость, переполняющая сознание, что в нем больше не было места другим чувствам. Он мог позволить этому чудовищу сделать что угодно с ним самим, но не с Гайкой.

Артур встал на ноги, перехватил кувалду и пошел вперед, на Шоу. Каждый шаг давался ему с трудом, но ненависть прибавляла достаточно силы.

Шоу обернулся и развел руками:

— Чего ты пытаешься добиться?

Артур размахнулся и изо всей силы ударил своего врага кувалдой в солнечное сплетение. Тот даже не шелохнулся.

— Что ты почувствовал? — рыкнул Артур.

— Ничего, — произнес Шоу, наслаждаясь своим превосходством.

Внешне и правда ничего не происходило, но Артур знал, что он задел одну из силовых линий костюма, ту, которая шла над прочной броней и питала экзоскелет. Сейчас автоматика переведет ее в режим профилактического отключения и перекинет все ресурсы на три другие.

— Ты жестокий, самодовольный ублюдок, вот и все, — оскалился Артур.

— Я хозяин этого города, и я куда больше, чем то, чем ты мог когда-либо стать! — рассмеялся Шоу и попытался нанести ответный удар.

Артур тут же шагнул в сторону и ударил кувалдой в следующую силовую линию.

— Ты ничего не можешь сделать! В этом скафандре я непобедим, разве ты сам этого не знаешь? — рявкнул на него Шоу. — Я уже не человек, я куда больше!

— Тогда и твоя боль должна быть куда больше. — Артур нанес еще один удар. — Теперь ты почувствовал?

Скафандр начал терять мощность. Шоу зарычал как животное — он ощутил боль. Мерзавец нацелился схватить Артура за рукоять кувалды, попытался его ударить. Преимущество было на его стороне — скафандр еще сохранял часть своей силы, и если бы Шоу сумел блокировать удары, он еще мог победить Артура. Но Шоу атаковал. Несколько его ударов пришлись по корпусу Артура, но тот будто и не заметил их. Последовал еще один удар кувалдой, и Шоу замер. Его скафандр перестал функционировать.

— Теперь ты чувствуешь, какое бремя — носить этот костюм? — Артур толкнул противника в грудь, и тот упал на ковер. — Он не сделает тебя чем-то большим, чем ты являешься. Это всего лишь костюм. Но в одном ты прав. Ты уже не человек.

Артур посмотрел на Гайку. В ее глазах, наполненных болью, читалась решимость. Затем он снова перевел взгляд на Шоу. Старик, напяливший его скафандр, валялся на полу. Тот, кто совершил в своей жизни так много зла, сейчас оказался в его власти. Артур даже не обдумывал варианты, он чувствовал, что силы покидают его израненное тело. Шоу нельзя было оставлять в живых, иначе это чудовище причинит слишком много вреда.

Конечно, инженер не хотел ломать свой скафандр, но в конце-то концов…

— Это…

Артур занес кувалду и изо всей силы опустил ее на голову Шоу. Шлем скафандра тут же покрылся тонкими трещинками, даже у него был предел прочности. Шоу завопил, попытался отползти в сторону, но в этот момент Артур вновь занес кувалду над головой.

— …всего лишь…

Второй удар оставил вмятину, зеркальное покрытие начало отслаиваться, а в образовавшихся трещинах показалось лицо старика. Тот кричал, умолял о пощаде, но все, что Артур слышал — это свои собственные слова.

— …костюм! — сказал он и последним ударом пробил маску скафандра, а вместе с ней и голову Шоу. Кусочки желтого пластика разлетелись по ковру вместе с осколками черепа и серо-красными сгустками мозга.

Артур отпустил кувалду, и она упала вниз, разворачивая вслед за собой и голову трупа. Рукоять с хлюпаньем стукнулась о ковер, мгновенно пропитавшийся кровью. Артур опустился на колени и дрожащими руками вытащил батареи из скафандра. Его дыхание было частым, а в ушах так сильно гудело, что больше ничего, кроме этого гула, он уже не мог услышать. Артур быстро зарядил свою броню и, с трудом встав на ноги, подошел к Гайке. Одного движения хватило, чтобы высвободить ее из наручников.

— Нам нужно… — Артур закашлялся, перед его глазами все поплыло, ноги подкосились.

Но он не упал.

— В медотсек, — сказала Гайка, подхватывая его под плечо, — я понимаю.

— Кто-то… должен вернуться на ферму до заката… — Артур с трудом выговаривал каждое слово, — нужно поговорить с Мышкой… остановить выродков.

Он так и не потерял сознание, шел вместе с Анной по бесконечным коридорам станции и слышал, как несинхронно бьются их сердца. Казалось, что ее сердце с каждой минутой билось все сильнее, а его — все медленней.

Артур не знал, сколько времени прошло, но в какой-то момент он обнаружил себя на операционном столе. Гайка стояла рядом и держала его за руку.

Было это до операции или после? Он не знал.

— Ты помнишь, что мы сказали Бернарду? — произнес Артур слабым голосом. — Помнишь, что мы сказали о нас Давичам? Мы сказали им, что помолвлены.

— Тише ты, — улыбнулась Гайка сквозь слезы, — тебе нужно отдохнуть.

— Я тут, знаешь… подумал: а какой смысл дальше им врать? — Артуру понадобилось какое-то время, чтобы продолжить. Ему во всех смыслах было трудно произносить эти слова, — пусть все станет правдой.

— Ты имеешь в виду… — Голос Гайки задрожал.

— Выйдешь за меня? — улыбнулся Артур и потерял сознание.

Оно бежало по городу навстречу заходящему солнцу, совершенно беззвучно проносилось между домов, взлетало на крыши и вновь опускалось в переулки, которые в ожидании скорой ночи уже успели заполниться мраком. Оно имело при себе два черных мешка — один бережно прижимало к груди, а второй безразлично, даже с каким-то презрением, тащило за собой. Оно не пряталось, но жители города не замечали его — их взгляды были устремлены в пустошь, которая окружала их родные стены с незапамятных времен. Пустошь тоже смотрела на них миллионами голодных глаз.

Неожиданно тишина, окутавшая это будущее поле битвы, была разорвана громом выстрелов — их эхо прокатилось между домов и откликнулось из пустоши воем выродков. Кто-то воспринял это как сигнал — люди хватались за оружие, бежали к стене, занимали позиции. Но когда последние отзвуки выстрелов затихли, ничего так и не произошло.

— Я видел, видел! — лепетал кто-то. — Оно сигануло через стену прямо надо мной и убежало. Куда-то к фермам! Боже, оно было просто огромным!

— Отставить огонь! Все по своим местам! — раздался вдали крик командующего.

А оно уже бежало по пустоши, не обращая внимания на выстрелы. Лишь пару раз пули настигли его, но оно проигнорировало звон, который те создавали, отлетая от его новоприобретенного панциря.

Мышка чувствовала его приближение и знала, что оно ищет ее, хочет донести весть, которой она ждала. Но ее воли, подорванной тяжелыми испытаниями последних дней, уже стало недостаточно, чтобы сдерживать ярость своего племени. Атака должна была начаться с минуты на минуту, и ничто не могло остановить ее. Коллективный разум выходцев народа Мая был полон решимости стереть с лица земли город Февраль.

Наступала ночь.

Когда оно достигло своей цели — недавно заброшенной фермы близ засохшего яблоневого сада, — было уже поздно. Ферма оказалась пуста. Королева выродков покинула ее, чтобы возглавить атаку на город, который оказался так жесток к ней и к тому, кого она успела полюбить.

Ненависть полностью закрыла ее разум, и она уже не была способна понять, что оно, то, что стремилось к ней, и было тем самым человеком, которого девочка потеряла, — Питером.

Атака началась сразу, и пусть жители города давно к ней приготовились, все же их сумели застать врасплох. Сотни выродков одновременно показались из темных переулков города. Все дни до атаки, которые тянулись так долго, они один за другим проникали в город поодиночке и небольшими группами прятались, скрывались, готовились нанести удар.

Мышка стояла на высоком холме и слушала раскаты порохового грома, рык своих братьев и крики людей. Она ощущала каждую смерть, и секунда за секундой с каждой отнятой жизнью все человеческое, что было в ней, постепенно исчезало. Она стала другой — статной, величественной. Облачение из золотой змеиной кожи обвивало ее тело и тянулось за ней ужасающими крыльями.