Непреодолимые обстоятельства - Елена Викторовна Добрынина

на плечи его сына. В последние годы Рустем итак занимался большей частью дел, сначала стараясь забыть свою влюбленность, а позже, чтобы меньше времени проводить дома. Дела требовали не просто внимания, они поглощали все его время. Но он и рад был: всегда есть, о чем подумать. Всегда есть, чем заглушить пустоту в душе. Так и жил.

За эти три года он очень устал. Вот и решил, что пора им всей семьей отдохнуть вместе, провести время с пользой и в красивых местах. Заодно и вопросы кое-какие решил по бизнесу. Рустем очень надеялся, хотя бы тут освободить голову от бесконечного потока мыслей. Но не тут-то было. Алимов криво усмехнулся сам себе, в очередной раз спускаясь по накатанной и выученной за эти два дня трассе. Теперь его голова была забита Ольгой — виденьем из прошлого, которое из туманного уже воспоминания превратилась во вполне реальную женщину — чужую, недоступную, такую манящую. Так забита, что даже виски ломило от одной только мысли о ней. Какой уж тут отдых?

Рустем вернулся к своим, в «лягушатник», когда уже солнце было довольно низко. Еще немного и подъемник закроется. Пора было возвращаться в гостиницу на поляну Чегет.

На обратной дороге Макс притормозил у маленького продуктового.

— Извините меня, но нужно забежать в магазин. Я буквально на пару минут! Хочу Оленьке что-нибудь купить. Что-то приболела она со вчерашнего вечера. — Макс обворожительно улыбнулся, но видна была его озабоченность состоянием жены.

Хлопнула водительская дверь и в машине на секунду стало тихо. Уставшие, но счастливые дети в состоянии полудремы привалились к Амине. Рядовая мелочь — вкусности для любимой женщины, вызвали в Алимовых противоположные чувства. Амина в очередной раз с горечью отметила, что ее берет зависть. Рустем же испытывал злость и раздражение от того, что законный муж проявлял заботу к той, к кому у него доступа не было. А еще он удивился — там, в тесной прихожей метеостанции, Ольга не показалась ему больной. Неужели, ему все-таки вызвать в ее душе какие-то чувства? Ох, как же Рустему этого хотелось!

***

Остаток дня из сознания Ольги выпал. Она помнила только, что долго рыдала — горько, жалея себя, пока наконец, не обессилила и не уснула. Очнулась только к вечеру. Состояние опять было странным — вялость, слабость, болела голова, то ли от сна перед закатом, то ли от пролитых слез — она не понимала. Да и какая разница? Еще два дня назад она и не подозревала, что жизнь ее, умиротворенная и вполне счастливая, вдруг изменится кардинально, когда почти физически тошнит от страха, что Рустем так близко к ней, что он может разрушить ее мир, хрупкий, нежный, который выстраивали они с Максом годами.

С трудом поднявшись, Ольга поплелась готовить ужин. Но не успела. За окном стремительно темнело. Солнце скрылось за грядой, тьма молниеносно, как и всегда бывает в горах, опустилась в долину. Скоро ночь достигнет и их склона.

Знакомый стук калитки, скрип дверей. Мурлыка бросился встречать хозяина. А в ней словно что-то сломалось. С усилием она вышла в темную прихожую, где еще днем позволила Алимову коснуться своих губ.

— Я уж думал, тебя нет, Олюшка. Темно в окнах. — Макс как всегда был в прекрасном расположении духа.

Ольга попыталась припомнить, было ли хоть когда-то плохое настроение у ее благоверного, и не смогла. Даже когда болел, он сохранял стойкость духа и позитивный настрой.

— Я спала. Сама не знаю, как уснула. — Вымученно ответила она и попыталась поддержать разговор. — Как там погода на улице?

— Опять оттепель сменилась морозом. Еще день постоит такая погода, снег совсем испортится. На солнечных склонах тает сильно. — Болтал беззаботно Макс, снимая куртку и вешая ее рядом со сменной, оранжевой в синие полоски. Той, что была невидимым свидетелем их с Рустемом поцелуя. Ольгу прошиб пот, слабость потекла по пальцам. Она опять вспомнила дневной разговор в мельчайших подробностях. Его слова, его голос, его прикосновения.

Торопливо она взяла из рук мужа пакет и ушла в кухню. Надо прийти в себя.

Макс застыл посреди прихожей, удивленно проводил ее взглядом. Обычно она всегда встречала его объятиями и поцелуем. Неужто и правда, заболела? Он на автомате погладил кота, который терся у ног в ожидании ласки, и прошел следом.

— Как ты себя чувствуешь, малышка? Я тебе привез зефир к чаю.

— Спасибо, Максим, что-то я разболелась. И ужин не приготовила. Завтра ехать в Нальчик, а я не знаю, смогу ли.

Макс подошел, встревоженно приложил руку к ее лбу, коснулся его губами. Температура если и была, то совсем небольшая. Но видно было, что чувствует себя Олюшка плохо.

— Ужин — это чепуха, если есть пельмени. — Отмахнулся Макс. — Можно и не поехать один раз. Степанычу я позвоню завтра, когда внизу буду.

— Я к врачу поеду, Макс, у меня прием днем. Тоже предлагаешь пропустить? — Сама не зная, отчего, Ольга вдруг разозлилась.

— Ну, тише. Просто завтра обещают дождь и опять плюсовую температуру. Отлежаться бы тебе. Но если не хочешь пропускать прием, поезжай, конечно.

Ольге стало стыдно за свое поведение. Почему она срывается на муже? Он не виноват ни в чем. Он — самый замечательный, честный, верный, не то, что она. Опять стало тошно от самой себя.

— Я пойду, лягу, хорошо? Мне плохо.

— Конечно!

Макс, не медля, подхватил ее на руки, отнес в спальню, уложил в кровать. Окружил нежностью и заботой. Включил фильм, налил ей чаю с зефиром, принес таблетки. Идеальный.

— Прости, я сорвалась на тебя. Я такая неблагодарная.

— Ты самая лучшая! Просто знай это!

— Ты не ужинал. — С сожалением сказала она.

Макс отмахнулся.

— Сейчас чаю налью себе и бутербродов сооружу. И будем смотреть фильм. Пойдет?

Ольга кивнула. Не было сил сопротивляться. Раньше она обожала такие их вечера. А сейчас все напрягало, а больше всего Ольгу бесила она сама — за слабость, за чувства к чужому мужчине, что ей не принадлежит, за раздражение к Максу. Так нельзя! Это неправильно!

Макс уже вернулся со своей огромной кружкой, в которой до краев был налит чай — насыщенный, ароматный. Примостился рядом.

— Расскажи мне про работу. — Попросила она.

Это — беспроигрышный вариант. О работе Потапов может болтать часами.

— Отлично откатали сегодня. Рустем катался сам. Я занимался детьми и Аминой. — Макс по-доброму усмехнулся, прикрыл глаза ладонью, изображая жест «рука-лицо». — Я даже не думал, что можно быть такой неспособной к катанию, как мадам Алимова.

Ольгу окатило жаркой волной. Блин, не думала она,