Непреодолимые обстоятельства - Елена Викторовна Добрынина

съехать с трасс, кто-то фотографировал зимние виды на Эльбрус. Чуть ниже, за территорией подъемника он вдруг заметил небольшой двухэтажный домик, обитый невзрачным металлическим профилем. Рядом он заметил солнечные батареи, которые и питали метеостанцию. Идти больше было некуда. Рус спустился с площадки и пошел по тропинке, протоптанной в снегу, к станции. С каждым шагом, сердце его колотилось все сильнее, словно бешеное. Будто он юнец, впервые испытавший чувство влюблённости. Что он скажет? Что она ответит? Какая разница, главное, он увидит сейчас эти глаза цвета подтаявшего льда.

***

Ольга пыталась занять себя мыслями о работе. Утром, когда она поднималась в домик, успела отметить, что внизу опять оттепель. Надо было идти на проверку склонов. Чегет — непростая гора. Здесь были, конечно, трассы для новичков, но так мало. Почти все склоны подходили для катания профессионалов. Но были здесь и совсем дикие места. Их облюбовали экстримщики. Они катались в технике фрирайд. Это было опасно, это щекотало нервы. Иногда природа играла с человеком и с крутых, диких склонов сходили лавины. Предусмотреть их сход — было в том числе и задачей метеорологов. Вчера она очень переживала об этом, но вечер прошлого дня перевернул всё. Теперь все её мысли были заняты вовсе не погодой, а брюнетом из её прошлого.

Мурлыка терся о ноги, выпрашивая вкусности. И Ольга, обычно стойкая к попрошайничеству любимого кота, задумчиво отсыпала ему новую порцию галет. Надо отвлечься, надо поработать. Но весь день склон утопал в облаках. Внутри тучи шёл снег, мело, висела белая пелена. Даже Эльбрус не виден. Ольге показалось, что стукнула калитка, которая отделяла территорию станции. Макс? Но ещё только середина дня. Разве он не тренирует Рустема и его семью? Заныло где-то под ложечкой — противно, тревожно. Ольга услышала шаги и опасливо пошла к входной двери, затаив дыхание. Кто-то на секунду замешкался, потоптался на крыльце, а потом постучал в дверь громко и решительно.

Глава 7. Ураган в тесной прихожей

Ольга замерла на долю секунды и отворила дверь. В серой пелене тумана повисшего на склоне облака она разглядела Рустема. Сердце ухнуло куда-то в желудок, затрепыхалось не хуже птицы в клетке.

— Ты? — Только и смогла вымолвить, делая шаг назад, чтобы интуитивно скрыться, отодвинуться от него.

Рус шагнул в тесную прихожую, где на вешалке висела яркая, в оранжевые и синие полоски лыжная куртка Макса. Рустем заполнил собой все помещение, закрыл прямоугольник входа. И Ольге нечем стало дышать. Сердце трепыхалось где-то в горле, шумно толкая кровь в уши, лишая ее способности соображать.

— Откуда? Что ты делаешь тут?

Она уперлась лопатками в дверной косяк, который вел из прихожей в коридор с лестницей. Предательски слабость обездвижила. «Все пропало», мелькнула мысль яркой вспышкой. Мелькнула и исчезла. В руке у неё так и остался карандаш, с которым Ольга расхаживала по лаборатории, увлекаемая мыслями.

— Увидеть тебя хотел. — Выдохнул Рус и Ольгу словно током ударило от его голоса.

Голоса, который она мечтала забыть десять долгих, порой бесконечных лет.

— Я тебя не звала, Рус. — Выдохнула одними губами.

— Это не имеет значения.

Как всегда, усмехнулась Ольга про себя, только он решает, что имеет значение. Рус двинулся на неё. Он был так близко, что Ольга уже различала аромат его туалетной воды, запах табака. Так и не бросил. Рус шумно втянул воздух у её уха. Уперся руками в стену и косяк, заблокировав, отрезав ей путь к отступлению.

— Изменилась так. Совсем другая стала. И все равно моя.

Подкосились ноги, Ольгу била дрожь.

— Я не твоя. — Выдохнула обескровленными губами.

В темноте прихожей он смог различить, как она бледна. Рус посмотрел в ее глаза и время стерлось, возвращая прошлое. Она, как безвольное существо, как влюблённая девчонка вновь тонула в этих его медовых глазах.

— Всегда моей была и будешь.

Рус помедлил ещё секунду, за которую она успела умереть и родиться заново сотню раз. Потянулся к её губам.

— Малыш. — Выдохнул в губы, сходя с ума от близости к ней. — Маленькая моя.

Коснулся губ медленно-медленно. Ей бы отстраниться, разорвать эту связь, но Ольга стояла словно вкопанная. Она столько лет мечтала увидеть его, коснуться его не во сне, а наяву, вдохнуть аромат его кожи. А сейчас стояла и боялась пошевелиться. Словно каменный истукан, замерла, боясь даже вдохнуть. Рус целовал сомкнутые губы секунду, другую, сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть напором.

А потом она очнулась. Смесь обиды, ненависти к нему и совесть смешались в одну эмоцию. Ольга собрала в кулак волю, сцепила зубы, отодвинула от него лицо. Упрямо вздернула подбородок! Одним богам известно было, чего это ей стоило.

— Уходи отсюда. — Процедила.

Рус ошарашено застыл. Видел же, что в ней борется желание ответить на поцелуй и чувство долга.

— Прости, я тогда поступил подло, как трус. Я выбрал отца.

Ольга сглотнула ком, прикрыла веки. Вдохнуть глубоко через нос, как учил Макс, тогда спокойствие вновь возобладает ее умом. А сердцем? Откуда только взялся он на ее голову? Не хватало ещё разрыдаться, показывая свою слабость, свои, казалось бы, забытые, прожитые чувства.

— Уходи!

Рус опешил. Он понимал, что ей есть, что сказать, что предъявить. Он знал, что она будет обижена, и не без причины, надо сказать. Но думал, что она ответит на поцелуй. А потом они поговорят, все выяснят. Ему было жизненно важно прикоснуться к ней, ощутить забытый вкус её губ, вспомнить, как она дышит, прикрывая глаза. А потом они обязательно поговорят. И тем более неожиданным стала для Рустема её холодность.

Что-то вроде кривой, ядовитой усмешки коснулось губ.

— А я думал, ты любила меня.

— Любила. Так любила, что чуть с крыши не шагнула в тот день, когда ты обручился. Но это прошлое.

Алимова словно ушатом ледяной воды окатили. Он же не знал, не думал, что Лелька способна на непоправимое. Он отодвинулся, вмиг став серьезным, убрал руки.

— Я виноват, Лель. Но с тех пор столько лет прошло. Давай поговорим, — просил он. Возможно, впервые за много лет. — К чему прошлое вспоминать?

Обида затопила душу Ольги. Он ещё большим циником стал? И не раскаивается? Это дежурное «прости», когда она, глупая, чуть не лишилась жизни, потеряв свою крошку, частица самого Руса. Воспоминание о ребенке отрезвило.

— Вот именно! — Отрезала Ольга и отодвинулась на шаг назад, отступила в коридор. — Уходи. Как тебе вообще в голову пришло явиться сюда?

Она сложила руки на груди, закрываясь, посмотрела презрительно. Насколько только смогла.

— Значит, не рада меня видеть?

Разве скажет