Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За ней следом поднялся и Ришмон, удивленный ее внезапной бледностью.
— Ну и где же Монсальви? — бросил он с раздражением.
— Сбежал… Скрылся! — бросил ему в ответ Ротренан, переводя дух, так как бежал от самой Бастилии. — Ему помог неизвестный монах… и они убили пятерых людей.
Цветущий сад и весеннее солнце померкло, Катрин охватила волна отчаяния. Боль, которую она испытала, была почти физической, и у нее перехватило дыхание. Она закрыла глаза, страстно желая умереть в следующую минуту, но Небо не снизошло и не подарило даже жалкого обморока. Ей надо было все вынести до конца…
ГЛАВА VIII. Шазей приходит на выручку
Закрывшись в комнате, обхватив голову руками, Катрин плакала уже добрый час. Удар, который она получила в саду отеля Дикобраза, удар, последовавший так быстро за волшебным ощущением близкого свидания с Арно, ее добил, и с тех пор как Тристан Эрмит спешно отвел ее в отель, посоветовав не двигаться с места и ждать от него известий, она чувствовала себя мертвой, только острая мысль, навязчивая и жестокая, вспыхивала в мозгу; «Все погибло… все погибло!..»
Эти слова танцевали у нее в голове какой-то изматывающий балет, скручивая и раскручивая спирали. Но в их повторении она находила для себя какое-то горькое удовлетворение.
Как раненый зверь, ищущий убежища, она не приняла приглашения Бастарда, который, растроганный ее горем, Предложил поселиться в Турнельском отеле, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой.
Но не следовало ли ей теперь привыкать быть одной? После этого безумства с бегством, стоившим жизни стольким людям, разве Арно не станет изгнанником, лишенным дворянства и преследуемым повсюду?
Что станет с ней, его женой, его детьми?! Ришмон добьется у короля указа о лишении привилегий и земли, которые отдадут другому или просто забудут забрать у Апшье. Где они найдут убежище, если волк Жеводан преградит им дорогу в Монсальви?
Сквозь завесу печали Катрин еще слышала голос коннетабля, такой теплый несколько мгновений назад и ставший вдруг таким холодным и тяжелым:
— Глупец! Только безумие могло толкнуть его на этот шаг! Убиты наши люди. Я обязан объявить охоту за этим сумасшедшим и доставить его живого или мертвого.
Живого или мертвого! Эти слова обрушились на Катрин, как удары мечей: она ничего не могла найти в оправдание Арно.
И если бы не Дюнуа, не Тристан, она бы, наверное, умерла прямо в этом саду, потому что у нее не было больше ни сил, ни мужества, чтобы дышать.
Но двое мужчин ее поддержали, осторожно отвели домой, доверили заботам жены Ренодо, которая помогла ей добраться до комнаты и собиралась ее раздеть и уложить в постель.
Но Катрин не хотела больше ничего. Ей нужно было остаться одной, совершенно одной с этим проклятием. Да, это ее судьба — только она завоюет свое счастье, как вторгается что — то жестокое и разрушает все.
Чья-то рука осторожно приподняла ее голову, и она вдохнула горячий и терпкий аромат.
— Выпейте это, бедная госпожа! — услышала она дружелюбный голос хозяйки. — Вам это пойдет на пользу. — Катрин хотела отказаться, но у нее не было сил. Горячее вино, сладкое и приправленное корицей, согрело горло. Она не сопротивлялась, взяла высокий кубок обеими руками и, не открывая глаз, принялась пить маленькими осторожными глотками обжигающий напиток.
— Боже правый! — простонала госпожа Ренодо, видя измученное лицо молодой женщины. — Можно ли доходить до такого состояния!..
Славная женщина, привыкшая ко всякого рода клиентам, она не задавала вопросов, но с легкостью, удивительной для ее комплекции, суетилась, ходила за чистой водой, тонким бельем и с какой-то нежностью вымыла распухшее от слез лицо своей постоялицы.
С закрытыми глазами Катрин позволяла ухаживать за собой и, поглощая вино, стала воображать, что это Сара с ее материнской заботой, в которой она так остро нуждалась.
Никогда еще она не испытывала такого чудовищного ощущения заброшенности. Все исчезло! Она осталась совсем — одна в окружении враждебного мира, который не мог ей Дать ни убежища, ни отдыха. Из всей реальности оставался только этот пахучий огонь, который струился по ее горлу, горячий и дружеский, пробуждающий ее закоченевшее тело.
Опустошив кубок, она открыла глаза, оглядела госпожу Ренодо и отчаянным голосом объявила:
— Еще!
— Еще? — удивилась добрая госпожа. — Вы не боитесь, что это будет лишним? Вино быстро ударяет в голову.
— Это именно то, чего я хочу: чтобы оно ударило… и как можно скорее… чтобы кружилась голова… чтобы я больше не знала, кто я такая!
— Вы не хотите знать, кто вы такая? Почему?.. Вам это настолько тяжело?
— Очень! — подтвердила Катрин. — У меня было три имени! А когда имени нет совсем, должно быть, чувствуешь себя намного лучше… Принесите мне еще вина! Оно очень хорошее!
После кубка, который она осушила, последовало состояние легкого опьянения.
Когда хозяйка ушла за вином, Катрин открыла глаза и посмотрела вокруг. Ей вдруг показалось, что комнату внезапно заполнил странный туман, в котором постепенно исчезали очертания предметов, стены, покрытые белой известью, массивные бурые балки, маленькие зеленоватые квадратики окон, а кровать с ярким красным покрывалом стала похожа на огромную спелую клубнику.
Катрин вдруг захотелось свернуться клубком, погрузиться в мягкую глубину ее пуховиков. Эта кровать была самой лучшей вещью на земле для тех, кто страдает душой и телом. В ней можно было обливаться потом во время жара или стонать от боли, дать выход радости или болезни, забыть во сне весь мир, войну, несправедливость и людское безумие, произвести на свет детей, любить…
Не выдержав крайней усталости, отуманенная выпитым вином, Катрин разразилась новым приступом конвульсивных рыданий и зарылась в подушки.
Любить… любовь для нее был Арно! И эта любовь кончалась злом. Почему должно было так случиться, чтобы только один этот человек, эгоистичный и жестокий, именно он должен был воплотиться в Любовь для Катрин? Она столько выстрадала из-за него! От его ненависти и презрения, когда он видел в ней только одну из этих Легуа, которых ненавидел; от его гордости, доходящей до преступного самоотречения, когда, думая, что поражен проказой, он отказал ей в счастье быть рядом с ним; от его жестокой чувственности, когда она нашла его в объятиях опасной красавицы Зобейды; от его страсти к сражениям и крови, ради чего он опять покинул ее после стольких обещаний и устремился навстречу приключениям, которые любил больше всего
