Русские диверсанты против «кукушек» - Виктор Степаков

«СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ

Финского разведчика НОСОВА

От 27/1-43 года

Первое мое знакомство с ПЕТРОВЫМ было в лагерях ком. состава № 1 (недалеко от станции Пейноха) примерно в мае месяце 1942 года. Познакомился я с ним случайно в разговоре об учебе, так как я и он (в разное время) учились в Московском институте связи. Но ни я, ни он не интересовались личностью другого…

В октябре месяце он прибыл в г. Петрозаводск и был направлен к нам (в школу разведчиков), где мы снова с ним встретились как друзья. В это время ни он, ни я не посещали занятий и поэтому часто встречались наедине. В конце октября ПЕТРОВ спросил меня, хочу ли я опять служить в Красной Армии. Я ответил уклончиво, не зная его настроения. Дня через три он сообщил у что я буду зачислен в число курсантов, а поэтому служба в Красной Армии становится возможной.

Он взял с меня слово никому о наших разговорах не рассказывать, а чтобы закрепить мое молчание, он сказал, что что-нибудь придумает. С этого времени мы избегали встреч наедине, если кто-нибудь мог нас увидеть.

Дней через 8 после этого (числа 10 ноября) ПЕТРОВ, будучи дежурным по курсам, затопил плитку у старшины курсов и зашел ко мне. Попросил две немецкие сигареты. Я ему дал их, затем спросил, есть ли у нашей плиты дыры подходящие к стене. Я открыл ему духовку, где было прогорелое железо, и оттуда виднелась расщелина стены.

ПЕТРОВ сделал отверстие в перегородке стены (стены были сделаны из досок, между которыми были насыпаны стружки с опилками), зажег сигареты, вложил их в стену и предложил мне не топить свою печь, а через полчаса уйти из комнаты. Это было около 16 часов.

В 22 часа был замечен пожар одним курсантом (РЕБРОВЫМ). Кроме стены и части потолка дом остался цел.

После этого ПЕТРОВ доверял мне во всем. Он мне рассказал, кто примерно куда едет, дал шифровки и сказал, как поступить с напарником. 18 января я с ним простился и уехал на аэродром…

Приметы ПЕТРОВА следующие: около 35 лет, среднего роста, волос русый, носит прическу набок, нос прямой, основание носа чуть приподнято. Подбородок выступающий, ухо овальное. Особых примет нет. НОСОВ.

Посохов и его разбившийся напарник имели документы офицеров Красной Армии (Посохов был одет в форму лейтенанта), радиостанцию и личное оружие (пистолеты). В их задачу входила разведка Архангельского морского порта, особенно в части прибытия туда союзных конвоев. Интересовал финскую разведку также архангельский гарнизон и укрепления на берегу Белого моря. Отдельным заданием ставилось выяснение морального состояния населения города.

После приземления, обнаружив мертвого напарника, Посохов похоронил его в снегу и направился в Малые Карелы. Там он попросился на ночлег и под видом командированного определился на постой. Играя роль командированного, Посохов периодически отлучался из дома и за несколько дней перенес из леса в дом продовольствие и рацию. В эфир он пытался выйти трижды, но связаться с финским разведцентром не удалось[385].

Выход рации в эфир немедленно был засечен радиоразведкой. Особое беспокойство у контрразведки вызвало присутствие вражеских агентов буквально рядом с деревней Лявля, где в годы войны готовились партизанские отряды для рейдов по оккупированной территории Карелии и формировались диверсионные группы. Тем не менее, розыск был, видимо, неэффективным. Посохова задержали только 11 февраля на Архангельском рынке. Его задержал патруль для проверки документов, которые и вызвали подозрение. В отделе контрразведки Архангельского военного округа он рассказал все.

А сейчас на некоторое время прервем хронологический рассказ об агентах-парашютистах финской разведки и на примере одного из них проследим путь его в финскую разведшколу и его дальнейшую судьбу после заброски. Этим финским разведчиком бы А. Носов, на показания которого автор уже ссылался.

18 января 1943 года в районе узловой станции Обозерская с бомбардировщика «Юнкерс-88» на парашютах были выброшены 2 агента финской разведки, окончившие Петрозаводскую разведшколу, — А. С. Носов, с документами на имя Красовского, и Иванов, по документам прикрытия, Метелкин. Разведывательное задание у них было определено по Обозерскому железнодорожному узлу, в котором сходились Северная железная дорога и мурманская железная дорога, с направлением на Онегу и Беломорск. Задание предписывало установить пропускную способность железной дороги на перегоне до Плесецка, оценить состояние полотна дороги, давать сведения о характере перевозимых грузов. Особое внимание следовало уделять грузам, поступавшим по «ленд-лизу». В качестве метода ведения разведки предписывалось личное наблюдение, так как в контакт с местным населением вступать запрещалось. Ночевать надлежало в палатке в лесу. Радиограммы должны были передаваться по рации. Из личного оружия агенты были снабжены винтовками и револьверами «наган». Вместе с ними был сброшен двухнедельный запас продовольствия.

На его пополнение агенты из числа военнопленных не могли рассчитывать, а выход за линию фронта в районе Беломорска должен был быть осуществлен ими на складных лыжах.

Носов и Иванов были задержаны на следующий день. Если судить по рапорту участкового Плесецкого районного отдела НКВД, то дело обстояло следующим образом:

«Получив сведения о том, что в районе Пухтозеро вечером 18 января кружил самолет, я сориентировал актив тамошнего лесопункта на розыск, а сам направился на соседний лесопункт — Орловский, чтобы сделать то же самое. Во время моего разговора с парторгом Сметаниным и мастером леса Петровым в контору зашел неизвестный военный и заглянул в нашу комнату.

Заметив его, я сразу вышел в коридор и спросил, что ему нужно. Он ответил, что телефон. Появление нового человека в поселке, да еще вдалеке от главной железнодорожной линии и с наганом показалось мне подозрительным. Немедля ни секунды, обезоружил незнакомца и предложил зайти в комнату, где обыскал.

При задержании он не сопротивлялся, а затем, не запираясь, ответил на все вопросы. Выяснилось, что его с напарником выбросили с самолета на парашютах. Он вышел в поселок, а напарник остался в лесу.

После этого я обратился за помощью на станцию Емца. По прибытию оттуда группы бойцов в пятом часу направились по следу вышедшего из леса парашютиста.

При подходе к месту выброски бойцы залегли, а мы с лейтенантом Апполинаровым, начальником станционного оперпункта Тимохиным и мастером Петровым пошли дальше. Я шел впереди, и первым заметил палатку диверсантов, из которой сразу же послышался окрик. Мы не ответили. Тогда из палатки выскочил человек и одновременно я выстрелил в него, а он в меня. Я успел сделать только один выстрел, а он по мне три раза подряд.

Мы залегли и открыли огонь, и вместе с бойцами стали его окружать, но диверсант еще долго отстреливался из винтовки и нагана, ранив при этом лейтенанта. Захватили его уже глубокой ночью, около 23 часов»[386].

Носов сразу же нарушил условие задания — работать автономно, не вступая в контакт с населением, и сделал он это намеренно, потому что решил сдаться контрразведке еще в разведшколе, поверив Петрову, о котором он говорил в своих показаниях на допросах.

Контрразведка достаточно быстро поверила А. С. Носову и решила начать радиоигру с финской разведкой, использую рацию группы и самого Носова как радиста. В архивах пока не найдено рассекреченных документов по этой радиоигре, но думается, что она была весьма успешной, хотя и короткой. Об этом свидетельствуют документы Главного управления контрразведки «СМЕРШ».

«УТВЕРЖДАЮ

ЗАМ. НАЧ. ГЛ. УПРАВЛЕНИЯ КОНТРРАЗВЕДКИ „СМЕРШ“

Генерал-лейтенант

(неразборчиво. — Авт.)

13 октября 1943 года.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Гор. Москва, 1943 года, октября 12 дня

Я, сотрудник Главного Управления контрразведки „СМЕРШ“ майор МАТЮШЕНКО, рассмотрев следственное дело № 27874 по обвинению НОСОВА Анатолия Семеновича, 1920 года рождения, уроженца с. Вороново, Крупенского района, Курской области, русского, из рабочих — в преступлении, предусмотренном ст. 58-1 п. „б“ УК РСФСР, —

Нашел:

Привлеченный в качестве обвиняемого по данному делу бывший мл. командир 842 роты связи НОСОВ Анатолий Семенович, находясь в действующей Красной Армии, на Карельском фронте в ноябре 1941 года, попал в окружение войск противника, был пленен финнами, а затем содержался в различных концентрационных лагерях для русских военнопленных.

В ноябре 1942 года НОСОВ дал согласие представителю финского командования на сотрудничество в разведке противника и был зачислен в специальную школу в гор. Петрозаводске, где до декабря месяца обучался подрывной шпионской деятельности в тылу Красной Армии.