Первый шаг - Мария Быкова

— Слышь, а с ним делать чегой-то надо, — озабоченно сказал какой-то некромант.

— Щас мы его вылечим! — слегка заплетающимся языком заявила Полин. — Вот поцелую, и все пройдет!..

Она отправилась было осуществлять обещанное, но мгымбр, успевший перехватить ее по дороге, намекнул, что станет ревновать. Полин с готовностью захихикала; Мужчина Ее Мечты на глазах приобретал все большее сходство с Кренделем.

— Может, его до медпункта телепортировать? — предложила одна из адепток.

Посовещавшись, предложение приняли. Несколько старшекурсников построили телепорт; мгымбр, отстранив Полин, буркнул: «Извини, дорогая, служба!» — и привычно взвалил сопротивляющегося магистра на плечи. Некромант вызвался идти с ним в качестве охраны; мгымбр принял его помощь, с готовностью пожал некроманту руку, и они оба шагнули в зеленоватые контуры телепорта.

Вернулись минут через пять, обычным ходом.

— Этого… ну как его… зелененького… — у мгымбра язык заплетался не хуже чем у Полин, — мы того… у двери… и в звоночек…

— По-зво-ни-ли… — по слогам выговорил некромант. В силу профессии он обладал некоторой устойчивостью к выпивке, но никак не в таких безумных размерах.

Праздник продолжился. Он плавно перетекал в ту стадию, когда участники начинают уползать по одному в сторону ближайшего сортира, а за неимением такового — хотя бы к ближайшему ведру. Я, кажется, единственная из всех оставалась трезвой. Полин уже развезло, она висела на мгымбре и пламенно изъяснялась ему в любви. Сам мгымбр, не отвлекаясь на лирическую ерунду, сосредоточенно исполнял какую-то песенку, начинавшуюся со слов «Хлопай ресницами и взлетай». По ходу развития сюжета ящер подергивал то ресницами, а то и крылышками, возбуждая в зрителях завистливый восторг. В ноты он попадал через раз, но все-таки попадал. Хельги… впрочем, про Хельги ничего сказать не могу: его в мое поле зрения не попало.

Веселье потихоньку сходило на нет; я вдруг почувствовала тяжелую усталость. Так, а во сколько я сегодня встала? Кажется, часов в шесть… Не-э, это Полин у нас выносливая, а я всю ночь не протанцую. Не зря же на всех более-менее масштабных вечеринках из-под полы торговали взбадривающими зельями — как раз для таких, как я, которым к середине ночи уже хочется спать.

Ложиться на кровать я не рискнула: к утру все равно окажусь на полу — поэтому добрела до ближайшего кресла и свернулась там в клубочек. Сон навалился на меня, мгновенно отрезав от звуков заканчивавшейся гулянки, и последним, что я услышала, было громкое:

— Кр-реня, ты м-меня любишь?!

«Кажется, это Полин», — подумала я, засыпая.

В медпункте тем временем творилось нечто необычайное.

Едва магистр, обнаруженный за дверью, пришел в себя — а на это тоже понадобилось немалое время, бестиолог плакал, ругался и просил, чтобы его добили из жалости, — он мигом потребовал сюда директора и всех своих коллег. Медсестры переглянулись: даже после соответствующего зелья магистр не производил впечатления адекватного человека. Но преподаватель возвысил голос, ссылаясь на собственные привилегии, и медсестры были вынуждены уступить.

Через пятнадцать минут все учителя, телепортировавшиеся в медпункт по срочному вызову, уже внимали скорбной повести бестиолога. Директор, вытащенный из постели, листал Полную энциклопедию бестиологии, пытаясь отыскать в ней мгымбра чешуйчатого зеленого прямоходящего. Энциклопедия предлагала двадцать четыре вида мгымбров, включая редкий тропический, но о зеленых и говорящих слышали в первый раз. Эльвира Ламмерлэйк задумчиво наматывала на палец длинный локон — она явно пыталась сообразить, чем конкретно опоили ее неудачливого коллегу. Шэнди Дэнн, практичная, как все некроманты, предложила проверить содержание алкоголя у бестиолога в крови. Все знали, что она Марцелла недолюбливает, но идея была хорошая.

Эгмонт Рихтер глядел мрачнее мгымбра — заклинание экстренного вызова застигло его в лаборатории на середине весьма многообещающего эксперимента. Его чувства к бестиологу немногим отличались от чувств некромантки, но он внимательно слушал излияния потерпевшей стороны.

— И вот представьте такую картину, — дрожащим голосом излагала сторона. — Иду я, значит, по коридору, а мне навстречу такое зеленое, зубастое, одной рукой держится за вампира, другой — за какую-то адептку…

— А как выглядели вампир и адептка? — ласково, точно у смертельно больного, поинтересовался гном Фенгиаруленгеддир.

— Вампир ростом под потолок, волосы светлые… — Бестиолог сжался в комок, похоже переживая увиденное еще раз. — Клыкастый, ухмыляется так и спи-иртом воняет… а девушка невысокая такая, рыженькая…

Эгмонт насторожился:

— Какая, простите, девушка?

— Ры-ыженькая…

— А поподробнее?

— Там темно-о было…

— Я догадываюсь, — с трудом сдерживаясь, сказал Рихтер. — Но хоть что-то же вы запомнили?

— Да-а… Ее, кажется, Ясицей зовут… с вашего факультета…

Магистры с интересом уставились на Эгмонта.

— Понятно, — с некоторым облегчением сказал он. Что же, все мгновенно встало на свои места, и скоропостижной шизофрении бестиолога разом нашлось объяснение. Зеленые мгымбры, как известно, по школе просто так не ходят. Зеленых мгымбров в школе сотворяют рыжие адептки. — Разберемся. Я могу идти?

— Идите, коллега, — облегченно вздохнул директор, закрывая энциклопедию.

В коридоре было пусто и тихо. Рихтер шел, настороженно оглядываясь по сторонам; в воздухе отчетливо пахло спиртом, едой и другими атрибутами студенческой гулянки. Мгымбров — ни зеленых, ни обыкновенных — в поле зрения не наблюдалось, но это еще ни о чем не говорило. Если в дело оказалась замешана Яльга Ясица, Эгмонт поверил бы и большему бреду, чем тот, что нес преподаватель бестиологии. Рихтер хорошо разбирался в людях и понимал: с этой станется.

Он подошел к двери, ведущей в комнату Ясицы. Прислушался, добавив магической мощности собственному слуху. Тихо, как на лекции; изнутри доносилось ровное сонное сопение, окончательно довершавшее сходство с теоретическим занятием.

Эгмонт нажал на ручку, пытаясь открыть дверь. Безрезультатно; он нажал еще раз, стараясь понять, не заклинили ли ее с той стороны.

— Открой дверь! — велел он, поняв, что просто так войти не удастся.

Из дверной доски высунулась взъерошенная элементаль.

— Ага, бегу и падаю! — сообщила она, вглядываясь в магистра. — Велено до утра не беспокоить!..

— Не понял, — спокойно сказал Эгмонт. — Я что, сегодня в тихом голосе?

— Не велено, — уперлась элементаль. — Я-то что, мне хозяйка приказала!