Моя большая маленькая тайна - Элина Бриз

вернуть мне ребенка. А что, если его убьют? Что, если он отдал свою жизнь, чтобы спасти Матвея. Меня пробирает озноб до самых костей от тяжелых мыслей. Я не знаю никаких подробностей и, скорее всего, никогда не узнаю, судя по всему, это опасная и запретная тема и мне лучше вообще не соваться. Уехать домой и растить детей. Одной.

На руках у меня копошится Матвей, сосредоточенно изучая крупные пуговицы на моей кофте, я прижимаю его крепче и не могу поверить, что он снова со мной. Он внимательно смотрит на меня и улыбается, потом начинает сосредоточенно сосать кулаки. Голодный уже, наверно, надо возвращаться домой. А я не хочу идти туда, не хочу видеть Алекса и рассказывать ему подробности. Не хочу, чтоб он ко мне прикасался, обнимал и целовал. Ничего не хочу с ним. Вот так вот резко, как отрезало.

У меня нет никаких сомнений, что Алекс видел в окно всю сцену нашего прощания и я очень благодарна ему, что он не стал выходить к нам.

Едва зайдя в дом, сразу заворачиваю к лестнице на второй этаж, хочу покормить сына в детской, чтобы нам никто не мешал, мне нужны сейчас эти минуты с ним больше всего на свете.

— Марина, — зовет меня Алекс.

— Дай мне полчаса наедине с сыном, — прошу его тихо, — потом я спущусь и мы поговорим.

Он напряженно мне кивает и отступает в сторону, уже понял, наверно, что разговор будет не из легких. Я сразу ухожу наверх, не говоря больше ни слова и не оглядываясь.

Кормлю Матвея и перебираю его пальчики, как же я скучала по нему. Не знаю, что бы со мной было, если б Егору не удалось его вернуть, даже думать об этом не хочу. Остаюсь в детской гораздо дольше, чем обещала Алексу. После кормления играю с ним, до тех пор, пока он не начинает тереть кулачками глазки. Укладываю его спать, беру с собой радио няню, даже не смотря на то, что Настя все время рядом и спускаюсь вниз.

Алекс сидит на диване с планшетом в руках, едва услышав мои шаги, откладывает его в сторону и поднимает на меня напряженный взгляд.

— Нам нужно уехать, — сразу перехожу к делу, — домой, в Россию.

— Почему ты так решила?

— Егор сказал, что здесь я с детьми не буду в безопасности.

— А там, значит, будешь? И ты ему поверила? — звучит на полтона выше. Он злиться.

— Да, — просто отвечаю, — поверила.

— После всего, что он сделал? После всех твоих слез? Очнись, Марина.

— Он не стал бы мне врать, если дело касается безопасности наших с ним детей.

— Ты ему рассказала? — звучит как-то слишком уж с осуждением.

— Боже, Алекс, конечно, я ему рассказала. Он родной отец, а ребенок находился в опасности. И это он спас его, не забывай об этом. Он вернул мне ребенка!

— Почему именно в Россию? Если нужно переехать отсюда, без проблем. Мы может уехать в любой город, в любую страну, где у меня открыт филиал. И поверь мне, я в состоянии обеспечить безопасность тебе и детям.

— Я еду в Россию, Алекс, — твердо возражаю ему, — я дала слово, и я его сдержу. Если Егор говорил, что вернуться нужно обязательно в Россию, значит, это на самом деле важно и нужно.

— А как же я, Марина? — прерывает меня жесткий голос, — для меня у тебя место найдется?

Я молча отвожу взгляд, потому что не знаю, что ему сказать. В какой момент у нас с ним все пошло кувырком? В тот, когда я снова увидела Егора на вечере в ресторане? Наверно, потому что спать спокойно по ночам я перестала именно после этой встречи. Мы с ним, как заговоренные друг на друга вращаемся где-то, а потом все равно рано или поздно сталкиваемся снова. С искрами от столкновений и с пожаром от противостояния.

— Марина, ты меня любишь? Только ответь честно, пожалуйста, — врывается его требовательный голос в мои мысли.

— Нет. Прости, Алекс, — грустно отвечаю.

Не могу ему врать, потому что он по-своему дорог мне и сделал для меня много хорошего. Но еще рядом с ним я поняла одну важную вещь. Там, где крутятся большие деньги, и постоянно меряются силами между собой влиятельные люди, не бывает безопасно. Я не готова жить в такой обстановке и растить детей в постоянном страхе. Я хочу спокойной, тихой жизни, без потрясений и потерь.

Еще хочу, чтобы Алекс просто отпустил меня … без всякой нервотрепки. Когда-то говорил, что не сможет.

— Собирай вещи и заказывай билеты, — говорит, глядя мне прямо в глаза, все нутро царапает взглядом, — я отвезу вас в аэропорт.

Не дожидаясь моего ответа, он выходит из комнаты, а я остаюсь одна, чувствую себя опять последней стервой. Почему нельзя всех сделать счастливыми.

Глава 25

Егор

Этот момент, когда я стоял в обнимку с Мариной и детьми стал для меня самым добрым, светлым и счастливым. Потому что дальше начался ад. Сплошная тьма без единого просвета. Если бы я знал точный срок, когда это кончится, может тогда мне стало бы немножечко легче, а так изо дня в день мой кошмар, набирая стремительный обороты, продолжался.

Мы с Эмили переехали в отдельный дом, который нам выбрал ее отец и который находился на самом отшибе города. На работу я теперь ездил редко, в основном был вынужден работать из дома, чтобы присматривать за Эмили. Нанять ей сиделку естественно было нельзя, потому что она сразу устраивала истерику, она почти все время их устраивала без всякого повода. Принимать лекарства она отказывалась, от осмотра врачей тоже, а как только поняла, что я не собираюсь жить с ней в настоящем браке, вообще с катушек съехала.

Хотя изначально наш брак планировался, как фиктивный и все были согласны с такой формулировкой. Потом откуда-то начали всплывать разговоры про наследников, а еще чуть позже, когда количество претензий ко мне резко возросло, все вокруг начали воспринимать наш брак, как настоящий. Видимо, на это был и сделан расчет с самого начало. Секс у нас был во время медового месяца, но всего два раза. Потом меня отвернуло, потому что находиться так долго вдалеке от Марины оказалось той еще пыткой. Я вообще кроме нее ни о чем не мог думать, какая уж тут жена.

Сейчас до Эмили, наконец, дошло, что, не смотря на то, что она вынудила меня с ней жить,