Санкта-Психо - Юхан Теорин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ян сжал изо всех сил мобильник и тут же отпустил. Так и раздавить можно.
– Добрый вечер, Мария-Луиза. Что-то случилось?
– Да… можно сказать, случилось. Я всем подряд звоню, но никто не отвечает. Хотела тебя спросить – ты не видел Лео? Лео Лундберга?
– Лео? Нет… а что?
– Лео сбежал от своих приемных родителей. Играл во дворе. Стемнело, они спустились его забрать. А его и след простыл.
Ян слушает и совершенно не представляет, что на это сказать. Ему сейчас не до детей, но что-то же он должен ответить.
– Лео – мой любимец, – говорит он.
Мария-Луиза отвечает не сразу. Она, очевидно, не поняла, что он хотел сказать. По правде, он и сам не понял.
– Важно его найти… Ты сейчас где, Ян? Дома?
– Да… – понизив голос, говорит он и чувствует себя разоблаченным.
– Хорошо… теперь ты знаешь, что случилось. Мы уже подключили полицию. Если что-то увидишь или узнаешь, сообщи им. Или мне.
– Само собой… Я позвоню.
Ян нажимает кнопку отбоя и переводит дух. Лео… его вечная неуемность, вечное беспокойство. Плохо, что он сбежал, но этим занимается полиция, и Ян ничего не может сделать. Он должен быть там, где он есть. Ради Рами.
И через несколько минут он наконец слышит звук, которого ждал, – с лязганьем и скрипом заработал барабан бельевого лифта.
Сердце екнуло и забилось. Он подошел поближе клюку. Звук нарастает, слышно, как погромыхивает кабина.
Лифт с глухим стуком останавливается. Несколько секунд молчания. Дверца медленно приоткрывается. Там кто-то есть.
Сердце вот-вот вырвется из груди. Ян делает шаг к лифту.
– Ты здесь, – шепчет он. – Наконец-то… Добро пожаловать… поздравляю…
Из кабины появляется рука, за ней нога в джинсах. Спустя мгновение нога безжизненно падает на пол.
– Рами?
Ян приближается клифту – и дальнейшее происходит очень быстро. Слишком быстро – он не успевает среагировать. Тяжелая дверь с грохотом распахивается и со всей силы бьет его в грудь. У него перехватывает дыхание от боли, и он тяжело опускается на пол.
Какое-то шипение, воздух белеет, Ян падает на спину. Глаза невыносимо щиплет, он не может вдохнуть.
Слезоточивый газ. Кто-то направил на него баллончик со слезоточивым газом.
Рядом с ним тяжело падает тело. Несмотря на ручьем текущие слезы, Ян успевает разглядеть глубокую резаную рану на шее и почувствовать горячую липкую кровь на руке.
Мужчина. Охранник. Он узнает его – Карл. Ударник из «Богемос», тот, кто обещал помочь поговорить с Рёсселем. Кажется, он умирает.
– Карл?
Или уже мертв. Не шевелится, футболка почернела от крови.
Ян пытается проморгаться и сфокусировать зрение. В лифте что-то шевелится, какая-то тень. Помимо умирающего охранника, в кабину втиснулся еще кто-то…
С трудом выбирается из тесного пространства… кто это? Алис? В больничной одежде: спортивная курточка, серые хлопковые брюки, белые кроссовки.
Больной. Пациент. Заключенный.
Но не Алис.
Мужчина.
Он наклоняется над Яном и хватает его за руки. От него пахнет дымом, слезоточивым газом и еще чем-то… бензином?
– Не дури, – говорит он тихо. – Расслабься.
Теперь Ян не может пошевелить руками – они крепко связаны пластиковым браслетом. Почище наручников.
Незнакомец сует баллончик в карман и поднимает Яна с цементного пола. Лицо его в тени, но Ян видит, что помимо баллончика с газом у него есть и еще кое-что. В правой руке он сжимает нож.
Нет, не нож. Опасная бритва, вся в крови.
– Я знаю, кто ты. – Голос хриплый, но спокойный, даже монотонный. – Ты мне все про себя рассказал.
Ян успевает поразиться несоответствию – мягкий, ласковый голос и мгновенные, уверенные движения рук. Он рывком поднимает Яна с пола:
– Ты поможешь мне выйти отсюда.
Ян моргает. Он ничего не может понять.
– Кто ты?
– Погляди сам.
Он быстро поднимает левую руку, и Ян узнает его.
Иван Рёссель. С Ангелом в руке. Он выглядит старше, чем на экране компьютера, у него появились морщины, вьющиеся волосы отросли почти до плеч, и в них появилась седина.
Ян закашлялся – действие газа еще не прошло.
– Рами, – шепчет он, с трудом переведя дух, и показывает на Ангела. – Я дал его Рами.
– Ты дал его мне.
– Рами должна сюда спуститься и…
– Никто сегодня сюда не спустится. Никого больше не будет. Только мы вдвоем – ты и я.
Он толкает Яна и подносит к его шее лезвие бритвы:
– Пошли, приятель. А это… – он носком кроссовки тычет в неподвижное тело, – мы спрячем в лифте. Бери его за руки.
Ян повинуется грубому тычку в спину. Неловко хватается связанными руками за ворот Карла и, словно во сне, тащит его клифту.
– Суй его туда. Не тяни резину…
Ян приподнимает тяжелое тело. Как его затолкать в тесный лифт? На поясе Карла пустое гнездо для баллончика с газом и целый пучок белых пластиковых браслетов – точно таких, каким связаны его руки. Браслетов, готовых замкнуться на чьих-то запястьях.
Ему все же удается запихать Карла в кабину, но он успевает выдернуть пару браслетов и сунуть их под свитер. Кажется, Рёссель не заметил.
– Пошли.
Яну ничего не остается, как следовать за Рёсселем. Вернее, вести его за собой. Из прачечной в смотровую, из смотровой в коридор к убежищу. Остановиться он не может – каждый раз, какой замедляет шаг, получает чувствительный пинок в загривок и чувствует прикосновение к шее холодной бритвенной стали.
Глаза невыносимо жжет, руки в крови.
Что случилось? Что же там, наверху, произошло? Откуда у него бритва?
Как Ивану Рёсселю удалось покончить со здоровенным, обученным охранником? Как они оказались в лифте?
А Рами? Это же она должна была спуститься на лифте!
– Не заблудись… – говорит Рёссель. – Если что, смотри на бумажные метки…
И в самом деле – клочки бумаги еще с тех пор лежат на полу. Но Ян не заблудится. Он здесь как дома. Через коридоры, через убежище – в подземный туннель «Полянки», по-прежнему ярко освещенный лампами дневного света.
Около лифта Ян останавливается.
– Они тебя ждут там, наверху… – тихо говорит он. – Ты ведь знаешь, правда? Семья… они хотели поговорить с тобой об исчезнувшем юноше. О Йоне Даниеле…
– Хотели поговорить? – Рёссель покачал головой. – Они хотели убить меня, а не поговорить. Карл продал меня им. За деньги.
– Нет… они просто хотели узнать…
– Они хотели меня убить. Они хотели меня убить, и я это знаю совершенно точно. – Он сильно толкнул Яна по направлению к лестнице. – Мне, кроме тебя, верить некому. Уходим.
Рёссель все время говорил тихо и внятно. Учитель. Привык объяснять и читать наставления.
Он пинками заставляет Яна подняться по лестнице.
– Открывай.
И Ян открывает дверь магнитной карточкой. Что ему остается делать?
Они проходят через раздевалку. Мимо шкафчика Яна, где лежат книжки Рами с его иллюстрациями. Как он хотел показать их ей!
На крючке висит одежда Андреаса – куртка и кепка. Рёссель, ни секунды не задумываясь, надевает их на себя, открывает наружную дверь и выводит Яна во двор.
Ночь холодная, куда холодней, чем казалось Яну, когда он час назад приехал в «Полянку». Но от холода боль в глазах немного стихла.
Он смаргивает слезы и оглядывается. На парковке больницы пульсируют красные и голубые мигалки. Пожарные учения в разгаре. Он с самого начала обратил внимание, что от Рёсселя пахнет дымом.
Рёссель даже и не смотрит в сторону больницы:
– У тебя есть машина?
Ян кивает. Незапертая «вольво» стоит в ста метрах от «Полянки».
– Пошли.
У машины Рёссель лезет Яну в карман брюк, достает оттуда мобильник и сует в куртку Андреаса.
Еще одно быстрое движение рукой с бритвой – и Ян чувствует, что руки его свободны.
– В машину, приятель.
Он заталкивает Яна на водительское место, бросает Ангела на сиденье рядом, а сам садится сзади.
В машине запахи еще сильнее – дым, слезоточивый газ, бензин.
– Поехали.
Рами…
– Я не могу вести машину. Ничего не вижу.
– Дорогу-то ты видишь. Главное, отъехать от психушки. Держи прямо, потом я подскажу.
– Где Рами? – делает Ян последнюю попытку.
– Забудь ее. Никакой Рами в этой каталажке нет… Ты говорил со мной. Все время говорил со мной, и больше ни с кем.
– Но это же Рами написала эти…
Рёссель прижимает бритву к его шее.
– Поезжай, – говорит он с угрозой. – А то будет как с Карлом. От уха до уха…
Ян поворачивает ключ и нажимает на педаль газа. Все бессмысленно.
Рёссель ни на секунду не отнимает лезвие от его шеи, и ему ничего не остается, как вести машину подальше от Санкта-Патриции, от стены, от «Полянки»… от возможности когда-либо вновь увидеть Алис Рами.
Подальше от огней города. В темноту.
52
В эту ночь Ян везет убийцу. В руке убийцы опасная бритва. Но в то же время Ян понимает, что убийца из каких-то соображений не хочет его убивать. Чем-то Ян ему интересен. Рёссель, не отнимая бритву от шеи Яна, дотянулся до панели, подкрутил регулятор тепла и заботливо спросил: