Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господи, помилуй и охрани! Какие страшные вещи ты говоришь, Томаса! Я уже сейчас боюсь всего этого. А вдруг Хуан так же поступит?
— Ты ведь его любишь? Тогда это не страшно. Тут совсем другое, Мира. Ты и сама захочешь отдаться.
— Разве можно так?
— Ещё как можно! Думаешь, женщины только и делают, что боятся этих козлов? Ничуть не бывало! Многие сами лезут в их объятия. Ещё как лезут, милая моя Мира! Уж поверь мне. Я многое повидала.
Мрак комнаты словно сгустился. Мира никак не соглашалась с такими заявлениями подруги. И на душе стало смутно, неуверенно. Она чувствовала растерянность и смущение. Но в тоже время слова Томасы заставляли сжиматься тело в необъяснимом волнении. Жар пронизывал его, покрывал испариной, а в груди колотилось беспомощное сердце, готовое выскочить из груди. И эти слова о «сисях»! Что она хотела этим сказать?
«Завтра же посмотрю в зеркале, что там у меня, — думала Мира, чувствуя, как краснеет её лицо. — И что происходит у меня внутри? Какое-то смутное томление. И ничего непонятно!»
Долго она не могла заснуть. Хотелось продолжить разговор. Но Томаса в другой кровати мирно посапывала и Мира не осмелилась разбудить её.
Утром Мира отослала Томасу в лавку за покупками. Через два дня праздник святого Роке и Мира хотела устроить хороший обед. Пахо работал в огороде и никогда без предупреждения не входил в её комнатку.
С раскрасневшимся лицом, она сняла всю одежду и предстала перед небольшим зеркалом обнажённая. Было интересно оглядывать себя со всех сторон и придирчиво изучать тело. Оно уже наливалось соками зрелости, грудь действительно нахально топорщилась. Мира потрогала её упругость и что-то приятное разлилось по телу.
Вертясь у зеркала, Мира поняла, что Томаса оказалась права. Она становилась красивой. И фигура, и лицо были хороших форм. Ей показалось, что появиться в таком виде перед Хуаном было бы прекрасно. Но тут же краска стыда ошпарила лицо жаром.
Она поспешно оделась, в замешательстве посидела на кровати. В голове в беспорядке бродили греховные мысли, признаться в которых она боялась даже себе. К тому же они оказывались слишком расплывчатыми, смазанными, словно покрытые клубами утреннего тумана.
С трудом преодолев нахлынувшую вдруг усталость, Мира заставила себя пойти в сад за фруктами и посмотреть, что нужно сделать в огороде.
Глава 10
Котту Хуан оставил без долгих раздумий. Тут рассчитывать на успех было трудно. В толпе всевозможного сброда, пылившего по дороге, он направился на север. Там, в Кочине, он надеялся на удачу с попутным кораблём. Грозная крепость, начатая ещё Васко да Гама, возвышалась над городом и портом. Орудия кровожадно выглядывали из бойниц, сторожа вражеские суда.
В порту стояло несколько судов и среди них два португальских. Одно стояло у стенки причала и вяло грузилось полуголыми грузчиками, таскавшими на палубу мешки и бочки.
Хуан постоял вблизи судна, понаблюдал за суетой на палубе. У люка стоял суперкарго и следил за погрузкой, отмечая в книге количество груза. Он был коренаст, и выделялся среди грязного сброда ярким камзолом и короткими узкими штанами без чулок.
Приблизившись, Хуан окликнул португальца:
— Сеньор! Можно вас спросить?
Тот поднял голову и с удивлением уставился на странного человека в одежде весьма странной для европейца.
— Чего надо? Ты кто будешь?
— Хуан де Варес, сеньор. Из Котты.
— Испанец? Чего вырядился, словно чучело? Чего тебе?
— Хотел бы вернуться домой, — ответил Хуан. — Куда судно собирается идти, сеньор? В Португалию?
— Нет. Мы ходим тут по побережью. В Португалию вон те будут идти. Но не с тобой, ваша милость! — и португалец хохотнул, намекая на его вид.
Хуан не обратил внимания на грубость. Не до этого было. Лишь спросил:
— Скоро уходит, сеньор?
— Спроси у капитана! Иди, не мешай работать! — и тут же поспешил уткнуться в книгу.
Денег оставалось мало. Хуан торопился и пошёл искать таверну для моряков, надеясь узнать что-нибудь о том судне.
Таверна нашлась вблизи причала. Тесная, пропитанная испарениями кухни, она в этот час была почти пуста. Лишь трое португальцев сидели за длинным грязным столом и потягивали кислое вино из глиняных кружек.
Хозяин-португалец окрикнул Хуана:
— Куда прёшь, скотина? Тут нет места для местного сброда! Проваливай!
— Я испанский дворянин, сеньор! А одежда моя вынужденная. Скоро я избавлюсь от этих тряпок.
Хозяин переглянулся с посетителями, пожал плечами и с неохотой пригласил занять место за длинным столом.
Хуан подумал, что его приняли за шпиона в одном из княжеств южной Индии. Это вполне могло устроить его, и он с удовольствием сел поближе к португальцам. Те с недоверием покосились на странного посетителя и примолкли.
Заказав миску бобов с салом и кружку вика, Хуан торопливо поел, допил вино и повернулся к матросам.
— Вы не подскажете, когда судно на рейде уходит в Португалию, сеньоры?
— Недели через две, — неохотно отозвался один из матросов.
— Устроиться на него можно хоть матросом?
— Знаком с нашей работой? — вопросом на вопрос ответил другой.
— Плавал не один год, сеньоры. Ну, так что?
— Это решает капитан. К нему и обратись, приятель. А ты действительно шастал по княжествам?
— Бывало и так, — уклончиво ответил Хуан. — Мне бы побыстрее в Испанию или Португалию попасть.
— Что мы можем? Иди к капитану. Он постоянно ошивается в доме дона Ботто. Это недалеко. Любой тебе дорогу укажет. Это его груз ждём в этой дыре.
Хуан поблагодарил матросов и вышел на жаркую улицу.
День клонился к вечеру. Надо поискать место для ночлега. Два дня пути пешком сильно утомили Хуана. Мешок с вещами и баночками с разными снадобьями был тяжёл. Тело жаждало отдыха.
На постоялом дворе ему предложили конуру в два шага в обе стороны. Тюфяк скорей напоминал подстилку для собак. Весь провонявший и завшивевший, он вызывал бы у нормального человека отвращение. Хуан же давно привык к таким условиям, а вши никого не удивляли и не возмущали. С ними просто жили, постоянно борясь.
Утрам Хуан решил отправиться к этому Ботто. Его дом знали многие.
По пути Хуан счёл необходимым сменить одежду. В лавке купил поношенную одежду португальца среднего достатка и явился к дому купца.
— Как изволите доложить, сеньор? — этими словами Хуана встретил слуга, открывший калитку двора.
— Испанский дворянин Хуан де Варес, — ответил Хуан, напуская
