Восстание - Радмила Александровна Ёлкина

ответ покачала отрицательно головой. Он резко взял меня за руку и зажал меня между стеной и собой. В его голубых глазах горел огонь, он мне не нравился. Он так сильно зажал меня, что я чувствовала телом его сильное сердцебиение. Он прижал свои губы к моему уху, одну руку приложил к моей шее. – Я мог бы тебя придушить одной рукой, я мог бы убить тебя, чтобы больше не мучиться, – шептал он горячо, меня от этого затрясло, из глаз потекли слезы. – Но я не могу этого сделать, не могу. Почему ты плачешь? – сказал он уже, когда начал вглядываться в мое лицо. Его руки обхватили мое лицо. Я начинала всхлипывать. – Господи, Таня… – бормотал он, – я тебя напугал, – он поцеловал меня в шею, в обе щеки, в мокрые глаза, в лоб, но только не в губы. – Прости меня. Я… я не знаю, что нашло на меня. Таня… я полный придурок…

– Уйди, – по щекам моим до сих пор шли слезы, когда он продолжал целовать мое лицо. – Не трогай меня! – он немного отошел от меня, я опустилась на пол и начала рыдать. – Уйди!

Через минуту Максима уже не было рядом. Я решила пойти в гараж, потом укрылась в одной из машин и упала на сиденье без сил. Я заснула сном, которого давно не было. Просто сон. Нет воспоминаний, картинок, нет чувств. Это был просто сон. Это было то состояние, которое приводило меня в умиротворение. Но завтра утром я все равно проснусь, и мне не хотелось снова возвращаться к тому, что было сегодня вечером. Сон есть временное спасение от бед.

Я помню, как просыпалась дома. Солнце заглядывало в окно, и я вставала. А здесь, в бункере, уже перестаешь понимать, когда ночь, когда день. Меня разбудил какой–то грохот. Я приподнялась и посмотрела в лобовое стекло машины. Дима открыл гараж. Он был с какими–то мешками и коробками. Неужели они снова едут на дело? Снова в 105–ый? Я выбежала из грузовика и направилась к Диме. Он был удивлен моим внезапным появлением. Потом я расспросила его. По часам было утро, так же к полудню Дима, Игорь, Максим и Аня собрались в город. Я тут же побежала в кабинет. Игорь с Максимом сидели за столом и тихо о чем–то разговаривали. Когда я вбежала, то первая их реакция была – удивление. Я немного отдышалась, а потом села за стол напротив Макса. Он опустил глаза вниз, хотя я и не собиралась с ним сейчас играть враждебными взглядами.

– Возьми меня на дело, – обратилась я к вожаку. Ничего в нем не говорило о том, что он ко мне что–то чувствовал. Вчера все было враньем. Но я старалась не думать об этом. – Я должна поехать.

– Ты не здорова, – коротко ответил мне Игорь. Я нахмурилась. – Подойди к зеркалу, – я повиновалась. Не нужно было к чему–то приглядываться. У меня были опухшие красные глаза. Лицо было бледным, губы тряслись. Я отвернулась от зеркала и снова села за стол. Одними только глазами я начала уговаривать Игоря взять меня с собой. – Нет.

– Я здорова, просто вчера немного устала, – при этих словах я посмотрела на Макса. Он посмотрел на меня виноватыми глазами. Я отвернулась от него. – Я поеду, – Игорь отрицательно покачал головой. – Думаешь, я отстану? Идея моя, и поэтому я должна с вами поехать.

– Тань, успокойся, – тихо проговорил Максим. Я долго смотрела на него, пыталась заглянуть в его глаза, но он все время отворачивался.

– Я спокойна, – холодно и ровно ответила я и повернулась к Игорю. – Я поеду.

– Ладно, – сдался он.

В этот раз все было теперь проще. Мы так же спокойно проехали в город, доехали до полей. Так же мы с Аней и Димой стали отвлекать Дежурных. Все шло как по маслу. В этот раз набралось около тридцати человек. Была почти вся молодежь. В общем итоге нас было уже где–то шестьдесят пять. И это было весьма неплохо. Но для восстания нужно было больше. Я до сих пор себе не могла представить, как это все произойдет, что мы будем делать, когда наберется подходящее количество. Все казалось уже таким бессмысленным. Я сидела в грузовике с незнакомыми людьми, смотрела на них, и меня посещала мысль, что ничего не выйдет, все будет зря. Большинство из них просто умрут. Но одно радовало, у этих людей появилась надежда. У них появилась свобода. И я была к этому причастна, и мне это доставляло какое–то удовольствие.

Когда, наконец–то, мы добрались до бункера, то я сразу побежала в оружейную зону, ожидая там обнаружить Варю. Она лежала на полу и прицеливалась. Уже выбрав то положение, которое она считала самым наилучшим, она медленно нажимала на курок. Этот выстрел был выше всяких похвал. Девять из десяти. Я похвалила ее, и мы уселись, начали разговаривать. Мы разговаривали долго, я рассказывала ей и про то, что было вчера, и что было сегодня. Она, казалось, радовалась тому, что с каждым днем нас становится больше. Она хотела почувствовать себя героиней, хотела уже войны. Но я–то знаю, что никуда ее не отпущу, но я ничего не говорила ей. После разговоров мы пошли в столовую, где людей теперь было больше обычного. Это было непривычно. Мы с сестрой подсели к Вике с Димой, а к Диме начали подсаживаться другие ребята, вскоре и Максим сел за этот стол. Я сказала, что наелась и тут же ушла, чтобы вообще его не видеть. Я решила сходить в душ. На этот раз я закрыла дверь. Холодные струи воды приводили меня в чувство. Когда я начала дрожать от холода, я перекрыла воду, быстро вытерлась полотенцем и вышла. Я решила помочь на кухне ребятам помыть посуду. Работа отвлекала меня от мыслей. Я делала все тщательно, думала лишь об этих грязных тарелках. Когда грязная посуда кончилась, я пошла в медицинскую зону помогать Ане с перевязками. Наши отношения начали налаживаться, мы перестали быть с ней врагами. Все так изменилось с того самого дня, когда мы сидели за столом, и она пила чистый спирт. Сейчас мы спокойно переговаривались, передавали друг другу мази и бинт. На некоторых людях она показывала мне, как правильно делать перевязки, потом как бы хвалила меня, что мне очень льстило. Только вот с Викой они не ладили. Это меня очень огорчало.

– Как у тебя с Максимом? – спросила меня Аня, когда уже медицинская зона освободилась. Я в это