Американский хищник - Морин Каллахан

– Почему вы хотите увидеть их?

Киз рассмеялся:

– Мне нужно подтверждение, что вы нашли их.

Фелдис теперь понял, что это не была реальная причина. Киз хотел насладиться видом того, что он натворил. Фелдис сейчас даже не просто испугался. Он окаменел от страха, и Киз читал все, написанное на его лице.

Потребовалось немного времени, чтобы Стив Пэйн узнал о секретном допросе, устроенном Фелдисом, а когда он обо всем узнал, наконец последовала реальная конфронтация. Друг Геден первым услышал о допросе в здании суда, а когда он поделился информацией с Геден, она поначалу не могла поверить. Так дела не делаются, особенно со столь ценными подозреваемыми. Геден пришлось несколько раз позвонить, чтобы убедиться: да, это правда. Прокурор, который ведет твое дело, полностью потерял контроль над собой.

Потенциальный вред от этого не поддавался никакому измерению. Команда Пэйна так усердно трудилась, так обдуманно и постепенно, чтобы установить с Кизом добрые отношения. Джефф Белл каждый день навещал его в тюрьме, чтобы проверить, не захочет ли Киз поговорить. Именно Белл тщательно обыскивал его перед каждой встречей и присутствовал в комнате при каждом допросе. Белл нравился Кизу больше остальных свободной и разумной манерой держаться. Они все знали об этом.

Кроме того, они успешно справились с удалением из своей команды Долл. Как только дело приобрело федеральное значение, Пэйн и его начальство стали сами определять, кого оставить в следственной группе. Белла озаботило отсутствие Долл, поскольку Киз особо спрашивал о ней, а она при признании во втором убийстве помогла выяснить некоторые важные детали. Киз был помешан на контроле, и, если бы он продолжал настаивать на присутствии Долл, им пришлось бы уступить.

Но когда Долл сняли с участия в деле, Киз поинтересовался о ней пару раз, а потом уже никогда не упоминал. Его теперь гораздо больше заботило увольнение адвоката и дата казни.

Пэйн особенно стремился к стабильности. Он постоянно присутствовал при допросах, и его роль состояла в том, чтобы отвечать на любые вопросы, возникавшие у Киза по поводу статуса расследования и протокола, принятого в ФБР. Пэйн и Белл первыми на раннем этапе расследования поняли, что, если член группы не знал чего-то, ему следовало признаться в этом, поскольку Киз, несомненно, видел их насквозь.

Накопленный Геден опыт был неоценим, и, как единственная женщина в комнате, она стала их секретным оружием. Властные женщины, не привлекавшие Киза, заставляли его чувствовать себя неуютно. В этом смысле Геден давала им определенное преимущество. Временами они хотели, чтобы именно она с напором задала специфический вопрос, дабы смутить его и заставить проговориться. А у Геден было остро развито чутье, когда следует надавить, а когда сдержаться. Она никогда не повышала голоса.

В придачу к уже устоявшейся рутине, команда Пэйна приносила Кизу одни и те же сладости и сигары, давая ему даже в мелочах понять, что агенты были людьми, на которых он мог положиться, которые в точности знали, к каким целям стремились.

Если бы Геден и Пэйн не узнали о тайной встрече, устроенной Фелдисом, то Киз сам бы упомянул о ней во время следующего допроса, и у него не было причин не сделать этого. Он был одержим каждым аспектом их закулисной деятельности, проверял, на самом ли деле они пытаются ускорить смертную казнь, как обещали, а после секретного допроса он видел одно только смятение. Агенты при всем их опыте были обычными людьми. Они никак не смогли скрыть своего удивления. В этот момент вся устойчивость взаимоотношений, к которой они стремились больше шести недель, испарилась бы, и, быть может, навсегда.

Это также открыло Кизу раскол среди тех, кто его допрашивал. Левая рука не знала, что делает правая. И он умел воспользоваться этим.

По большому счету они вступили на новую территорию. Киз хотел знать дату казни, и они трудились, преодолевая бюрократические барьеры, чтобы узнать ее. Но даже без этого требования дело было чрезвычайно сложное, вовлекавшее в себя многочисленные юрисдикции по всей стране. Правоохранительные органы в штатах и на местах, которые приходилось привлекать к делу, но необязательно информировать. И главным стало негласное соглашение, достигнутое на самом высоком правительственном уровне. Если ФБР не было поставлено в известность о секретном допросе, то представлялась маловероятной осведомленность о нем Министерства юстиции. А только Министерство юстиции оставляло за собой последнее слово как единственный институт власти, определявший даты исполнения наказаний в случаях приговоров к смертной казни.

Следователям и прокурорам приходилось делать все – абсолютно все – в рамках закона. И Кевин Фелдис нагадил на их усилия.

Причем это не был единичный прецедент. Однажды Фелдис написал целый сценарий с репликами для себя, Руссо, Пэйна и Геден – что каждому говорить во время допроса, и вероятные ответы на все это со стороны Киза.

Команда опешила. С помощью такой тактики допросы никогда не проводились. Кроме того, разве уже не было ясно, что предвидеть ответы Киза совершенно невозможно.

– Но так это делается в континентальных штатах, – заявил Фелдис.

Нет. Так это не делалось нигде.

Бравада Фелдиса только возрастала, поскольку остальные придерживались здравого уважения к реальной угрозе, которую представлял собой Киз. Находясь с ним в одной комнате, члены команды всегда были вооружены. Агенты внимательно следили, как он оглядывал комнату, останавливаясь на предметах из пластмассы или на электроприборах, и было почти заметно, как колесики прокручиваются у него в голове. Они знали, что Киз обдумывает возможности побега. Он был достаточно дерзок и умен, чтобы попытаться. Временами Джефф Белл ощущал реальный страх. Особенно когда Киз начинал потирать руками разные части своего тела.

Этот тип убьет меня так же легко, как разговаривает со мной, думал Белл.

Фелдис ничего этого не понимал.

Наконец жалобы на федерального прокурора пробили себе дорогу по соответствующим каналам и дошли до Вашингтона, округ Колумбия. Оттуда пришел выговор Фелдису: ваше поведение недопустимо.

И все же невероятным образом Кевин Фелдис оставался в комнате для допросов, часто беря на себя руководящую роль. По сей день никто не знает, как этому позволили случиться.

Глава 24

Каждый день возникало новое затруднение в деле, которое было и так уже слишком сложным, но главной проблемой оставалось требование Киза узнать дату его ожидаемой казни. В течение апреля Киз шесть раз беседовал со следователями, и каждый раз он хотел знать, что происходит со смертной казнью. Они могли разговаривать целый день, но без желаемой даты он