Гоблинские сказки - Марина Казанцева

Пожарные добивали топорами прикроватную тумбочку с торшером.

— Кошмар. — прошептал Грандиевский, отвалившись от лупы, в которую рассматривал жизнь своего героя.

Сзади уже подпирали нетерпеливые авторы, и ему пришлось уступить место. Под впечатлением от увиденной бытовой драмы, Маус отправился искать товарища, чтобы узнать, как прошёл день у его героя.

— Нет, это просто невозможно! — Эльбрус рыдал. — Это не соседи, это сволочи какие-то! Я думал, это будет милая старушка в окружении старых фотографий и пожилой фронтовик с медалями, а это оказались два брата-алкоголика! К тому же они пустили к себе целую толпу гастарбайтеров из Узбекистана! Туалет всё время нараспашку, в ванной они солят воблу! В кухне сушатся носки, в прихожей стоят мешки с семечками! У моего героя нет возможности сосредоточиться на своём открытии!

Цветы для девушки

На следующее утро Герой отправился с утра пораньше к подземному переходу за цветами для любимой девушки, чтобы загладить вчерашнее недоразумение. Капризная красавица целый час выговаривала ему по телефону за несостоявшееся романтическое свидание при свечах, за напрасно созданный на её лице шедевр макияжа, за потерянные два часа в салоне, где она за большие деньги делала ногти — всё это зря пропало, потому что герой её романа так и не явился. Сегодня предстояло исправить вчерашнюю ошибку, и Герой вышел из дому пораньше — пока соседи спят.

Избегая пользоваться лифтом, он быстренько скатился по лестнице и, никем не остановленный, выскочил на улицу, пока к новому костюму не пристали все подъездные запахи. Мельком бросив взгляд на то место, где ещё вчера красовался его Хаммер, Герой устремился к захламлённой площадке, где смыкались все жизненно важные районные нервы: грязное жерло подземного перехода, трамвайная и автобусная остановки, продуктовый рынок, затисканный в плоскую застеклённую коробку, маленький универмаг в здании бывшего хлебозавода и множество хаотично понатыканных киосков со всяким мелким добром.

Едва Герой очутился у входа в подземелье и приценился к букету хризантем, символизирующих вечность, как за спиной его раздались противные визги тормозов. Большая компания гнусно матюкающихся бритых парней в кожаных безрукавках на голое тело выскочила из нескольких машин, сошедшихся на тесной площади. Они тут же затеяли разборку, молотя битами и просто кулаками. В одном из них герой узнал своего соседа сверху, а в прочих — его гостей. Виртуозно выражаясь на своём сленге и сами от того балдея, шумные ребята схватились с другой компанией, точно так же одетой и вообще неотличимой от своих противников. Кажется, тут затевался передел сферы влияния разных группировок, контролирующих район.

Все, кто был на площади, и не подумали спасаться бегством, а наоборот, даже подобрались поближе, чтобы ничего не упустить из зрелища. Они увлечённо давали комментарии, спорили о том, кто первый выпадет из процесса. И только Герой осторожно отошёл подальше, поскольку не находил ничего интересного в этих бандитских разборках. Он уже сделал шаг по лестнице, спускаясь вниз — чтобы купить цветы на другом конце тоннеля, как вдруг прямо на ступеньках завязалась новая баталия. Откуда-то взялись крутые молодцы с волнистыми затылками, бритыми под ноль, и принялись с азартом молотить друг дружку. В дело пошло огнестрельное оружие.

Народ, идущий по своим делам, немедленно прекратил это дело и принялся с наслаждением внимать изысканным диалогам, которыми сопровождалось это зрелище. Толпа на выходе заметалась: куда идти и что смотреть?! И тут интересно, и там! И только Герой не знал, куда деваться. Он всё же нашёл выход: тихонечко протискался наверх мимо вёдер с цветами и ускользнул к автобусной остановке. Он намеревался перейти дорогу поверху. Однако, не прошёл и двух метров по проезжей части, как со всех сторон, игнорируя всяческие правила движения, подскочили наворочанные джипы, из которых снова выскочили молодцы в кожанах и принялись сражаться друг с дружкой.

Герой обалдел. Он растерянно оглядывался по сторонам, и повсюду шли сражения. Одни кожаны молотили других кожанов. Все здоровенные, бритые, с перстнями, в татуировках, с хамскими рожами и соответственным лексиконом. Это было похоже на эпидемию.

— Да куда же милиция наша смотрит?! — искренне возмутился Герой. Не успел он это произнести, как подскочил серый милицейский УАЗик, из которого высыпалась целая куча оперов с бледными, измученными бессонницей и чрезмерным злоупотреблением спиртного лицами. Малосильные опера со своими чахоточными мышцами принялись ловко валить и укладывать наземь здоровенных битюгов, при этом не забывая материться с искренним чувством. На всё это со счастливыми лицами смотрели зрители — им было дико интересно.

Не успел Герой опомниться, как его тоже замели и засунули в УАЗик, каких тут набежало множество. Наверно это была самая масштабная акция местного РОВД. Так что, нашему герою заломили руки и бросили в железное нутро милицейского коня.

— Ну что, и ты туда же, интеллигент хренов? — заржал сосед сверху, умудряясь руками в наручниках, скованными сзади, достать и закурить сигарету.

Машина неслась, подпрыгивая и проваливаясь во все дорожные ямы, громко оря своей сиреной и разгоняя толпы жаждущей зрелищ толпы. Трещали автоматные очереди и бухали одиночные выстрелы, гудели водопроводные трубы, сталкиваясь с бейсбольными битами, гремели взрывы, и надо всем этим плотной пеленой повис немудрящий мат. Город был охвачен войной банд — дрались везде. Сегодня поистине настал конец света, потому что все банды разом вышли на арену действий и решили окончательно выяснить отношения.

— Ну что, чмошник, говорить будешь, или в несознанку уйдёшь? — гневно сверля Героя мрачными глазами, спрашивал оперативник, сидя на столе и закуривая сигарету. На углу стола уже стояла полная пепельница, была также переполнена и мусорная корзина, и горшок с засохшим растением. Кругом громоздились кучи пепла и окурков, а этот всё курил и курил, тем самым давая понять, как тяжелы будни защитника правопорядка.

— Поймите, — горячо отвечал культурный герой-любовник. — Я просто шёл мимо!

— Чем подтвердишь? — увлечённо стряхивая пепел ему на белые брюки, спрашивал опер.

— Ты что, не видишь?! — рассердился Грандиевский, с обалдением наблюдая эту сцену свыше и не имея никакой иной возможности повлиять на ход событий — рукоятки и рычажки вертелись вхолостую. — Он же в белой тройке, а не в кожане! Ты на его причёску посмотри! Это же герой-любовник, а не уголовник!