Темный огонь (ЛП) - Кристин Фихан

Брейди Гранд был тих, успокаивая убеждение бороться. Он кивал.

- Возьмите Мюррей с собой. Более безопасно, если вас двое. Он указал на мальчика, зная, что ребенок стремился сделать что-то сильное, оказаться в группе.

- Я всегда работаю один - вы знаете это, - выступил Каллен. - Двое только привлекут внимание того телохранителя. Мы не можем вычислить его, ты знаешь. Я готов держать пари, что он - тот, который снял нашу команду.

- Возможно, - размышлял Уоллес, - но более вероятно это был Свирепый. Он обнаружился прямо в то время. Я едва думаю, что телохранитель Дезари - угроза нам - если, конечно, он не один из них сам.

Каллен воздерживался от своего возражения. Каково было его использование? Брейди Гранд стал столь же фанатичным как Уильям Уоллес в последние несколько лет. Они постоянно носили оружие и обучали малочисленную армию. Они оба, казалось, думали, что вели войну. Каллен просто полагал что, если что-то столь злое, как вампир существовал, это должно быть истреблено. Он верил ему, потому что он был в Сан-Франциско несколькими годами назад, когда серийный убийца ходил на свободе. Кроме него не было никакого серийного убийцы. Существо убило невесту Каллен прямо перед ним, выпивая ее кровь и смеясь, в то время как он делал так. Полиция не верила ему - никто не верил. Пока Брейди Гранд не нашел его. Теперь Каллен не был уверен больше, отличались ли кровожадный Гранд и Уоллес от вампира.

Каллен поглядел еще раз на снимок смеющейся рыжей. Она была красива, от радости и теплоты в ее улыбке, сострадание в ее лице, сладкая невиновность в ее позиции. Вне ее тонкого тела и богатства рыжих волос, он видел кого-то стоящего чего-то. Он видел женщину с тем же самым естественным совершенством, которым обладала его невеста. Он вздыхал и просматривал фотографию. Это было удивительно ему, другие не могли видеть невиновность в ее лице. Она не имела никакого отношения к вампирам.

- Я теперь уеду, - сказал он грубо. - Я позвоню если что-нибудь узнаю, так что кто-то будте на телефонах.

Брейди расценил его странным. Его поклон был медленным, и его холодные глаза змеи следовали за Калленом, когда он выходил за дверь. Каллен вдыхал глубоко ночной воздух, желая избавить себя от зловония фанатизма. Он следовал за членами общества из потребности мстить за отвратительную смерть его невесты. Теперь, когда потребность не казалась настолько большой. Он хотел быть свободным от гнева и ненависти и начать свою жизнь снова.

Фотография, казалось, жгла отверстие в его кармане. Умная вещь состояла бы в том, чтобы исчезнуть. Уйти.Скрыться. Но он знал Брейди Гранда. Человек любил убивать и думал, что в обществе нашел законный выход для своих психотических тенденций. Даже американские вооруженные силы выгнали его, освобождая от обязательств его для его повторных порочных нападений на новичков и гражданских лиц. Было два инцидента, отмеченные на его счете, два подозрительных смертельных случая, которые никто не мог вполне доказать, были убийствами. Каллен знал все о тех; у него был доступ друга в военные отчеты. Брейди Гранд не был видом врага, он хотел преследовать его для остальной части его жизни.

Джип Каллена легко тронулся, но фотография продолжала гореть через его одежду и его коже. Внезапно он поклялся. Он не мог только оставить рыжею. Он должен был бы найти ее и предупредить ее. Певицу тоже. У нее мог бы быть лучший телохранитель в мире, но если бы Брейди Гранд был достаточно постоянным, рано или поздно то общество добралось бы до нее.

Стуча по рулю в чистом расстройстве, Каллен поворачивал транспортное средство на север.

Далеко, глубоко в пределах недр земли Дарий держал Темпест. Что-то перемещалось через его ум, предупредительный сигнал, тот, который выдержал его в хорошем земельном участке эти многие столетия. Это было достаточно сильно, чтобы привести рев животного в чувство. В его рту он чувствовал, что зловеще удлинились его клыки. Он поднимал свою голову, его черный как лед пристальный взгляд, охватывающий интерьер палаты. Медленно он повернул свою голову к югу к опасности. Что-то угрожало Темпест, что-то прибывающее из того сообщества. Ничто не навредило бы этой женщине, которую он держал в руках. Ничто, он поклялся.

Он мельком взглянул в ее лице, настолько молодо выглядела и уязвимая во сне. Свет от свечей ласкал ее кожу любовно, бросая заманчивые тени через нее, приглашая его прикоснуться. Дарий чувствовал скачок потребности, мчащейся через его тело, и позволил ему происходить. Потребовались бы столетия, чтобы насытить его аппетит к ней. Столетия. Но он выбрал иначе. Принял решение держать ее человеком и умереть с нею, когда ее время настанет. Таким образом, он должен был бы быть более осторожным в своем владении ею; он не мог позволить себе продолжать брать ее кровь во время спаривания.

Он находился вне контроля, когда его тело потребовало ее, опасно для них обоих. Но он хотел ее. Он никогда не прекращал бы желать ее. Это чувствова были дикими и примитивными, но все же нежными и ласковыми. Но он не был нежным человеком. Долгие столетия вили к этому, оттачивая его безжалостную сторону, его хищный характер. Все же он нашел то, что, когда он смотрел на нее, он отличался. Что-то в нем таяло, смягчалось.

Он знал со столетий существования точный момент, когда солнце над землей снизилось низко, ночь, окутывая землю выше их. Его время. Его мир. Дарий растягивался лениво и поворачивался, чтобы управлять рукой по атласной коже возлюбленной Темпест. Он не спал в радушной почве, и при этом он не спал омолаживающийся сном своих людей, потому что имел что-то пошедшее не так, как надо, он не хотел, чтобы Темпест проснулась одна под горой с тем, что, будет казаться, будет его труп около нее. Во сне Карпатцы останавливали сердце и легкие-a полезная вещь, процесс омолаживания, что-то тела, требуемые держать их в полной силе, но это было пугающим для людей.

Не выполняя его общепринятый процесс, сон Дария был прерывистым и неудобным. Но Темпест была молода и привыкла к хождению ее собственным путем, таким образом, он пожертвовал своим укрепляющим отдыхом, чтобы гарантировать ее сотрудничество и безопасность. Теперь он провел пряди ее красно-золотых волос через свои кончики пальцев. Рыжие волосы. Зеленые глаза. Горячность. Сильное желание. Ее кожа была теплой и очаровательной. В ее вызванном трансом сне ее сердце билось сильно, и ее дыхание вызвало взлет и падение ее полной, сливочной груди.

Дарий согнул голову, чтобы попробывать ее кожу, как раз когда ему предъявляют иск общества на нее, чтобы проснуться. Его ум поймал ее, когда она вяло подчинялась, кормя его собственным срочным голодом ее, строя эротические изображения его желаний в ее голове. Его рот медленно отодвигался от нее, вяло его зубы, иногда покусывали, требуя каждую частицу от ее. Он мог чувствовать ритм ее сердца, изменяя его. Его тело укрепилось, потребованный; его кровь врывалась в горячую потребность. Он чувствовал ее ответ тела, поскольку жар рос через ее вены, неся огонь, неся потребность.