Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. - Г. Костырченко

Выполнение этой миссии было доверено молодой генерации идеологических функционеров «ленинского призыва» и сталинской выучки, сознание которых не было обременено ортодоксальным коммунистическим интернационализмом, как, впрочем, и какой-либо другой идейностью. В основном это были выходцы из социальных низов, которые не замутнили свой мозг политическими убеждениями, но зато с избытком были наделены цинизмом и беспринципностью парвеню. Пробившись наверх на волне «большого террора», покончившего с идейным большевизмом, они, для того чтобы уцелеть, а также обрести высокое общественное положение и сопутствовавшие ему материальные блага, готовы были на многое.

Наиболее ярким представителем новой плеяды карьерных партидеологов был Г.Ф. Александров, которого с подачи ОРПО назначили 21 января 1939 г. заместителем руководителя Агитпропа. Родился он в 1908 году в Санкт-Петербурге в семье рабочего-монтера. Оставшись в годы Гражданской войны сиротой, беспризорничал, потом в 1921–1924 годах воспитывался в детском доме и трудовой колонии в г. Борисоглебске Воронежской губернии. Окончив позже в Тамбове губернскую совпартшколу, Александров в 1928 году вступил в ВКП(б) и переехал в Москву. Здесь он стал студентом, а потом и аспирантом Историко-философского литературного института. Получив ученую степень и занявшись преподаванием марксистско-ленинской философии, с энтузиазмом, присущим молодости, громил с ученой кафедры политических врагов Сталина — троцкистов и бухаринцев. В 1938 году его как «политически и идейно выдержанного… коммуниста, проводившего активную борьбу с врагами народа» назначили заведующим редакторско-издательским отделом Коминтерна[534].

Придя на работу в ЦК в период его основательной реорганизации и сделав ставку на Маленкова, Александров не только сохранил за собой в новом УПиА пост заместителя руководителя, но и возглавил там отдел пропаганды. Став в некотором роде «троянским конем» Маленкова в «ждановском» Агитпропе, Александров всемерно содействовал росту влияния своего патрона в этой структуре ЦК. Этому же в немалой степени способствовало и продолжительное переключение Жданова, остававшегося главным идеологом партии, с внутрипартийных дел на международные, связанные с разразившейся в конце 1939 года советско-финляндской войной, а также с последовавшим летом следующего года присоединением к СССР прибалтийских стран и их советизацией. Логическим оформлением нового статус-кво, складывавшегося тем временем в пропагандистской сфере, стало подготовленное Маленковым решение политбюро от 6 сентября 1940 г., утвердившее Александрова новым начальником УПиА. Отставленному от этой должности Жданову поручалось не совсем понятное «наблюдение за управлением пропаганды», из которого был также удален Поспелов (стал редактором «Правды»), а потом (летом 1941 г.) и Поликарпов, назначенный председателем Радиокомитета. Произошедшее в конце февраля 1940 года отстранение от должности наркома просвещения РСФСР Тюркина, ставленника Жданова, также свидетельствовало о падении влияния последнего в духовно-идеологической сфере и соответственно об усилении в ней позиций маленковско-щербаковской группировки. Интересен как своеобразный показатель новых антисемитских веяний наверху тот факт, что перед этой отставкой Тюркину наряду с массовым изгнанием кадров Наркомпроса (всего им было изгнано из этого ведомства более 400 работников) вменили в вину и покровительство «врагам народа» с еврейскими фамилиями — Шифрину, назначенному им начальником управления детских домов Наркомпроса, и Герцовичу, которого он «пригрел» на посту заведующего отделом руководящих кадров[535].

Новым наркомом просвещения стал В.П. Потемкин, занимавший ранее пост заместителя наркома иностранных дел. Это назначение было весьма симптоматичным, если иметь в виду продолжавшуюся тогда перестройку идеологии в духе традиционной для России государственности. Потемкин, окончивший Московский университет, вышел из среды старой профессуры. До революции продолжительное время преподавал в престижных московских гимназиях, а после октябрьского переворота примкнул в 1919 году к большевикам. Тогда же, будучи начальником политуправления Южного фронта, познакомился и сблизился со Сталиным, в то время членом реввоенсовета этого фронта. Короткое время по окончании гражданской войны Потемкин руководил в Одессе губернским отделом образования. Затем был отозван в Москву и направлен на дипломатическую работу, получив тогда назначение возглавить советское генконсульство в Стамбуле. Потом он сменил ряд европейских столиц, пребывая в качестве полпреда в Греции, Италии и Франции. В 1937-м возвратился в Москву в обескровленный ежовской чисткой центральный аппарат НКИД, где занял пост первого заместителя наркома. Возглавив Наркомпрос, Потемкин с благословения Сталина стал вводить в советской школе хорошо знакомые ему еще с дореволюционного времени гимназические порядки (в 1943 году, например, при его активном участии вышло постановление политбюро от 17 июля о введении раздельного обучения в школах по половому признаку[536][537]).

Застрельщиком реанимации консервативного традиционализма в бюрократических сферах выступил тогда уже перестроенный в этом духе Агитпроп. Осваиваясь в роли его главы, Александров тем временем избавлялся от все еще пребывавших в нем немногочисленных сотрудников еврейской национальности и одновременно обрастал собственной креатурой. Наряду с выполнением рутинных для Агитпропа задач[538] вверенное ему пропагандистское ведомство все более энергично направляло нагнетавшийся сверху шовинизм и ксенофобию в русло практических действий. Одной из первых жертв Александрова стал профессор Вольф Евнович Мотылев, президент организованного в 1934 году Тихоокеанского института СССР. В конце марта 1941 года глава Агитпропа, обратившись в секретариат ЦК, предложил сместить ученого с занимаемого им поста, мотивируя это тем, что тот, будучи в сентябре 1940 года исключенным из партии за опубликование во втором томе «Большого советского атласа мира» «секретных оборонных материалов», «не заслуживает политического доверия». Положение Мотылева усугублялось еще и тем обстоятельством, что Тихоокеанский институт входил в состав основанного в 1924 году в США Международного института тихоокеанских сношений, который Александров (и не только он) определил как «политическую и, очевидно, разведывательную организацию». В результате в конце мая Тихоокеанский институт был ликвидирован «как не оправдывающий своего назначения». Низложенного Мотылева тогда не репрессировали (на дворе стояла политическая мини-оттепель), он даже стал преподавать в МГУ, пока в 1949-м его не изгнали оттуда как космополита[539].

Вышеописанный инцидент может показаться малозначительным в сравнении с событиями, развернувшимися примерно тогда же вокруг академического Института мирового хозяйства и мировой политики (ИМХиМП). Все началось с того, что 7 февраля 1941 г. заместитель директора этого института А.Ф. Бордадын направил Сталину письмо, в котором бил тревогу по поводу «нездоровой» кадровой обстановки в ученом коллективе, возникшей вследствие семейственности, насаждавшейся другим заместителем руководителя института — Р.С. Левиной. Как сообщалось далее, последняя имела «очень сильное влияние» на директора института Е.С. Варгу и в свое время поддерживала тесные связи с «врагом народа» К.Б. Берман-Юриным, расстрелянным в 1936 году по «делу Зиновьева — Каменева». Удар, таким образом, косвенно наносился и по весьма авторитетному в то время в глазах кремлевского руководства ученому. Ведь Варга, возглавляя «фронт» экономической науки, котировался, скажем, наравне с Митиным в марксистско-ленинской философии или Т.Д. Лысенко в мичуринской биологии. Путь Варги, происходившего из венгерских евреев, к номенклатурным вершинам советской науки был сложным, хотя и логичным для человека, увлекшегося в юности идеей революционного обретения человечеством социальной справедливости. В 1906 году он вступил в социал-демократическую партию Венгрии, что, впрочем, не помешало ему стать потом профессором политической экономии Будапештского университета. Социалистическая революция 1919 года привела Варгу в ряды коммунистов и сделала наркомом финансов и председателем ВСНХ Венгерской советской республики. После поражения революции он вынужден был покинуть родину и эмигрировал в Советскую Россию, где очень тепло был встречен Лениным и направлен им на работу в Коминтерн. В 1922 году Варга уже работает в Берлине в качестве научного советника советского полпредства. А через пять лет он возглавил сформированный в 1924-м в системе Коммунистической академии ИМХиМП.

И вот теперь ему, продолжительное время консультировавшему Сталина по экономическим вопросам и в 1939 году избранному действительным членом АН СССР, надо было как-то противостоять скандалу, затеянному одним из его заместителей, тем более что упомянутый выше донос в Кремль был только началом разраставшейся, как снежный ком, многоходовой и имевшей далеко идущие цели интриги. О том, что это было действительно так, свидетельствовало то обстоятельство, что 1 марта на имя Берии был направлен новый донос на руководство института. Его автор, аспирант Бордадына А.И. Турмилов, прямо возложил ответственность за «затхлую атмосферу семейственности и круговой поруки в институте» на Варгу, который-де окружил себя «своими людьми, злоупотребляющими его доверием и авторитетом».