Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте» - Эдуард Тополь

«Независимая газета» (хроника штурма):

06.55. К зданию прибыли с полсотни машин «скорой помощи», машины МЧС, служб спасения, пустые автобусы. К зданию побежали группы спецназа.

07.13. Из захваченного здания начали выходить люди. Ко входу непрерывно подъезжают и отъезжают на полном ходу машины «скорой помощи», чтобы принять освобожденных заложников.

07.14. Официальный представитель штаба операции сообщил, что все здание Театрального центра на Дубровке взято под контроль.

07.18. Бараев убит. Основная часть заложников освобождена. Началось разминирование здания.

Кремль. В это же время (предположительно, со слов анонимного источника)

Выскочив из административного здания в одной рубашке, без пиджака, генерал Алмазов, начальник личной охраны президента, во весь дух бежал по Соборной площади – в предрассветной темени, сквозь снег с дождем. Быстрее, быстрее! Мимо Грановитой палаты… мимо Колокольни Ивана Грозного… прямо к Благовещенскому собору. Построенный при Иване III собор был возведен псковскими мастерами, прошедшими практику у итальянца Фьераванти, создателя Успенского собора, но выполнен в стиле, принципиально отличном от работ иноземных архитекторов, – домовая, только для членов царской семьи, церковь должна была, по идее царя, быть вся создана в русском духе – небольшая, уютная, трехглавая. Но уже Иван Грозный преобразил ее, и лучшие ювелиры, мастера по золоту, художники-иконописцы и архитекторы вложили свои труд и гений в это сооружение. Девятиглавый, с золотыми куполами собор стал изюминкой кремлевской архитектуры и снаружи, и внутри.

Взбежав на ступени портала этого златоверхого собора, Алмазов даже здесь, у входа в святая святых, не сбавил своего стремительного бега. Распахнув тяжелые медные, с золотой наводкой, двери… по гостевой галерее… под суровыми взглядами Ивана III, Ивана Грозного и других царей, взирающих с настенных портретов… по полу, выложенному коричнево-красной уральской яшмой и персидским агатом… через Царские, кованого серебра ворота… к алтарю, где магически парит знаменитый трехъярусный иконостас работы Феофана Грека, Прохора с Городца и Андрея Рублева – «Богоматерь», «Спас на престоле», «Преображение», «Благовещение», «Вход в Иерусалим»… «Но если, – сказано в путеводителе по Кремлю, – иконы престарелого Феофана Грека своим суровым трагизмом отражали драму заката Константинополя, то иконы тридцатилетнего Рублева своим лиризмом и яркими красками возвещали о радости освобождения России от татаро-монгольского ига»…

Впрочем, мало кто видел эти работы – только цари имели право входить сюда и преклонять колени пред этими святынями искусства и веры.

Но в то утро генерал Алмазов – сорокапятилетний, спортивный, поджарый – пренебрег этим запретом и, ворвавшись в собор, крикнул:

– Победа!

Президент, стоявший на коленях у иконостаса, медленно повернулся к нему лицом.

– Победа! – снова радостно выкрикнул Алмазов. – Наши взяли ДК! Все террористы убиты! Заложники спасены!

Президент перекрестился, поднялся с колен, посмотрел на икону Богоматери и поклонился ей.

Из прессы

«Комсомольская правда»:

Вдоль Волгоградского проспекта выстроились «скорые». 60 машин. Водители курят. Фельдшеры дремлют в кабинах. Первые взрывы в комплексе здесь не услышали. Зато через пять минут рация приказала выдвигаться на место трагедии.

Колонна даже не доехала до «Норд-Оста», когда задние двери «скорой» распахнулись и спасатели на одеяле принесли девушку. Первую из пострадавших. Ни царапинки. Но она металась в полузабытьи. «Мне холодно», – только сумела проговорить она. «Скорая» мчится в Склиф. «Давление почти на нуле, – кричит врач. – Это контузия. Скорее!» Тут девушка приходит в сознание. Наташа абсолютно не помнит, где провела эти три кошмарных дня. Память – как отрезало.

Приезжаем в Склиф… «Никакого взрыва не было, – говорит Наташа. – Просто я спала. Мне дурно, голова болит…»

Очередную жертву приносят прямо на проспект. Нет времени на разворот. Включаем «мигалку». Поток машин моментально тормозит. Водилы понимают, кого и откуда везут… На второй «ходке» Институт Склифосовского ожил. Появилась охрана. Высыпали на пандус дежурные врачи. «Скорые» прибывали интервалом в минуту. Случались и заторы. Из машины напротив вышли сразу семь человек. На своих ногах, но словно в замедленном фильме. Молодой парень, словно его оглушили, повел свою обалдевшую спутницу в парк вместо приемного покоя. Санитары догнали сомнамбул и направили в корпус. Налицо отравление.

К третьей «ходке» токсикология переполнена. Стали отправлять в терапию.

– И ни одного раненого, – задумчиво произнес склифосовский санитар.

– Нет, был один толстяк, – встрял молодой медработник. – Ему ногу стеклом поранило. Но тоже – сонная муха.

Такого Склиф еще не видел. Все жертвы теракта валятся с ног от неведомого газа.

– Мы не знаем, что это, – признался дежурный врач.

«Коммерсантъ»:

Журналистов в здание после штурма не пускали. Видеосъемку вели сами сотрудники ФСБ уже после того, как оттуда эвакуировали заложников. Корреспонденту «Ъ», которому на пару минут удалось проникнуть в помещение, открылась страшная картина – пол фойе усыпан битым стеклом, повсюду разбросаны шприцы, кровь убитых чеченцев запеклась целыми лужами. В зале, несмотря на то, что после операции прошло уже более часа, по-прежнему трудно дышать и кружится голова. Чтобы проветрить помещение, спецназовцы выбили стекла и прорезали «окна» в плакате с надписью «Норд-Ост» на фасаде. Саперы работали над трупами боевиков, лежащими на сцене, снимая с них «разгрузки». Другие трупы, которые не успели убрать, лежали в проходах и сидели в креслах. В основном это были женщины…

Первых заложников начали выводить и выносить из здания центра минут через 30 после начала спецоперации. Вначале к фойе подъезжали только «скорые» и труповозки, а затем и автобусы. Было задействовано более 100 «скорых», однако их все равно не хватало. Как свидетельствуют корреспонденты «Коммерсанта», работавшие у ДК, трупы и живых в салоны «скорых» забрасывали вмеcте, а машины отъезжали после того, как внутри не оставалось свободного места.

Отъехав метров на 300-400 от здания Центра, «скорые» останавливались на площадке, где пострадавших и трупы наконец сортировали.

– Сюда раненых. Трупы – там! – кричала на санитаров какая-то женщина в испачканном кровью халате.

В окна подъехавшей «скорой» были видны чьи-то ноги в оранжевых ботинках. Когда двери открылись, оказалось, что внутри нее человек семь лежат вповалку. Крупную женщину вначале бросили на носилки возле черных мешков с погибшими, но потом кто-то из врачей обнаружил у нее пульс. Пострадавшую снова закинули в карету, но уже на носилки, а всех, кто лежал возле нее, в проходе, стали упаковывать в мешки.

Спасатели, да и сами спецназовцы, рассказывали потом, что люди, которым сразу удалось сделать инъекции антидота и восстановить дыхание, останутся живы. Тем, которые пробыли в отравленном помещении более получаса, помочь вряд ли удастся.

«АиФ»:

Штурм с главного входа видел весь мир. Атака продолжалась не больше 25 минут. По подбегавшим к парадному подъезду штурмовикам ударили пулеметы и автоматы террористов. Через секунду-другую спецназовцы врываются в коридор, ведущий в зрительный зал. Сверху обрушивается свинцовый шквал и летят гранаты. Террористы с криками «Аллах акбар!» поливают наступающих огнем со второго и третьего этажей. В одной из дверей – амбразура, из которой строчит пулемет. Туда летит граната. Другие входы завалены заминированными баррикадами из столов и стульев. Слава Богу, их не тронули. Как потом выяснилось, в них были установлены мины. Бараева уничтожили в буфете, где он недавно давал интервью. Спецназовцы столкнулись с ним нос к носу. Три пули сразу попали ему в лоб, а в тело вошла «контрольная».

В зрительный зал врываются другие отряды. Зал напоминает фильм ужасов. Заложники с бледными лицами застыли в разных позах, словно в музее восковых фигур. Кто-то спрятал голову в колени, как во время аварийной посадки самолета, а кто-то – откинув голову на спинку. Среди заложников спали женщины-камикадзе. Они так ничего и не поняли. Выстрел в голову не позволил им нажать на кнопку взрывателя.

Одна из шахидок сидела с пистолетом в одной руке и гранатой в другой. Чеченская девушка успела выдернуть чеку, но мертвая рука плотно держала скобу взрывателя. По ступенькам в проходе между креслами текла кровь убитых боевиков. В центре зрительного зала высится взрывное устройство килограммов на 50, и точно такой же фугас в дорожной сумке – на сцене. В одном из кресел лежит кислородный баллон, доверху набитый пластитом.