Хозяйка перекрестков - Ирина Цыганок

— Здравствуйте, Марина Игоревна! Вас можно поздравить?

— С чем? — Удивилась, узнав голос Полозова. Не то, чтобы он был мне неприятен, наоборот, при других обстоятельствах, я бы не упустила случая пофлиртовать с таким мужчиной. Но специфика работы у меня не располагает к раздаче номеров своего телефона малознакомым гражданам. Вот и Константину Вассильевичу этот номер знать было не положено.

— Наслышан о ваших вчерашних подвигах. Не беспокойтесь, эта линия, по крайней мере сейчас, не прослушивается. — Заранее успокоил он. (Вот уж о том, что кто-то услышит наши безумные разговоры о мертвецах, я волновалась меньше всего!) — Шестнадцать упокоенных зомби — впечатляющий результат, из этого можно заключить, что первое одержание прошло успешно. Как вы себя чувствуете после перевоплощения в богиню?

— Нормально. — Я кривила душой. Но не рассказывать же каждому встречному, что все тело болит так, будто меня долго и основательно избивали тяжелыми тупым предметами. Про гигантский синяк во всю грудь вообще молчу! — Что такого спрятано в вашем руднике, что Эмпусов собрал там столько охраны?

— Я, как и вы, полагал, что наш друг держит там прялку. Но если ваша Хозяйка ее не обнаружила, значит артефакт хранится где-то в другом месте. — Мне показалось, Лугаль увиливает от ответа, но продолжать расспросы на эту тему по телефону я не стала. Зато поинтересовалась:

— А ваши люди последнее время никаких зомби не упокоивали?

На том конце трубки вышла крохотная заминка.

— Хотите сказать, Эмпусов поднял больше шестнадцати трупов? — Прозвучало вкрадчиво.

— Нет-нет. Я так спросила, в плане обмена опытом.

"Если мертвеца в Ульяновке проткнули колом не Змеевичи и не люди Курии, что тогда получается? Либо Эмпусов сам избавился от одного из своих ходячих трупов, либо у нас в области действует свободный охотник на зомби. Этого нам только не хватало!"

В это время задребезжал стационарный телефонный аппарат на моем столе, кто-то "домогался" меня по внутренней связи.

— Мне нужно ответить по другой линии. — Извинилась я. — До свидания.

Телефон снова разразился хриплой трелью, я поспешно сняла трубку. Звонила Рейнгард.

— Марин, можешь зайти?

— По делу или чаю попить?

— По делу, Эмпусов хочет с тобой разговор составить.

— С чего вдруг?

— Мне сообщать отказывается.

— Сейчас зайду.

Эмпусова всего третий день как перевели в СИЗО из изолятора временного содержания, он был небрит и от него попахивало, как и от всякого, кто провел несколько дней в камере.

— Здравствуй, мара. — Голубые глаза чуть на выкате уставились мне в лицо. Костюм, в котором я четыре дня назад видела задержанного, на этот раз сменился на темно-синие трико и олимпийку "Найк", в них Эмпус окончательно приобрел вид заправского рэкетира из бурных 90-х. Тем не менее, спортивный прикид выглядел на нем более уместно, чем двойка от "Бриони". — Потолковать надо.

— Меня зовут Марина Игоревна. — Поправила я его. — О чем вы хотите поговорить?

— Сначала отправь следователя, пусть подождет в коридоре! Наш разговор не для чужих ушей. — Эмпусов упорно продолжал обращаться ко мне на "ты", но я решила не заострять внимания. Вряд ли удастся за один раз привить ему хорошие манеры, так зачем зря тратить время и нервы?

— Это невозможно. — Спокойно объяснила я. — Даже если следователь уйдет, останутся конвоиры, они несут за вас ответственность и не бросят вас без присмотра. Так? — Я перевела взгляд на старшего из конвоя.

Вместо того, чтобы подтвердить мои слова, тот вопросительно глянул на арестанта.

— Давайте за дверь, ребятки! — Усмехнулся тот.

— Мы могли бы выйти ненадолго… — Смущенно промямлил сержант, возглавлявший конвой. У меня натурально пропал дар речи, со смешанным чувством изумления и гнева я смотрела, как конвоиры поднимаются со своих мест и направляются к двери. Ленка тоже подскочила со своего стула — конечно же, не для того, чтобы уйти, а от возмущения.

— Вот так-то, мара! — Голубые глаза Эмпуса зажглись злым смехом. — Скоро моя мощь возрастет настолько, что тюремным стенами ее не удержишь.

Внутри меня зашевелилось что-то, обычным раздражением такое не объяснишь. Это больше походило… будто кто-то со стороны пытается пролезть ко мне в голову. Ощущение, как если бы чужая рука беспардонно уминала мой мозг, освобождая для себя место. Я даже поднесла ладонь к виску, словно могла физическим вмешательством остановить вторжение.

— Эй, вы же не оставите арестованного без охраны?! — Сделав над собой усилие, окликнула я конвойных. — Это строжайше запрещено. Так можно и работы лишиться!

Сержант, уже взявшись за дверную ручку, остановился.

— Не боись. Если что, я вас не брошу. А за зарплатой можете хоть завтра к моей жене приходить.

Старший конвоя не знал, как поступить, беспомощно перевел несколько раз взгляд с меня на Эмпусова и обратно. Двое подчиненных безмолвно ждали его решения.

— Я застегну ему наручники за спиной. — Заговорил наконец сержант просительно, причем позволения испрашивал отнюдь не у меня, а у арестованного.

— Валяй. — Разрешил Эмпус, с готовностью разворачиваясь и заводя назад руки.

Щелкнули наручники. Конвой бочком убрался за двери. Мы с Ленкой переглянулись, выхода было всего два: выйти вместе с конвойными в коридор, бросив арестанта в полном одиночестве, или же остаться и послушать-таки, что он скажет.

— Я хочу договорится. — Начал тот. — Прялку вы не нашли и не найдете. — Я насторожилась. Впервые Эмпусов сам упомянул о прялке. А ведь мы так и не собрали доказательств его причастности к хищению в Смоленске! "Показания" домовых к делу, как вы понимаете, не пришьешь. Слова Эмпуса, впрочем, тоже. Но по крайней мере теперь мы знаем, что прялка действительно у него. — Да и зачем она тебе? Пользоваться силой ты не умеешь. Знаю, у тебя был опыт успешного одержания. Но тебе-то лично какой от всего этого прок? Для того, чтобы вернуть молодость и бессмертие — слишком поздно, твое тело не приспособлено для переходов…Скоро наступит время черной луны, и даже сидящей в тебе богине станет не одолеть меня!

"Сидящей во мне богине" не понравилось последнее высказывание, и она снова рванулась, пытаясь вытеснить меня из меня. Словами не передать насколько это было неприятно и, даже больше того, страшно! Вот так, наверное, сходят с ума. "Это оно и есть — одержание!" — смекнула я. В первый раз замена произошла так быстро и внезапно, что я даже ничего не почувствовала. Но сейчас, здесь, я внутренне напряглась, изо всех сил сопротивляясь чуждому вторжению.