Вторжение - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо. Я очень благодарен тебе за это. — искренне говорю я.
— И есть за что. — кивает Акай: — есть за что, поверь мне. Я не верю в то, что ты найдешь решение, кроме как убить этого бедолагу, а потом — убить всех на Той Стороне… но ты можешь попробовать. Нам с тобой еще долго жить после этого, и я постараюсь чтобы горечи в наших отношениях было меньше. По крайней мере ты попытаешься.
— Я это сделаю. — говорю я: — обязательно сделаю. Обещаю.
— Не обещайте деве юной… — улыбается Акай: — ну, ты готов вернуться в свой мир? Три, два, один…
Глава 23
Глава 23
Когда я открываю глаза, то сперва я ничего не вижу. Темнота. На долю секунды в голове мелькает паническая мысль о том, что я — ослеп от взрыва портальной бомбы, но потом я беру себя в руки. Спокойно, Уваров, это просто ночь. Вот я открываю глаза, а вокруг ночь. Я же чувствую свои руки и ноги, верно? И… напрягаю руку, пытаясь поднести ее к лицу, раздается скрежет, что-то осыпается сверху, трещит, я вижу свет! Разбрасывая в стороны обломки, практически выкапывая себя из-под груды металла, камня и каких-то деревянных перекрытий — я наконец вижу дневной свет!
Отбрасываю в сторону какую-то балку и выпрямляюсь во весь рост, прикладываю ладонь ко лбу, защищая глаза от яркого солнечного света. Оглядываюсь. Вокруг. Сколько хватает взгляда вокруг — расстилается безжизненная пустыня, пустошь… не знаю, как это назвать. Выжженая равнина, кое-где торчат остовы деревьев, одни короткие, обломанные стволы, а я стою на руинах чьего-то дома, каменный фундамент уцелел, но все остальное… обломки и мусор, развалины камней и какие-то тряпки… ветер гоняет обрывки бумаги, клочок зацепился за торчащий жестяной карниз, сломанный и перегнутый в нескольких местах, на бумаге каллиграфическим почерком написано что «… а в остальном все хорошо, Ванечка пошел в гимназию и…» — что-то еще, чернила размазались…
Я осматриваю себя. Все в порядке, даже форменные брюки на мне остались, китель порван конечно, сапоги к черту, одни голенища остались, но и черт с ними. Главное — жив, цел, орел. Но где я нахожусь? Еще раз оглядываюсь. Никаких ориентиров, ни зданий, ни холмов, даже деревьев нет. Совсем непохоже на то, где бомба взорвалась, я же помню, на северо-запад была церквушка на холме, видно ее издалека, на востоке — лес, а к югу — села, монастырь на холме, большой торговый тракт и железная дорога. Ничего из этого я не вижу. Вообще такое ощущение что я на каком-то игровом столе у великана нахожусь, и только что великан закончил играть и смел все игрушки в ящик стола. Одним движением.
Глаза привыкают к свету, и я убираю ладонь ото лба. Что же, если нет иных ориентиров, буду ориентироваться по солнцу. Сколько времени? Судя по тому, как оно висит в зените — полдень или вторая половина дня. Значит — вон там запад. На запад и пойдем, кто его знает, куда меня лисица забросила… и что с окружающим ландшафтом случилось. Если это все после портальной бомбы, то невероятной силы взрыв произошел. Потому что я не вижу холмов впереди, а они там были. Чтобы сравнять все, укатать до плоскости… сколько же это энергии нужно?
Я переступаю через какую-то деревяшку и, выбрав направление — делаю первый шаг. Ноги начинают мерзнуть, это необычно. Я-то привык, что неуязвим, что не чувствую холода и жары, а тут… холодно. Вот прямо очень холодно. Иду вперед, надеясь, что это пройдет. Шаг за шагом. Солнце светит довольно ярко, снега на земле нет, земля голая, словно бы ее сперва срезали гигантской лопаткой, а потом — утрамбовали сверху. Но даже так — ноги мерзнут, а изо рта идет пар.
Закутываюсь в остатки кителя. Ловлю себя на мысли, что будет очень иронично замерзнуть тут до смерти после того, как выжил во время сражения с Демоном, после портальной бомбы. Вот найдут меня потом лежащего на этой гладкой земле — то-то смеху будет. Полковник Уваров, Неуязвимый Отшельник, Герой Восточного Фронтира — и помер от того, что у него тулупа не было. И валенок. Смерть, достойная героя — от недостатка зимней одежды, да.
Останавливаюсь у очередных руин. Ноги уже онемели, ступни ничего не чувствуют, пальцы на ногах побелели, если я продолжу так идти — останусь без ног. Приседаю на выступающий кусок фундамента и начинаю согревать ступни руками, разминать и массировать их. Ступни на ощупь холодные как лед. Оглядываюсь в поисках хоть чего-нибудь… встаю, откидываю часть кровли, провалившейся вниз. Нахожу вход в подвал. В подвале — винный погреб, несколько бочек и галерея бутылок, и небольшая кладовка с инструментами. Ничего похожего на обувь. Зато в кладовке есть старый-престарый ватник. Видимо для работы в погребе и во дворе.
Сперва я накидываю ватник на плечи и закутываюсь в него, одновременно взяв не глядя какую-то бутылку с полки. Движением руки отшибаю у нее горлышко и отпиваю глоток. Тут же закачиваюсь и сгибаюсь едва не вдвое. Пересохшее горло категорически протестует против крепкого алкоголя… а я взял с полки бренди. Ставлю ее обратно, выбираю легкий рислинг и выпиваю полбутылки одним глотком. Сажусь на ящик и задумываюсь.
Идти куда-то без сапог, без обуви — значит реально отморозить себе ноги. Почему сейчас они у меня начали мерзнуть, хотя раньше никогда не мерзли? Кто знает. Я — точно не знаю. Однако уже сейчас они онемели и потеряли чувствительность. Гипотермия — страшная штука, без воды человек может прожить три дня, без еды — три месяца, а оставленный без одежды в сибирской тайге в минус сорок — не протянет и трех часов.
Я разрываю ватник на полоски и забинтовываю ими свои ступни, стараясь равномерно распределить слои, но так,