Счастье Зуттера - Адольф Мушг

Немногословный разговор велся на нескольких языках. Казалось, для каждой конкретной ситуации у них есть отдельный язык. Ребенку женщина шептала что-то на своем родном языке, а так как между собой чета разговаривала то на хинди, то на ладинском варианте ретороманского, то Зуттер многого из того, что говорилось, не понимал.

Он узнал, что Каханнес происходил из семьи местных старожилов, которые более ста лет поставляли в рестораны Санкт-Морица и Понтрезины свежую рыбу. Там же, с наступлением зимнего сезона, они работали в сфере обслуживания, а заодно вели небольшое сельское хозяйство. Иностранный туризм принес горным жителям контакты с другими культурами. Каханнес уже в юности интересовался Индией, в особенности джайнизмом, древней религией. В шестидесятые годы, получив специальность механика, он добрался до Индии, жил там в деревне, нашел себе учителя. Позже с коллегой из Фленсбурга, с которым он познакомился в той же деревне, Каханнес предпринимал дальние поездки в Переднюю Азию. Они так поделили между собой работу, что, когда один уезжал, другой всегда оставался на месте. Когда коллега нашел себе в Афганистане жену и осел там, Каханнес летом помогал отцу ловить рыбу, а зимой зарабатывал деньги тем, что учил туристов в Санкт-Морице кататься на лыжах.

Но когда ему исполнилось уже почти пятьдесят, рассказывал Каханнес, его снова потянуло в Индию, и на этот раз он провел там целых три года. Из-за бороды его принимали за старика и интересовались, как поживают его внуки в Швеции. И тогда он решил взять в жены молодую женщину.

Хотя он рассказывал свою историю на немецком, каким пользуются в кантоне Граубюнден, Шейла в этом месте со смехом подняла голову и протянула малыша мужу. Шейла, сказал Каханнес, приходится правнучкой его тем временем скончавшемуся учителю, теперь она, как может видеть гость, сама превратилась в учителя мужа. Рядом с такой молодой женой он и сам казался жителям деревни молодым. Но Шейле хотелось посмотреть на мир. Поэтому, прежде чем пожениться, они побывали в Китае, Японии и Америке, где находили какую-нибудь работу. Но когда появился первый ребенок, они осели в Энгадине, «пока окончательно». Теперь, после смерти отца, он снова ловит рыбу и сдает напрокат лодки, а Шейла тем временем за его спиной выучила ретороманский. Здесь они и вступили в законный брак. Кстати, он познакомился с Шейлой, когда та была еще ребенком, и уже тогда она начала им командовать. Первый ребенок, мальчик, умер. Второго им долго пришлось ждать, но наконец-то у них появилась эта крохотная Руфь. Нет, имя выбрано не случайно. Они часто встречались с госпожой Ронер в Сильсе и подружились с ней. Руфь была личность, она хорошо знала культуру джайнизма. Она часто сидела за этим столом, ему и его жене ее очень недостает. Поэтому они и дали ребенку ее имя. Она хотела стать его крестной матерью.

Зуттер, которому казалось, что все это ему снится, пил стакан за стаканом. Правда, Каханнес наливал ему понемногу. Когда он бывал с Руфью в Сильсе, она в одиночку совершала после обеда длительные прогулки, даже в ненастную погоду, пока он оставался в пансионате и читал. Только сейчас он обратил внимание на то, что она ничего не рассказывала ему о своих прогулках, так как он всегда спрашивал о них только мимоходом. А эти люди дали ей возможность почувствовать себя у них как дома.

Зуттер выпил слишком много. Ему вспомнился Хельмут, беглец из ГДР, который так плохо знал свою жену, что ей пришлось найти в себе силы с помощью топора избавиться от него, от его невыносимой, не заслуженной его близкими непонятливости, а заодно избавить его и от самого себя.

Он попросил рассказать, как умерла фройляйн Баццелль.

Ее, уже почти восьмидесятилетнюю, сбил, когда она возвращалась из магазина в деревню, молодой автомобилист, местный парень. Он говорил по мобильнику, когда совершал обгон, и не справился с управлением. Как раз перед этим снова выпал снег. Через три дня она скончалась, не приходя в сознание. Были пышные похороны, выступал даже один немецкий профессор, который регулярно отдыхал в пансионате. После ее смерти пансионат пришлось закрыть. Старый дом уже не мог предложить того комфорта, которого требовали нынешние клиенты. Ее наследник, работавший на химическом предприятии в Базеле, поспешно продал дом одной международной консультативной фирме, которая хочет сделать из него учебный центр.

— А где вы остановились в этом году, господин Гигакс?

— Я ничего не знал о случившемся и положился на прошлогоднюю договоренность. Но когда прибыл в старый пансионат и поднялся к администраторше, новое руководство пообещало найти решение. Пока что я убиваю время до вечера.

Каханнес сказал несколько слов на хинди своей жене, но та ничего не ответила. Сидела и смотрела прямо перед собой.

— Скоро одиннадцать, — сказал Зуттер, — самое время узнать, как решился вопрос с моим жильем. Завтра мне рано вставать, я и так задержался у вас, но ваше гостеприимство и беседа много для меня значат.

Каханнес встал.

— Посидите еще немножко, я схожу взглянуть на лодку и сделаю кое-какие приготовления. Если хотите, я буду у вас гребцом.

— Спасибо, — сказал Зуттер, — я сделаю все сам.

Зуттер услышал, как звякнула связка ключей, которую он заметил, когда входил; потом хлопнула дверь.

Индианка покачивала спящего ребенка, но теперь, заметил Зуттер, ее что-то беспокоило.

— Не могли бы вы подержать его минуточку? — попросила она по-английски.

Когда она встала, из-под пелерины показалось личико ребенка. Неожиданно оказавшись на свету, он сморщил лобик, скривился и глубоко вздохнул. Глаза его оставались закрытыми. Поднявшись, Зуттер почувствовал, что не очень прочно стоит на ногах. Он смущенно протянул руки, как можно осторожнее взял малышку и прижал ее к груди. Когда женщина вышла, он взглянул на девочку, которую звали Руфью. Она была тяжеленькая, должно быть, слишком крупная для своего возраста, о котором Зуттер не имел ни малейшего представления, и расслабленно лежала у него на руках. Она спокойно доверила ему свое тельце, при этом ее крохотные ноздри едва заметно расширялись и снова сужались. Она свесила вниз ручки, раскрыв точеные пальчики.

За дверью раздался шум спускаемой воды. Зуттер почувствовал, как ему слегка сдавило ногу — давно знакомое ощущение. Вошла Шейла, с легким поклоном взяла у него ребенка и села на прежнее место. Зуттер стоял и смотрел сверху вниз на кошку. Вытянувшись, она терлась о его штанину, пока изогнутый кончик ее хвоста не потерял контакт с тканью, потом резко повернулась и проделала то же самое в обратном направлении. Глаза у нее были не желтые, а голубые, голос громче и требовательнее. Она чувствовала запах мяса на столе.

— Не давайте ей ничего, — сказала Шейла, — хватит с нее на сегодня.

— У меня к вам еще одна просьба, — сказал Зуттер.

— Пожалуйста.

— У меня такая же кошка, как ваша, собственно, это кошка Руфи. Она воспитанная, но я не могу оставить ее у себя. Могу ли я подарить ее Руфи, маленькой Руфи?

Шейла опустила глаза.

— Пожалуйста. Не беспокойтесь. Где теперь ваша кошка?

— В приюте для животных.

— Можете дать мне адрес?

— Конечно же.

Он вынул записную книжку и, вырвав оттуда листок, попытался написать несколько строк.

— Я плохо вижу, — сказал он.

Она освободила одну руку, записала адрес, прижав листок к телу малышки, и вернула Зуттеру его книжечку.

Он спросил, чем она занимается. Она ответила, что переводит сказки ее родных мест с хинди на английский. Просто чтобы чем-нибудь заняться. Раньше она была секретаршей и собирается вернуться к этой профессии, когда подрастет Руфь. А пока учится работать на компьютере.

— В этом индусы сильны, — сказал Зуттер.

— Но не я, — улыбнулась она. — Могу ли и я сделать вам подарок?

— И вы? — удивился Зуттер. — Я ведь ничего вам не дарил.

— А кошку, — улыбнулась она. — Но это и так принадлежит вам.

Она сунула руку в складку своей пестрой юбки, вытащила какой-то предмет и положила его перед Зуттером на стол. Это был твердый коричневый клубок, слепленный из тысяч сосновых иголок.

— Сильский шар, — сказал Зуттер.

— Его принесла ваша жена. Она обнаружила его на берегу, под нависшим над водой кустом. Много раз проходила она мимо. Ей хотелось, чтобы шар стал еще больше. Но его мог взять кто-нибудь еще. Она принесла его, когда была у нас в последний раз.

— Значит, он принадлежит вам, — сказал Зуттер.

— Да, — согласилась Шейла, — поэтому я и могу его подарить.

Зуттер встал, взял шар обеими руками и поклонился.

Вернулся Каханнес, увидел, что Зуттер уже встал, и объяснил, какую лодку он ему дает, где она стоит и как пользоваться ключом. У лодки широкое днище, но ход у нее хороший. Прогноз на завтра не самый благоприятный, но до полудня погода выдержит.